"Призвание варягов": #зачем это было нужно (ВЕРСИЯ) #Русь #Россия #история #иноагенты #корни #было
Люди, я убежден, не хотят повторения майданов, не хотят повторения цветных революций и абсолютно точно не хотят, чтобы наши внутренние - не только внешние - дела определял какой-то дядя из-за границы. Мы это пережили
Эти слова Лаврова, - пока ещё всего лишь путинского министра иностранных дел (а что будет потом, кто его знает), - дают повод ещё раз вернуться к «Древнерусскому вопросу».
События, о которых мне сегодня хотелось бы сказать несколько слов, произошли где-то в северо-западной части нынешней Российской Федерации больше тысячи лет назад. Про деятелей, стоявших у колыбели Российской государственности, о которых сегодня пойдёт речь, известно очень мало, - в «Повести временных лет» они не упоминаются, и мы, современные люди, даже толком не знаем, как их звали. Возможно, Вадим и Гостомысл были собственные имена этих людей, - а может быть это были описательные обозначения.
Не исключено, что летописное «Вадим» - это просто обозначение некоего человека, который заманил новгородцев на некие нехорошие дела. Старославянского слова «вадить» («манить») в современном русском языке нет, - но корень сохранился (сравните «приваживать» - приучать, приручать, привлекать, приманивать).
Ну, а «Гостомысл» - это, понятное дело, тот, кто промышлял в пользу «гостей», пришельцев из-за моря, иностранцев; как бы сказали сейчас: лицо, выполняющее функции иностранного агента.
В русской литературе, - я думал, что со времён Лермонтова, но оказывается ещё раньше, - образ Вадима, славянского князя, возглавившего мятеж (ниже объясню, почему говорю именно о «мятеже», а не о «восстании») против Рюрика, обычно толкуется, как символ «борьбы с тиранией», «сопротивления самодержавию» и стремления к древней вольности, в незапамятные времена отнятой у славян «пришельцами»-варягами (воспринимающимися, соответственно, как иноземные захватчики). Ну, а Гостомысл, стало быть - это «пособник оккупантов». Такое истолкование возможно, но... некоторые события новейшей российской истории наводят меня на мысль, что всё могло быть совсем-совсем по-другому. С точностью до наоборот.
Поглядите, товарищ читатель, на нынешних защитников российского суверенитета, этих авторитетных и уважаемых людей... не может ли быть такого, что древние защитники суверенитета были чем-то похожи на современных?
О событиях, происходивших тысячу с лишним лет назад в окрестностях современного Новгорода Великого, мы, повторю, знаем очень немного. Летописи дают скудные и отрывочные сообщения, смысл которых можно понять и так, и этак, - но если попытаться всё связать воедино...
Летописец Нестор, составитель «Повести временных лет», говоря о причинах, по которым славяне и финны («чудь, словене, кривичи и весь») позвали иностранцев на княжение, вкладывает в уста наших предков известные слова: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Возможно, описание неурядиц местного населения в древнейшей русской летописи («Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву"») - это монархическая пропаганда... но если считать это просто «монархической пропагандой», то встаёт вопрос, а откуда взялся мотив призвания иноземцев. Почему «себе князя» наши предки стали искать не среди своих, а среди иностранцев, с которыми, к тому же, только что воевали?
А от этого вопроса уже недалеко до следующего: а что такое была та самая «древняя вольность», которую с 18-го века оплакивают прославляющие Вадима русские интеллигенты. Если у славян был первобытнообщинный строй без государства - это одно... ну, а если нет? Если к тому времени первобытная община уже разложилась, выделив из себя классы угнетённых и угнетателей, рабов и рабовладельцев? «Древняя вольность» - она была для всех, или для славянской племенной «элиты»? Есть ощущение, что-таки второе: ко времени «призвания варягов» восточнославянская община уже выделяла из себя классы, уже делилась на «князей» и «простонародье». И эти «князья», только-только проснувшись к историческому творчеству, увлечённо занялись строительством суверенной государственности. Ну, Вы, товарищ Читатель, помните: «...не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом», - а где такие вот «разборки», там пленные, а из пленных, собственно, получаются хорошие рабы. В общем, древнерусские «лихие девяностые», плавно переходящие в «стабильные нулевые», «триумфальные десятые», «карантинные двадцатые» и так далее. Как правильно отметил министр Лавров, и мы это пережили, почти как наши предки.
Вот тогда-то, когда местные «князья» достигли определённых высот в строительстве суверенной государственности, - славянское «простонародье» взвыло. После чего, собственно говоря, стало обращаться за помощью к лицам, выполнявшим функции иностранных агентов... то бишь «гостомыслам». У них были активы за рубежом, - и с помощью этих активов «гостомыслы», в конце концов, подыскали славянам более-менее вменяемое начальство. Против которого, естественно, при первой же возможности поднялась та самая «коренная» племенная «элита», которую призвание варягов лишило вольности...
А если «Повесть временных лет» через какое-то время будет внесена в список запрещённых к распространению на территории России экстремистских материалов, - это вряд ли кого-нибудь удивит; там, помимо прочего, одобрительно описываются передача территории Крыма иностранцам («После всего этого Владимир (...) Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в Киев») и акты вандализма («И когда пришел, повелел опрокинуть идолы - одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками (...) И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: "Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его". Они же исполнили, что им было приказано»), что действующим российским законодательством строжайше запрещено.
Эти слова Лаврова, - пока ещё всего лишь путинского министра иностранных дел (а что будет потом, кто его знает), - дают повод ещё раз вернуться к «Древнерусскому вопросу».
События, о которых мне сегодня хотелось бы сказать несколько слов, произошли где-то в северо-западной части нынешней Российской Федерации больше тысячи лет назад. Про деятелей, стоявших у колыбели Российской государственности, о которых сегодня пойдёт речь, известно очень мало, - в «Повести временных лет» они не упоминаются, и мы, современные люди, даже толком не знаем, как их звали. Возможно, Вадим и Гостомысл были собственные имена этих людей, - а может быть это были описательные обозначения.
Не исключено, что летописное «Вадим» - это просто обозначение некоего человека, который заманил новгородцев на некие нехорошие дела. Старославянского слова «вадить» («манить») в современном русском языке нет, - но корень сохранился (сравните «приваживать» - приучать, приручать, привлекать, приманивать).
Ну, а «Гостомысл» - это, понятное дело, тот, кто промышлял в пользу «гостей», пришельцев из-за моря, иностранцев; как бы сказали сейчас: лицо, выполняющее функции иностранного агента.
В русской литературе, - я думал, что со времён Лермонтова, но оказывается ещё раньше, - образ Вадима, славянского князя, возглавившего мятеж (ниже объясню, почему говорю именно о «мятеже», а не о «восстании») против Рюрика, обычно толкуется, как символ «борьбы с тиранией», «сопротивления самодержавию» и стремления к древней вольности, в незапамятные времена отнятой у славян «пришельцами»-варягами (воспринимающимися, соответственно, как иноземные захватчики). Ну, а Гостомысл, стало быть - это «пособник оккупантов». Такое истолкование возможно, но... некоторые события новейшей российской истории наводят меня на мысль, что всё могло быть совсем-совсем по-другому. С точностью до наоборот.
Поглядите, товарищ читатель, на нынешних защитников российского суверенитета, этих авторитетных и уважаемых людей... не может ли быть такого, что древние защитники суверенитета были чем-то похожи на современных?
О событиях, происходивших тысячу с лишним лет назад в окрестностях современного Новгорода Великого, мы, повторю, знаем очень немного. Летописи дают скудные и отрывочные сообщения, смысл которых можно понять и так, и этак, - но если попытаться всё связать воедино...
Летописец Нестор, составитель «Повести временных лет», говоря о причинах, по которым славяне и финны («чудь, словене, кривичи и весь») позвали иностранцев на княжение, вкладывает в уста наших предков известные слова: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Возможно, описание неурядиц местного населения в древнейшей русской летописи («Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву"») - это монархическая пропаганда... но если считать это просто «монархической пропагандой», то встаёт вопрос, а откуда взялся мотив призвания иноземцев. Почему «себе князя» наши предки стали искать не среди своих, а среди иностранцев, с которыми, к тому же, только что воевали?
А от этого вопроса уже недалеко до следующего: а что такое была та самая «древняя вольность», которую с 18-го века оплакивают прославляющие Вадима русские интеллигенты. Если у славян был первобытнообщинный строй без государства - это одно... ну, а если нет? Если к тому времени первобытная община уже разложилась, выделив из себя классы угнетённых и угнетателей, рабов и рабовладельцев? «Древняя вольность» - она была для всех, или для славянской племенной «элиты»? Есть ощущение, что-таки второе: ко времени «призвания варягов» восточнославянская община уже выделяла из себя классы, уже делилась на «князей» и «простонародье». И эти «князья», только-только проснувшись к историческому творчеству, увлечённо занялись строительством суверенной государственности. Ну, Вы, товарищ Читатель, помните: «...не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом», - а где такие вот «разборки», там пленные, а из пленных, собственно, получаются хорошие рабы. В общем, древнерусские «лихие девяностые», плавно переходящие в «стабильные нулевые», «триумфальные десятые», «карантинные двадцатые» и так далее. Как правильно отметил министр Лавров, и мы это пережили, почти как наши предки.
Вот тогда-то, когда местные «князья» достигли определённых высот в строительстве суверенной государственности, - славянское «простонародье» взвыло. После чего, собственно говоря, стало обращаться за помощью к лицам, выполнявшим функции иностранных агентов... то бишь «гостомыслам». У них были активы за рубежом, - и с помощью этих активов «гостомыслы», в конце концов, подыскали славянам более-менее вменяемое начальство. Против которого, естественно, при первой же возможности поднялась та самая «коренная» племенная «элита», которую призвание варягов лишило вольности...
А если «Повесть временных лет» через какое-то время будет внесена в список запрещённых к распространению на территории России экстремистских материалов, - это вряд ли кого-нибудь удивит; там, помимо прочего, одобрительно описываются передача территории Крыма иностранцам («После всего этого Владимир (...) Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам вернулся в Киев») и акты вандализма («И когда пришел, повелел опрокинуть идолы - одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками (...) И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: "Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его". Они же исполнили, что им было приказано»), что действующим российским законодательством строжайше запрещено.