Оправдание Монго
27 июля 2011 года исполняется 170 лет с того трагического дня, когда был убит Михаил Юрьевич Лермонтов. Для пензенцев это - особая дата, так как именно в нашей губернии находятся Тарханы, родовое поместье бабушки поэта, в котором он провел свои детские годы. Никольчане также имеют право гордиться близостью к автору «Мцыри» и «Героя нашего времени» - через село Столыпино, вотчину славного рода, давшего России много великих и не очень имен.
Дуэль
Смертельная дуэль Лермонтова и Мартынова, в которой секундантом стал Алексей Аркадьевич Столыпин-Монго, была очень странной. По крайней мере, анализируя документы, приходишь к выводу, что никто из участвующих в ней в ее возможность не верил. Всем казалось, что все обернется шуткой и закончится дружеской пирушкой.
Даже место дуэли выбрали не вполне по правилам: площадка оказалась неровной, и Лермонтов стоял выше Мартынова. По сигналу противники стали сходиться. Предельная дистанция - 10 шагов - позволяла стрелять почти в упор. Лермонтов шел медленно, не поднимая пистолета. Мартынов был мрачен. Кто-то из секундантов считал: "Раз... Два..." До счета "три" следовало стрелять. Лермонтов подошел к барьеру. Кто-то (Столыпин?) нервно крикнул после слова "Три!", когда по правилам инцидент считался исчерпанным: "Стреляйте, или я разведу вас!».
Лермонтов поднял руку с пистолетом и выстрелил в воздух. От отдачи он отклонился назад. Мартынов сделал один или два шага к нему, прицелился и поразил противника наповал. Убедившись, что он мертв, Мартынов тотчас уехал. Потрясенные секунданты, в том числе и Монго, только теперь поняли, что совершили глупость (не говоря уж о нарушении дуэльного кодекса), не позаботились о докторе и карете.
Герой поэмы
Алексей Аркадьевич Столыпин-Монго (1816-1858) - двоюродный дядя и друг М.Ю.Лермонтова. Монго - сын Аркадия Алексеевича Столыпина, тайного советника, сенатора, одного из известнейших в роде, давшем России великого реформатора П.А.Столыпина, в честь которого в Никольском районе переименовано село Междуречье.
Монго был внуком знаменитого адмирала Николая Семеновича Мордвинова, которого за независимость мнений, за прямодушие принято было называть «русским Катоном». Аркадий Алексеевич Столыпин, брат бабки Лермонтова Е.А.Арсеньевой, был женат на дочери Мордвинова. Столыпин умер в 1825 г., до восстания. Жена его - мать Монго - Вера Николаевна Столыпина умерла в 1834 г., оставив на руках своих родителей пятерых детей. Все пятеро, по словам современников, отличались выдающейся красотой.
Начиная с юнкерской школы, Алексей Аркадьевич и Лермонтов почти всегда были рядом. Оба по окончании школы несколько лет служили в одном и том же лейб-гвардии гусарском полку, проживая на одной квартире и посещая высший петербургский свет. Вместе участвовали в Галафеевской экспедиции 1840 года в Чечне и вместе прожили в Пятигорске последние месяцы перед дуэлью, на которой Столыпин был секундантом поэта.
О своем друге Лермонтов написал поэму «Монго» (1836 г.), в которой описывается поездка Лермонтова и Столыпина к балерине Е. Е. Пименовой на дачу, находившуюся на Петергофской дороге, близ Красного кабачка.
Сюжет прост: едва повесы добрались до вожделенной красавицы,
...самый пламенный пассаж
Зловещим стуком прерывает
На двор влетевший экипаж:
Девятиместная коляска
И в ней пятнадцать седоков...
Увы! печальная развязка,
Неотразимый гнев богов!..
То был N. N. с своею свитой...
Неудачливым любовникам остается одно:
Перекрестясь, прыгнуть в окно...
Опасен подвиг дерзновенный,
И не сносить им головы!
Но вмиг проснулся дух военный -
Прыг, прыг!.. и были таковы...
Монго - прозвище Алексея Аркадьевича Столыпина, которое, по воспоминаниям современника, дано было Столыпину от клички собаки, принадлежавшей ему. Собака эта прибегала постоянно на плац в Царском Селе, где происходило гусарское ученье, лаяла, хватала за хвост лошадь полкового командира Хомутова и иногда даже способствовала тому, что он скоро оканчивал скучное для молодежи ученье.
Характеристики
О Монго в мемуарах находим самые противоречивые мнения. Одним он был симпатичен, другим - нет. «Это был,- пишет его дальний родственник М. Н. Лонгинов,- совершеннейший красавец; красота его, мужественная и вместе с тем отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов «proverbiale». Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать Монго-Столыпина - значит для людей нашего времени то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом».
Нам интересна шутливая характеристика, данная ему М. Ю. Лермонтовым в поэме:
Монго - повеса и корнет,
Актрис коварных обожатель,
Был молод сердцем и душой,
Беспечно женским ласкам верил
И на аршин предлинный свой
Людскую честь и совесть мерил.
Породы английской он был -
Флегматик с бурыми усами,
Собак и портер он любил,
Не занимался он чинами,
Ходил немытый целый день,
Носил фуражку набекрень...
Но если, милый, вы езжали
Смотреть российский наш балет,
То верно в креслах замечали
Его внимательный лорнет.
Из гвардейских
Если Лермонтов оставил нам строки, посвященные своему другу, то - парадокс истории - Монго почти ничего не написал о поэте. Это тем более неожиданно, если учесть тот факт, что они не только почти всю жизнь были вместе и испытывали друг к другу весьма положительные эмоции, но и то, что Монго был секундантом Лермонтова на всех его дуэлях. Даже о смерти друга Монго практически ничего не написал.
Алексей Аркадьевич был, по-видимому, вполне «героем своего времени» - великосветский денди, скучающий бездельник, талантливый, но не нашедший своим талантам применения человек. При всех прекрасных задатках характера, остроумии и отличных природных способностях его никак нельзя назвать представителем передовых кругов русского общества, и он, несомненно, принадлежит к тому бездействующему поколению, о котором М. Ю. Лермонтов с такой грустью говорит в стихотворении «Дума».
Впрочем, Л. Н. Толстой нашел его «славным интересным малым». Прекрасным компаньоном он являлся, конечно, и для Лермонтова, особенно в первые, довольно бурные годы их совместной гусарской жизни.
«От Алексея Аркадьевича, - писал М. Ю. Лермонтов бабушке из Пятигорска 18 июля 1837 года, - я получил известия; он здоров, и некоторые офицеры, которые оттуда сюда приехали, мне говорили, что его можно считать лучшим офицером из гвардейских, присланных на Кавказ». Это сообщение Лермонтова вполне подтверждается прекрасным отзывом военного начальства о боевой службе Столыпина. В аттестационном списке Столыпина в графе «какого поведения» отмечено «отличного»; в графе «как оказал себя в военных действиях» написано: «в военных делах имеет соображение хорошее». Из других документов того же архивного фонда видно, что с отличием Столыпин провел и Галафеевскую экспедицию 1840 года, получив за нее высокую по тому времени награду - орден Владимира 4-й степени с бантом.
О блестящем участии Монго в Севастопольской кампании свидетельствует письмо его брата Дмитрия Аркадьевича сестре Вяземской от 10 июля 1855 года, из которого видно, что за боевое отличие он получил золотое оружие и чин майора.
Последние годы
После участия в Крымской кампании Монго стал хворать. Когда у него обнаружились первые признаки чахотки, он встретил сопротивление Николая I, не разрешавшего ему поездку за границу для лечения и будто бы положившего на его прошение резолюцию: «Никогда, никуда». Согласие было получено лишь благодаря поддержке лейб-медика Мандта.
В Париже Монго перевел на французский и издал роман «Герой нашего времени». Он как бы искупал вину за участие в смертельной дуэли своего друга. Возможно, его мучили угрызения совести.
Умер он во Флоренции. Некоторые сведения о смерти Столыпина во Флоренции в 1858 году оказались в письме его брата Дмитрия Аркадьевича сестре Вяземской от 26 октября 1858 года из Бадена: «Мы слишком поздно узнали о болезни Алексея. Если что может служить утешением, это то, что Алексей был окружен заботами всех лиц, находившихся вблизи него. Его потерю почувствовали даже лица, мало его знавшие, настолько он пользовался любовью и уважением. Он причастился и проявил во время всей свой болезни много терпения и мужества».
Монго похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге, где нашли упокоение все Столыпины.
