Бунт анонимов
2011-08-12
Свежая история и, по слову следователя Порфирия Петровича из романа «Преступление и наказание», нашего времени случай-с: в редакции газет, радио, телеканалов, в информагентства пришли письма от некоего «Афонасия Барщова», в письме - два слова: «no comment», во вложенном файле - умело, не на скорую руку подготовленная презентация, всё - о директоре Музея архитектуры имени Щусева Ирине Коробьиной, назначенной год тому назад после смерти Давида Саркисяна.
На следующий день Ирина Коробьина заявила РИА Новости: «Комментировать анонимки не собираюсь и считаю делать это ниже достоинства любого профессионального человека».
Безымянность в нижней части социального спектра становится ответом на анонимность "сверху"
Действительно, подписей сотрудников музея, членов профсоюза, от имени которых, так выходит, вся эта история получает распространение, несмотря на обилие приложенных бумаг и писем, найти не удастся. Их нет. Недовольные есть - постольку, поскольку письмо есть, вообще видно, что проделана большая, кропотливая работа, ясно, что это - серьезная война. Имен нет.
Ясно, что по одну сторону баррикад - директор музея, а вот по другую - группа анонимных бойцов. Партизаны.
Нежелание директора Музея архитектуры комментировать анонимное письмо можно понять как минимум по двум причинам. Первая, очевидная: всякий интеллигентный человек считает ниже своего достоинства откликаться на анонимки. Не отвечать на анонимки - так же правильно и прилично, как, наоборот, неприличным считается, например, читать чужие письма.
Вторая причина: приведенные в письме документы, официальные, подписанные, например, замминистра культуры, указывают на разные неприятные факты, о которых говорить не хочется.
В одном из писем, к примеру, говорится о нецелевом использовании бюджетных средств, искажении отчетных данных почти на миллион рублей, потерях от непоступления денег за аренду - на четыре с лишним миллиона. Там много всего. И тут интеллигентские штучки выглядят неуместными: можно не хотеть комментировать, можно ссылаться на анонимность «подачи материала», но отвечать все равно придется.
Замминистра культуры г-н Черепенников обязал директора Музея архитектуры представить ответ к 18 июля.
Есть, однако, в этой истории и еще один важный поворот. Сегодня впору говорить про бунт анонимов.
На этой неделе они широким фронтом пошли против директора Музея архитектуры имени Щусева, прежде - в начале весны - такая же массовая рассылка оповестила о появлении в Сети целого сайта, который в итоге привел к отставке управляющего балетной труппой Большого театра Геннадия Янина, схожий сайт двумя месяцами позже так же анонимно повел борьбу со всем нынешним руководством Большого театра, до того анонимка против директора Третьяковской галереи гуляла по Сети и редакциям.
Принято считать, что анонимы и анонимки появляются из страха потерять, например, место работы, из боязни, что тот, против кого направлена анонимка, примется мстить и т.д.
Вероятно, бывает и по-другому: анонимы в нижних эшелонах появляются как ответ на анонимность «сверху».
Вроде бы «враг» назван, цели обозначены, но в целом нынешняя система анонимна, никто не скажет наверняка, например, кому пришло в голову назначить Валерия Золотухина на место Юрия Любимова.
Назначенец - вот он, но авторов решений никто не знает в лицо.
В этой ситуации не может быть и одного на все случаи рецепта. Понятно, что к «хорошим слухам люди не привыкли», верно пел Высоцкий. Но одно дело, если все обвинения сводятся к тому, что «вашего соседа забирают, негодяя, потому что он на Берию похож».
Совсем другое, когда приводятся пусть и неприятные, но документы, в которых черным по белому: там 4137 тыс. руб., тут - 982 тыс., всего финансовых нарушений - более чем на 50 млн.
Тут не хочешь - а надо отвечать.
Ирина Лебедева тоже не хотела отвечать, а вот ведь арестовали ее замдиректора Олега Беликова, и не дома, а в кабинете, в Государственной Третьяковской галерее.
Подробнее: http://www.ng.ru/editorial/2011-08-12/2_red.html