Гилад Шалит и великая заповедь
Небольшой текст, написанный на злобу дня для портала Кредо. Как обычно, копирую здесь почти целиком для удобства читающих.
Проблема освобождения пленных была хорошо знакома евреям с древнейших времен. Множество людей оказывалось в плену в результате бесконечных войн. Кроме того, похищением людей промышляли многочисленные разбойничьи и пиратские шайки. Впрочем, и солдат регулярной армии, и атаман разбойничьей шайки видели в пленных, прежде всего, товар, который нужно продать с максимальной выгодой. Поэтому родственникам похищенного, а также другим евреям нередко удавалось выкупить своего соплеменника и вернуть ему свободу.
Раввины считали, что пребывание в неволе страшнее голода и даже смерти. Поэтому Вавилонский Талмуд называет выкуп пленных "мицва раба" - "великой заповедью" (Бава Батра, 8б). По словам средневекового иудейского кодификатора и философа Маймонида, тот, кто уклоняется от исполнения этой заповеди, нарушает сразу три предписания Торы: "Не ожесточи сердца твоего" (Втор., 15:7); "не оставайся равнодушным к крови ближнего твоего" (Левит, 19:16); "люби ближнего твоего, как самого себя" (Левит, 19:18). А в "Шульхан Арух" (Йоре деа, 252:23) утверждается: тот, кто мешкает с выкупом пленных, подобен убийце.
В свете сказанного выше мы могли бы предположить, что попавшего в плен еврея следует выкупать, чего бы это ни стоило. Однако раввины считали иначе: "Не платят за пленных больше их стоимости на рынке рабов" (Мишна Гитин, 4:6). Талмуд приводит два объяснения этому закону: во-первых, это ляжет на общину слишком тяжелым финансовым бременем; во-вторых, если за евреев будут платить больше, чем принято, то работорговцы, в расчете на сверхприбыль, станут специально охотиться на евреев.
Приведенное мнение Мишны стало законом и вошло во все кодексы еврейского религиозного права. Однако этот закон повсеместно не исполнялся. Причем первым известным "нарушителем" стал... один из мудрецов Талмуда, некто Леви бар Дарга, заплативший за свою дочь тринадцать тысяч золотых динаров - астрономическую по тем временам сумму, многократно превышающую рыночную стоимость молодой рабыни (Вавилонский Талмуд, Гитин, 45а).
В Средние века евреи повсеместно переплачивали" не только за ближайших родственников, но и за других еврейских пленных. Документы, найденные в Каирской генизе, свидетельствуют, что при стандартных расценках по 33 динара за пленного местная община нередко платила и 40, и 60, и даже 100 динаров. Как писал раввин Давид бен Зимра (1479, Испания - 1573, Цфат), евреи давно привыкли платить за еврейских пленных повышенный выкуп и отдают по 100 или больше динаров за старика или мальчика, которые стоят на рынке не более 20. Аналогичным образом поступали и другие общины. Как писал раввин Шломо Лурия (1510-1574, Польша), евреи Османской империи, регулярно выкупавшие своих ашкеназских братьев, захваченных турками или татарами, традиционно платят за них выше рыночной стоимости.
В некоторых случаях мудрецы Талмуда сами разрешали платить за пленных больше, чем принято. Муж похищенной женщины мог выкупить жену за сумму, в десять раз превышающую стоимость рабыни (Ктубот, 52а-б). Известный раввин, Иегошуа бен Хананье, находясь в Риме, как-то за огромные деньги выкупил мальчика-раба, который знал наизусть всю Тору (впоследствии этот мальчик стал одним из величайших мудрецов, Ишмаэлем бен Элишей). По мнению средневековых раввинов, заплатить повышенный выкуп за еврейского пленного можно в двух ситуациях: если ему угрожает смертельная опасность и если речь идет о знатоке Торы. Некоторые раввины и вовсе считали, что, поскольку после разрушения Храма евреи в любом случае превратились в "законную добычу", их будут похищать независимо от того, сколько будут платить за их освобождение. А раз так, значит, можно выкупать пленных за любую сумму, не думая о том, что это побудит к преступлениям других похитителей и работорговцев.
И в Талмуде, и в средневековой литературе речь шла о случаях, когда за пленных требовали денежный выкуп. В ХХ веке, с началом арабоизраильского конфликта, возникла принципиально новая ситуация: террористические организации, захватывавшие израильских солдат, требовали за их освобождение не денег, а выполнения различных политических требований и, прежде всего, как в истории с Шалитом - освобождения своих товарищей.
Как нетрудно догадаться, вопрос, какова в таком случае галаха, вызвал среди раввинов ожесточенные споры. Шломо Горен, когда-то главный раввин израильской армии, а впоследствии главный ашкеназский раввин Израиля, категорически возражал против подобных обменов. Однако его коллега, главный сефардский раввин Тель-Авива Давид Галеви, придерживался иной точки зрения. Свои взгляды он изложил еще в 1985 году, вскоре после того, как Израиль обменял 1150 арабских террористов на трех пленных солдат, попавших в плен в ходе ливанской войны. По словам раввина Галеви, все традиционные источники, на которые опирался рав Горен, говорят о похищении ради денежного выкупа, однако здесь ситуация совершенно иная: для палестинских националистов борьба с Израилем носит принципиальный идеологический характер, а похищение солдат и другая террористическая деятельность - самоцель, а не средство. Поэтому, полагал рав Галеви, палестинцы не прекратят попыток похищения независимо от того, как будет реагировать на это Израиль. Кроме того, не следует забывать, что думают и чувствуют израильские солдаты, находящиеся на передовой. Неуверенность в том, сделает ли государство для их освобождения все, что возможно, если они попадут в плен, несомненно, скажется на их стойкости и боевом духе. Поэтому обмен израильских военнопленных на арабских террористов не противоречит Галахе, даже если совершается в пропорции 3:1000.
Одним словом, решая вопрос, подобный соглашению о Шалите, опереться на еврейское традиционное право, к сожалению, не получится, поскольку практически любое решение можно обосновать при помощи древних источников и современных религиозных авторитетов. Так что остается лишь молиться о том, чтобы решать эту головоломку приходилось как можно реже и чтобы тем, от кого зависит принятие решений, в каждом случае удавалось найти оптимальный вариант.
Проблема освобождения пленных была хорошо знакома евреям с древнейших времен. Множество людей оказывалось в плену в результате бесконечных войн. Кроме того, похищением людей промышляли многочисленные разбойничьи и пиратские шайки. Впрочем, и солдат регулярной армии, и атаман разбойничьей шайки видели в пленных, прежде всего, товар, который нужно продать с максимальной выгодой. Поэтому родственникам похищенного, а также другим евреям нередко удавалось выкупить своего соплеменника и вернуть ему свободу.
Раввины считали, что пребывание в неволе страшнее голода и даже смерти. Поэтому Вавилонский Талмуд называет выкуп пленных "мицва раба" - "великой заповедью" (Бава Батра, 8б). По словам средневекового иудейского кодификатора и философа Маймонида, тот, кто уклоняется от исполнения этой заповеди, нарушает сразу три предписания Торы: "Не ожесточи сердца твоего" (Втор., 15:7); "не оставайся равнодушным к крови ближнего твоего" (Левит, 19:16); "люби ближнего твоего, как самого себя" (Левит, 19:18). А в "Шульхан Арух" (Йоре деа, 252:23) утверждается: тот, кто мешкает с выкупом пленных, подобен убийце.
В свете сказанного выше мы могли бы предположить, что попавшего в плен еврея следует выкупать, чего бы это ни стоило. Однако раввины считали иначе: "Не платят за пленных больше их стоимости на рынке рабов" (Мишна Гитин, 4:6). Талмуд приводит два объяснения этому закону: во-первых, это ляжет на общину слишком тяжелым финансовым бременем; во-вторых, если за евреев будут платить больше, чем принято, то работорговцы, в расчете на сверхприбыль, станут специально охотиться на евреев.
Приведенное мнение Мишны стало законом и вошло во все кодексы еврейского религиозного права. Однако этот закон повсеместно не исполнялся. Причем первым известным "нарушителем" стал... один из мудрецов Талмуда, некто Леви бар Дарга, заплативший за свою дочь тринадцать тысяч золотых динаров - астрономическую по тем временам сумму, многократно превышающую рыночную стоимость молодой рабыни (Вавилонский Талмуд, Гитин, 45а).
В Средние века евреи повсеместно переплачивали" не только за ближайших родственников, но и за других еврейских пленных. Документы, найденные в Каирской генизе, свидетельствуют, что при стандартных расценках по 33 динара за пленного местная община нередко платила и 40, и 60, и даже 100 динаров. Как писал раввин Давид бен Зимра (1479, Испания - 1573, Цфат), евреи давно привыкли платить за еврейских пленных повышенный выкуп и отдают по 100 или больше динаров за старика или мальчика, которые стоят на рынке не более 20. Аналогичным образом поступали и другие общины. Как писал раввин Шломо Лурия (1510-1574, Польша), евреи Османской империи, регулярно выкупавшие своих ашкеназских братьев, захваченных турками или татарами, традиционно платят за них выше рыночной стоимости.
В некоторых случаях мудрецы Талмуда сами разрешали платить за пленных больше, чем принято. Муж похищенной женщины мог выкупить жену за сумму, в десять раз превышающую стоимость рабыни (Ктубот, 52а-б). Известный раввин, Иегошуа бен Хананье, находясь в Риме, как-то за огромные деньги выкупил мальчика-раба, который знал наизусть всю Тору (впоследствии этот мальчик стал одним из величайших мудрецов, Ишмаэлем бен Элишей). По мнению средневековых раввинов, заплатить повышенный выкуп за еврейского пленного можно в двух ситуациях: если ему угрожает смертельная опасность и если речь идет о знатоке Торы. Некоторые раввины и вовсе считали, что, поскольку после разрушения Храма евреи в любом случае превратились в "законную добычу", их будут похищать независимо от того, сколько будут платить за их освобождение. А раз так, значит, можно выкупать пленных за любую сумму, не думая о том, что это побудит к преступлениям других похитителей и работорговцев.
И в Талмуде, и в средневековой литературе речь шла о случаях, когда за пленных требовали денежный выкуп. В ХХ веке, с началом арабоизраильского конфликта, возникла принципиально новая ситуация: террористические организации, захватывавшие израильских солдат, требовали за их освобождение не денег, а выполнения различных политических требований и, прежде всего, как в истории с Шалитом - освобождения своих товарищей.
Как нетрудно догадаться, вопрос, какова в таком случае галаха, вызвал среди раввинов ожесточенные споры. Шломо Горен, когда-то главный раввин израильской армии, а впоследствии главный ашкеназский раввин Израиля, категорически возражал против подобных обменов. Однако его коллега, главный сефардский раввин Тель-Авива Давид Галеви, придерживался иной точки зрения. Свои взгляды он изложил еще в 1985 году, вскоре после того, как Израиль обменял 1150 арабских террористов на трех пленных солдат, попавших в плен в ходе ливанской войны. По словам раввина Галеви, все традиционные источники, на которые опирался рав Горен, говорят о похищении ради денежного выкупа, однако здесь ситуация совершенно иная: для палестинских националистов борьба с Израилем носит принципиальный идеологический характер, а похищение солдат и другая террористическая деятельность - самоцель, а не средство. Поэтому, полагал рав Галеви, палестинцы не прекратят попыток похищения независимо от того, как будет реагировать на это Израиль. Кроме того, не следует забывать, что думают и чувствуют израильские солдаты, находящиеся на передовой. Неуверенность в том, сделает ли государство для их освобождения все, что возможно, если они попадут в плен, несомненно, скажется на их стойкости и боевом духе. Поэтому обмен израильских военнопленных на арабских террористов не противоречит Галахе, даже если совершается в пропорции 3:1000.
Одним словом, решая вопрос, подобный соглашению о Шалите, опереться на еврейское традиционное право, к сожалению, не получится, поскольку практически любое решение можно обосновать при помощи древних источников и современных религиозных авторитетов. Так что остается лишь молиться о том, чтобы решать эту головоломку приходилось как можно реже и чтобы тем, от кого зависит принятие решений, в каждом случае удавалось найти оптимальный вариант.