Приближающаяся Радуга #США #выборы #Трамп #ВНЕЗАПНО #РжавыйПояс #БиблейскийПояс #будущее #кризис
Click to view"Системная" пропаганда продолжает активно собирать кости после американских президентских выборов, - потому и я не вижу смысла откладывать продолжение разговора, начатого вчера. С тем, кто сделал Трампа американским президентом, кажется, более-менее разобрались, - и теперь можно сосредоточиться на вопросе о том, к чему это всё может привести в будущем (возможно, достаточно отдалённом... а может быть и нет).
Как я уже говорил, есть смысл рассматривать в жёсткой взаимосвязи итоги трёх не похожих друг на друга "избирательных кампаний", состоявшихся в этом году: британской (связанной с вопросом о сохранении членства Великобритании в "Европейском союзе"), американской и российской (связанной с сентябрьскими "парламентскими выборами"). У всех трёх этих кампаний есть кое-что общее, - на что большинство буржуазных "экспертов" постарается просто "не обращать внимания", а большинство "левых экспертов" сделает всё, от них зависящее, чтобы этого никто не заметил.
Я говорю вот о чём. Возьмём Великобританию. Одной из основных сил, ведших кампанию за сохранение членства этой страны в "Европейском союзе", была тамошняя Лейбористская партия. Можно подумать, что ничего особо примечательного тут нет, но... в самое последнее время эта организация, ранее почти совсем ставшая даже не оппортунистической (что предполагает, всё-таки, некоторое отношение к рабочему движению... и даже к революционному рабочему движению, поскольку никакие оппортунисты никогда от самой идеи пролетарской революции не отказывались), а просто ещё одной обычной буржуазной партией, "вдруг" начала весьма резко "леветь". В прошлом году, под радостные возгласы "западной" и российской левой общественности, её возглавил представитель "леворадикального" крыла Корбин, имеющий репутацию чуть ли не троцкиста. Именно Корбин возглавил, со стороны Лейбористской партии, кампанию против выхода из ЕС, на этой почве поругался с "соратниками" (но сумел остаться у "руля")... и оказался с английскими рабочими по разные стороны "электоральных баррикад". Как в США на "политическую сцену" был выведен старый клоун Сандерс, имеющий устойчивую репутацию "социалиста" (и даже, вроде бы, бывший троцкист), - многие ещё, думаю, не забыли. У Сандерса откуда-то появились деньги (прямо как у Обамы 8 лет назад), он наделал много шума (и шум этот был очень "левым"), потом призвал голосовать за Клинтон... и оказался с американскими рабочими по разные стороны "электоральных баррикад". Казалось бы, с Россией тут совсем ничего общего, поскольку в России начальство наиболее крупной "левой" партии про социализм вспоминает только по очень большим праздникам, а народное голосование мало влияет на "итоги выборов". И тем не менее... выборов в России нет, но предвыборная кампания, как пропагандистское мероприятие, проводилась, и в ходе этой кампании все сколько-нибудь массовые и влиятельные левые организации, включая "троцкистскую" РРП, призывали народ "обязательно приходить" и даже голосовать за вполне конкретных кандидатов. Призывали громко, шумно... а народ взял, да и не пришёл. И что-то подсказывает мне, что прежде всего не пришёл на очередные путинские "выборы" именно российский рабочий класс, а левая общественность (как "троцкистская", так и "сталинистская", само собой), соответственно... оказалась с российскими рабочими по разные стороны "электоральных баррикад".
Всё то, о чём я буду говорить дальше - не более чем догадки и домыслы. Но не говорить об этом мне не позволяет совесть. Мне кажется, что главный итог "избирательных кампаний" уходящего года - именно в этом. А это, - то, что левая общественность, считающая себя выразительницей интересов пролетариата, и, собственно, пролетариат, оказались по разные стороны баррикад (пока в рамках потешных "боёв", организованных капиталистами и в интересах капиталистов), - в свою очередь, служит весьма грозным предзнаменованием. Левая общественность ведь оказалась не на той стороне баррикад не просто так, - там, вместе с ней, оказалась вся традиционная "прогрессивная общественность", чуть ли не вся интеллигенция ("образованная публика" голосовала за сохранение членства Великобритании в ЕС, поддерживала Клинтон и... чего-то ждала от очередных "выборов" в России), почти вся рабочая аристократия (вспомните итоги голосования в американском Эверетте), - а пролетариат, при этом, выступил под черносотенными знамёнами. Про присущий черносотенству "мужицкий демократизм", конечно, многие знают... но разве черносотенство бывает по-настоящему революционным?!
Полагаю, вышеозначенный вопрос волнует сейчас многих думающих людей, потому спешу дать ответ: бывает. Мировая история знает, по меньшей мере, один случай. Правда, от дня сегодняшнего его отделяют уже почти пятьсот лет, - но память о тех событиях до сих пор живёт в народной памяти на "Западе", да и у нас, в России, про это кое-что знают.
К началу 16 века старый, феодальный порядок в Европе уже изрядно прогнил, - настолько, что сопутствующая гниль раздражала многих не только "внизу", но и в "верхах". Самым же ярким проявлением этого гниения было моральное разложение католической ("глобальной") церкви бывшей тогда, помимо всего прочего, крупнейшей земельной собственницей на континенте. С финансами у неё всё было хорошо, - даже очень хорошо, особенно после того, как католическое священство наладило торговлю индульгенциями, - но вот как церковь эту организацию воспринимать становилось всё труднее как "простонародью", так и тогдашней "элите", и даже людям, находившимся внутри организации (но имевшим собственные убеждения). В итоге часть тогдашней "элиты", - сперва в Германии, а потом и на других европейских территориях (национальных государств тогда не существовало, хотя многие нынешние государства свои названия унаследовали от этих территорий), - восстала. Подробности этого восстания, - долгое время протекавшего строго в рамках старых правил, - хорошо известны; наиболее богатые и сильные представители "светской элиты" постепенно меняли расклад в свою пользу, менее удачливые попытались сыграть не по правилам, но ни к чему хорошему это их не привело (хотя общий расклад, в итоге, стал ещё немного лучше для "протестантов")... для того, чтобы расклад менялся в пользу "светской элиты" быстрее, один из перешедших на её сторону монахов перевёл Библию на немецкий язык, - обращение к первоисточникам существенно упрочивало положение "светской элиты" в "духовных спорах" (поскольку противная сторона слишком увлеклась финансами, и о первоисточниках, зачастую, совершенно забывала), а это тогда значило очень многое. Но у всякого действия имеются непредвиденные последствия, - были они и у этого перевода: текст Библии стал распространяться среди немецкого "простонародья", крестьяне и беднейшие горожане толковали его по-своему... в итоге в "Немецком мире" сформировался "Библейский пояс", обитатели которого давно мечтали сломать все "элитные" расклады, а теперь смогли обзавестись подходящими лозунгами. В конце концов, лозунги эти свелись в 12 статей.
Удовлетворять требования "Библейского пояса" немецкая "элита", разумеется, не собиралась. А тогдашняя "прогрессивная общественность", ещё недавно готовая "стоять насмерть", чрезвычайно возмутилась тем, что "чернь" хочет "странного" (восстановления некоего изначального справедливого порядка, которого к тому же, по мнению "прогрессивной общественности", никогда и не существовало), ставя под вопрос только-только достигнутый прогресс.
Но остановить процесс было уже невозможно, - и в 1524 году немецкий "Библейский пояс" взорвался. Ход развернувшейся после взрыва Крестьянской войны достаточно подробно описан Фридрихом Энгельсом в соответствующей работе, к которой я и отсылаю всех любопытствующих. Сам скажу лишь о некоторых деталях, важных, на мой взгляд, именно для осмысления текущего момента.
Одним из наиболее боеспособных формирований, выставленных тогда "Библейским поясом" против "элиты" и "прогрессивной общественности", - был "Der Schwarze Haufen". Обычно на русский язык это название переводится, как "Черный отряд", дословным переводом было бы "Черная куча", а при желании это можно перевести, как "Черная сотня"... тем более, что его ядром стала как раз примерно сотня бойцов, которых на свои деньги вооружил и обучил вожак отряда Флориан Гайер, представитель "светской элиты", вставший на сторону крестьян и ставший немецким народным героем. По сей день его почитает как "левое", так и "правое" немецкое "простонародье", - а во времена Гитлера его именем была названа одна из дивизий СС. По своей форме Крестьянская война была самой настоящей "консервативной революцией", национальный момент был для повстанцев весьма важен (у Энгельса читаем: "Мы здесь впервые встречаем у крестьян требование секуляризации церковных имений в пользу народа и требование единой и неделимой германской монархии. С этих пор оба эти требования каждый раз регулярно выдвигаются более развитой частью крестьян и плебеев, пока, наконец, Томас Мюнцер не превращает раздела церковных имений в их конфискацию ради установления общности имущества, а требование единой германской империи в требование единой и неделимой германской республики"), при этом "национальные" лозунги выдвигались ими не только против немецкой феодальной раздробленности, но и против глобального "Римского порядка", - в общем, это движение с полным основанием может быть названо черносотенным. Тем не менее, по своей сути оно было последовательно и глубоко революционным, без какого-либо "консерватизма" (старый порядок, едва добившись от "Рима" некоторых уступок, начала отстаивать "светская элита"... ну, и "прогрессивная общественность" к ней присоединилась).
В качестве одной из коренных причин поражения Крестьянской войны Энгельс выделял ту, что ко времени, когда в немецком "Библейском поясе" произошёл социальный взрыв, ещё не сложились объективные предпосылки не только для коммунистической революции, но и даже для утверждения "чистых" буржуазных отношений. В особенно трагическом положении оказались из-за этого Мюнцер и другие тогдашние народные вожди: "Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. То, что он может сделать, зависит не от его воли, а от того уровня, которого достигли противоречия между различными классами, и от степени развития материальных условий жизни, отношений производства и обмена, которые всегда определяют и степень развития классовых противоречий. То, что он должен сделать, чего требует от него его собственная партия, зависит опять-таки не от него самого, но также и не от степени развития классовой борьбы и порождающих ее условий; он связан уже выдвинутыми им доктринами и требованиями, которые опять-таки вытекают не из данного соотношения общественных классов и не из данного, в большей или меньшей мере случайного, состояния условий производства и обмена, а являются плодом более или менее глубокого понимания им общих результатов общественного и политического движения. Таким образом, он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо. Словом, он вынужден представлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, для господства которого движение уже достаточно созрело в данный момент. Он должен в интересах самого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными. Кто раз попал в это ложное положение, тот погиб безвозвратно". Представляя интересы крестьян и беднейших городских тружеников, Мюнцер вынужден был проводить в жизнь буржуазную программу действий... которая, однако, тогдашним буржуа казалась "ужасной" и недопустимой: "Общественный переворот, казавшийся столь ужасным его протестантским буржуазным современникам, в действительности никогда не выходил за рамки слабой и бессознательной попытки преждевременного установления позднейшего буржуазного общества".
Нынешняя "Черносотенная революция", однако, может развернуться в условиях, когда все экономические предпосылки для перехода к коммунизму не просто созрели, но даже перезрели. Великое противостояние, одной стороной которого станут революционные рабочие и крестьяне, а другой - все остальные (в том числе рабочая аристократия, вся, за чрезвычайно редкими исключениями, интеллигенция, включая левую общественность... и, само собой, та часть рабочих и крестьян, которая окажется под влиянием "традиционно прогрессивных сил"), подготовлено всей политической историей XX века, и будущие исследователи, пожалуй, скажут, что именно к этому всё шло. Но это может означать, что какой-нибудь "бродячий проповедник", который начнёт с проповеди против "постмодерна", "толерантности" и "Корпораций", - а продолжит призывом выжечь всё это калёным железом, вместе со всеми носителями, - в конце концов вынужден будет осуществлять революционную пролетарскую программу, просто потому, что на образовавшемся пепелище надо будет что-нибудь как-нибудь построить... но это, разумеется, будет уже после того, как над зданием нынешнего "Мирового Порядка" взовьётся красный петух, и в этом огне сгорят многие и многое.
Свершится ли "Черносотенная революция", - я, повторюсь, не знаю. Лично мне бы этого очень не хотелось (хотя бы потому, что в этом "Мировом пожаре" я вряд ли смогу выжить), - но не могу не отметить, что предпосылки для неё имеются, и с каждым днём их, к сожалению, становится всё больше. Вот на такие вот мрачные раздумья наводят меня итоги "избирательных кампаний" нынешнего года. В утешение Вам, товарищ Читатель, могу сказать лишь, что, как бы ни сложилось, полного повторения событий пятисотлетней давности не будет. Просто потому, что все тогдашние немецкие "черносотенные" вооружённые формирования, - включая и "Черный отряд" Гайера (насчёт "den Bundschuh führt er in der Fahn'" - это фантазия, родившаяся в XX веке), - воевали под радужным флагом... а сейчас такого, по понятным причинам, не будет.