Юрий Евич. Дракон (+18)
Полное отсутствие политкорректности, ненормативная лексика. Среди событий нет ни одного вымышленного, описан реальный бой под Новопавловкой.
...... Я люблю свою мамочку. Она такая ласковая всегда. И добрая, и очень большая - она для меня весь мир. На её ручках тепло и безопасно. Когда она берёт меня и начинает покачивать, всё вокруг плывёт и я так уютно засыпаю.... И во сне ощущаю её тепло. Мне так уютно... И безопасно.
- Агу-агу-агу!
- Маленький, ну что ты кричишь так? Зубки вроде не режутся. Кормила только что, пелёнки сухие. Эх, жаль памперсы закончились - а на новых денег нет. Ну ничего, вон в пелёнках все наши деды выросли - и ничего.
Мамочка, мне страшно! Неужели ты не чувствуешь, что сейчас прямо сюда ползёт дракон? Он огромный и страшный, и воняет мерзко-мерзко. Сам он грязно-зелёный, у него тусклые, блестящие, выпачканные глиной лапы, низкая твёрдая башка и хищное, длинное жало. И ещё он плюётся огнём! Мамочка, мне страшно, я боюсь, любимая мамочка!
- Сынок, не кричи. Мы тут, рядом с тобой, и всё в порядке!
Это папа. Он худой и всегда колючий. Ему некогда бриться - он всё время "зарабатывает", чтобы нам было что "кушать". Я не знаю пока, что значит "зарабатывать" - но "кормить" знаю точно. Мамочка меня постоянно кормит - от неё так вкусно пахнет молочком..... Папа мой жилистый, худой и тоже меня очень любит. Когда он берёт меня на ручки, я чувствую себя таким защищённым. Но сейчас и он не может меня защитить: дракон такой сильный, такой хищный. Он уже убил множество людей. Я чувствую, как под его весом дрожит земля! Мамочка, папочка, неужели не слышите?
..... Мы не знаем, с какого хрена наводчик этого укропидарского танка решил распиздовать девятиэтажку с мирняком*. Никто не стрелял из неё, в окнах горел свет - издалека было видно, что это обычное жилое здание. Но хобот ствола плюнул пламенем, и тяжёлый грохот выстрела докатился до нас почти одновременно с гулом разрыва. Первый фугасный врезался в стену, и здание содрогнулось. Мы всем взводом ломанулись к дому со своей стороны. Нахера? А не знаю. Их с той стороны - рота, бэтэры, миномёты, танк опять же. Нас - взвод, автоматы не у всех, и на всех - один РПГ. Танк тем временем пизданул ещё раз, и ещё и ещё. Фугасы лупили в стены, и дом раскачивался, как живой, как студень, который трясут в решете, как обезумевший плот из тонкий жёрдочек на океанской двенадцатибальной волне. И почти заглушая звук выстрелов из стен дома нёсся истошный вой обезумевших от перепуга местных жителей. Первым нескольким этажам относительно повезло - кого не разорвало в клочья горячей волной разрывов, выносившей двери и окна, проплавляющей в стекло несущие конструкции - те попрыгали в окна, ломая кости, но оставаясь живыми. Всем остальным повезло гораздо меньше - пролёты лестниц рухнули и ходу сверху вниз не было.
Гу-гух! Гу-гух! Гу-Гух! - Работал автомат заряжания, и летели фугасные снаряды. Панельная девятиэтажка раскачивалась всё сильнеё. И было ясно, что этномутант, обкумаренный пиндостанской боевой наркотой ** "свидомый украинэць" за прицелом будет жать педаль спуска до тех пор, пока дом не рухнет. На балконах метались крошечные фигурки жильцов - сдерживаемые инстинктом самосохранения, понимающие остатками рассудка, что прыгать нельзя. И подгоняемые всё страшнее, всё неистовее раскачиваемыми толчками разрывом стенами и полом. И всех ужаснее метался на седьмом этаже молодой худой парень - отец семейства, с ребёночком на руках, раздираемый страхом не за себя, но за своё дитя.
- Агу! Агу! Папочка! Мне страшно! Моя бедная мамочка! Я её чувствую как часть себя. Я же совсем маленький! Я не успел отделиться от неё ещё. Почему ей так больно? Почему она лежит в комнате? Почему вокруг неё всё красное? Мамочка! Мне страшно, мамочка! Папочка, не прыгай!....
- Твою мать! Не прыгай! - хором орали мы подбегая. - Стой! Ё..ый в рот, куда?
И громче наших криков, гораздо громче, громче всего вокруг хлопала на ветру куртка молодого отца те несколько бесконечных секунд, пока он и дитя летели вниз. А потом раз: лясь-чавк! - и два двухсотых. Отец и сын. Прямо об асфальт. Прямо перед нами. Метрах в десяти.
Мы молча повернулись. Все как один. Все одновременно - туда, где пиздовал фугасными танк и сидели укропидары. Дом раскачивался всё сильнее.
Вперёд! Бесконечное голое поле. Колючие иглы трассеров - всюду, как в фейерверк, как искры из точильного колеса, прямо в глаза. Ветер в лицо, гулкие фонтаны разрывов - частоколом, повсюду. Мы не спецназ, мы не военспецы - мы ополчение, мужики от станка, от сохи, из забоев, кое-кто - из зон, мы и стрелять-то толком не умеем. Мы не увешанные железом "рэмбы" - у нас автоматы с парой рожков и то не у всех. Их - рота с тяжёлым, нас - полтора взвода. У нас нет ни единого шанса в атаке - но надо спасти весь этот мирняк в девтиэтажке. Надо! Пошли, бля! Мы не "супермены" - мы обычная русская пехота. Как наши прадеды против Наполеона - под Смоленском, как наши деды против Гитлера - под Севастополем. Атакует русская пехота! В лоб, без крика, не ложась - на пулемёты.
Они - обкумаренные боевой наркотой до полной утраты инстинкта самосохранения. Напичканные ненавистью ко всему русскому, к своему собственному народу до утраты человеческих чувств. Увешанные бронежилетами и касками, спрятавшиеся за броню танков и перекрытия блиндажей. Настоящие зомби западного мира - бывшие русские люди, с переформатированным сознанием, ставшие вурдалаками, пожирающими плоть своего собственного народа. Безумно ржёт и выкрикивает проклятия "москалям" командир танка, и наводчик вторит ему, вгоняя новый фугасный в угол девятиэтажки.
Мы - в рваной форме и трениках, с автоматами без ремней, в кроссовках и кедах, горсточкой идущие на них через бескрайнее поле - молча, не ложась.
У них стреляет всё, что только может. От трассеров светло как днём, но с нами Бог, а с ними - их отец, Дьявол, лжец от века и человекоубийца. А Бог поругаем не бывает! И на последней сотне метров до их окопов, когда автоматный и пулемётный огонь должен скосить нашу пехоту, у проклятых этномутантов не выдерживает нервы. Они выскакивают из окопов - сначала один, потом двое, и вот уже целая рота драпает, сломя голову. Карать, карать проклятых! Упокоить нечисть, очистить родную землю, спасти мирняк! Стальные спицы тульских бронебойных сердечников протыкают тяжёлые плиты вражеских броников и рикошетят внутри их. Некоторые падают сразу - тем повезло. Некоторое, уже не раз простреленные, несутся дальше - наширянные БНВ до полной утраты болевой чувствительности, живучие не как люди, но как нечисть. Позже, лёжа под кустами по всему полю, они будут доходить долго и мучительно, днями, расплачиваясь предсмертной мукой за иудин грех предательства своего собственного народа. Впереди всех несётся танк - далеко и быстро, хрен догонишь.
- А вот х...й тебе! Не уйдёшь!
Это Хохол - худой, высокий, с бешенным блеском стальных глаз.
Наземь летит оторванная крышка багажника. Старая серебристая "девяносто девятая" уносится вдаль, бешено прыгая на кочках поля, неистово кренясь на зигзагах. Хохол стоит в багажнике, впившись в крышу, как всадник, как Георгий Победоносец, несущийся на верном скакуне на дракона, и как копьё торчит перед ним вдаль тяжёлое острие кумулятивной гранаты РПГ. Стальной дракон перебирает блестящими лапами стальных траков, вертит под собой пласт поля, всё быстрее уносясь в своё логово.
Гу-гух - шаррах! Метров с пятидесяти, почти в упор, под чешуи активной защиты! Медленно, чадно дымя, разгорается стальной гроб, и охваченные пламенем, суетятся рядом фигурки танкистов. Пылайте, вы своё заслужили - этномутанты, палачи своего народа! Догорайте и отправляйтесь в ад!
..... Далеко за океаном пировали пидорасы - много, целая большая страна, миллионы. Они разожгли огонь войны в России и рассчитывали неплохо погреться у него, попутно спалив в нём всю нашу великую страну, культуру и народ. Храм Василия Блаженного, кремлёвские звёзды, Достоевского и Толстого, берёзки и наших детей. Но в своей безумной жажде наживы и служении Золотому Тельцу и миньону его - Дьяволу, они забыли историю, забыли что до них уже многие поколения таких же как они приносили в пределы Руси огонь и смерть: половцы и печенеги, монголы и фашисты, драбанты Карла и гвардия Наполеона..... Они все остались здесь и удобрили собой, на много метров вглубь, нашу скудную и горькую, стойкую и любимую землю. И ещё, эти пидорасы за блеском виртуальных миллионов не видели, как рванув на груди штопанные тельники, голым полем в лоб, на броню идёт врукопашную страшная для врага, жертвенная русская пехота, своим смертным телом закрывающая жён, детей и стариков, свой Народ и свою Веру.
Видел это американский инструктор укропидаров, которому посчастливилось успеть убежать. Он как раз всё понял и продолжал драпать - с твёрдым убеждением сразу же написать рапорт об увольнении, как только добежит до своих. И в его мозге билась вечная, на все времена, пока стоит Мир, фраза Господа, обращённая ко всем завоевателям Земли нашей: "Не ходи на Русь, ибо там живёт Смерть твоя!"
* "Мирняк" - мирное население (сленг)
** "Боевая наркота, БНВ, боевые наркотические вещества" - широко применяемые противником вещества для комплексного изменения сознания своих солдат: снижение болевой чувствительности, инстинкта самосохранения и критичности восприятия, повышения агрессивности и жестокости.
© Copyright Евич Юрий, боец "Красный" (okopka.ru@mail.ru)