ленинградское дело: уничтожение русско-советского политического класса
Владимир Кузнечевский
«Сталин и "русский вопрос в политической истории Советского Союза. 1931-1953 гг.»
изд. Центрполиграф, 2016
https://www.litres.ru/v-d-kuznechevskiy/stalin-i-russkiy-vopros-v-politicheskoy-istorii-sovetskogo-souza-1931-1953/
Судебные процессы, моральные и политические расправы над этническими русскими руководителями по «ленинградскому делу» продолжались по всей стране вплоть до смерти И. Сталина. [...] Всего [...] репрессиям по этому «делу» были подвергнуты более 32 тысяч этнически русских руководителей партийного, государственного, хозяйственного звена. [...] Еще раз подчеркну, репрессиям были подвергнуты только этнически русские руководители.
[...]
Родной дед К. Залесского А.Ф. Щеголев, русский, в 1950 году работал министром легкой промышленности РСФСР. Ни о каком «ленинградском деле» он тогда и слыхом не слыхивал. Но в конце 1950 года его вдруг вызвали в управление кадров правительства РСФСР и молча, без всяких объяснений, вручили трудовую книжку, где уже была сделана запись о том, что он уволен по сокращению штатов. И, не сказав даже «до свиданья», отобрали правительственный пропуск.
Сказать, что министр был потрясен произошедшим, - ничего не сказать: в СССР ведь в те времена безработных не было, а тут номенклатура ЦК ВКП(б) вдруг в буквальном смысле была выпровождена на улицу, без выходного пособия и предложения нового места работы. Оказавшись в таком положении, Алексей Федорович в поисках работы принялся обходить своих друзей и знакомых и узнал, что он такой не один: увольнениям без объяснения причин были подвергнуты все его русские знакомые начальствующего состава. На работу экс-министру удалось устроиться только через год в глухом уголке Московской области инженером на мебельную фабрику. И только после смерти Сталина Алексей Федорович смог вернуться в Москву и занять должность инспектора на ВДНХ. Только тут и узнал, что пострадал он по «ленинградскому делу», что был тогда, в 1950 году, строжайший негласный приказ с самых властных верхов увольнять всех руководящих работников русской национальности.
О том, что в стране началось избиение русских управленческих кадров, не знала не только широкая общественность, практически никто ничего не знал даже в правоохранительных органах. Малейшая утечка информации об этом «деле» каралась строжайше. Насколько важное значение вождь придавал засекреченности этого события, видно по одному только факту: лично доверенный на протяжении многих лет в глазах Сталина человек - генерал-лейтенант НКГБ Павел Судоплатов (1907-1996) о «ленинградском деле» узнал только спустя несколько месяцев после расстрела его фигурантов в Ленинграде и в Москве и то в неофициальном разговоре со своей родственницей, служившей в 1950 году в органах НКГБ.
К слову сказать, соблюдение этой секретности сохраняется и по сей день: кто-то даже после антисталинской революции 1989-1991 годов до сих не разрешает полностью открыть историкам архивы КГБ СССР по этому «делу».
32 тысячи руководителей -- это целый русский политический класс.
После этой точки остановки к распаду СССР уже не было.
«Сталин и "русский вопрос в политической истории Советского Союза. 1931-1953 гг.»
изд. Центрполиграф, 2016
https://www.litres.ru/v-d-kuznechevskiy/stalin-i-russkiy-vopros-v-politicheskoy-istorii-sovetskogo-souza-1931-1953/
Судебные процессы, моральные и политические расправы над этническими русскими руководителями по «ленинградскому делу» продолжались по всей стране вплоть до смерти И. Сталина. [...] Всего [...] репрессиям по этому «делу» были подвергнуты более 32 тысяч этнически русских руководителей партийного, государственного, хозяйственного звена. [...] Еще раз подчеркну, репрессиям были подвергнуты только этнически русские руководители.
[...]
Родной дед К. Залесского А.Ф. Щеголев, русский, в 1950 году работал министром легкой промышленности РСФСР. Ни о каком «ленинградском деле» он тогда и слыхом не слыхивал. Но в конце 1950 года его вдруг вызвали в управление кадров правительства РСФСР и молча, без всяких объяснений, вручили трудовую книжку, где уже была сделана запись о том, что он уволен по сокращению штатов. И, не сказав даже «до свиданья», отобрали правительственный пропуск.
Сказать, что министр был потрясен произошедшим, - ничего не сказать: в СССР ведь в те времена безработных не было, а тут номенклатура ЦК ВКП(б) вдруг в буквальном смысле была выпровождена на улицу, без выходного пособия и предложения нового места работы. Оказавшись в таком положении, Алексей Федорович в поисках работы принялся обходить своих друзей и знакомых и узнал, что он такой не один: увольнениям без объяснения причин были подвергнуты все его русские знакомые начальствующего состава. На работу экс-министру удалось устроиться только через год в глухом уголке Московской области инженером на мебельную фабрику. И только после смерти Сталина Алексей Федорович смог вернуться в Москву и занять должность инспектора на ВДНХ. Только тут и узнал, что пострадал он по «ленинградскому делу», что был тогда, в 1950 году, строжайший негласный приказ с самых властных верхов увольнять всех руководящих работников русской национальности.
О том, что в стране началось избиение русских управленческих кадров, не знала не только широкая общественность, практически никто ничего не знал даже в правоохранительных органах. Малейшая утечка информации об этом «деле» каралась строжайше. Насколько важное значение вождь придавал засекреченности этого события, видно по одному только факту: лично доверенный на протяжении многих лет в глазах Сталина человек - генерал-лейтенант НКГБ Павел Судоплатов (1907-1996) о «ленинградском деле» узнал только спустя несколько месяцев после расстрела его фигурантов в Ленинграде и в Москве и то в неофициальном разговоре со своей родственницей, служившей в 1950 году в органах НКГБ.
К слову сказать, соблюдение этой секретности сохраняется и по сей день: кто-то даже после антисталинской революции 1989-1991 годов до сих не разрешает полностью открыть историкам архивы КГБ СССР по этому «делу».
32 тысячи руководителей -- это целый русский политический класс.
После этой точки остановки к распаду СССР уже не было.