Клад в старой мебели
С большим интересом читаю on-line книгу своего виртуального друга very_old_life. Байки реставраторов о кладах, спрятанных в старой мебели напомнили мне кое о чём из детства.
В мои первые тринадцать лет жизни родители каждое лето снимали дачу недалеко от Москвы. Жили мы в переулке с прекрасным названием "Вишневый", с одной стороны он ограничивался улицей К. Маркса, с другой - Энгельса, а в своем центре пересекался главной улицей, естественно, Ленина. Такие вот забавности топонимики.
Родители с дачной хозяйкой, их ровесницей, были дружны, устраивали совместные посиделки, резались в пин понг, на праздники пекли пироги, малосолили огурцы. Была у хозяйки тетка - Мария Дмитриевна, о ней я и хочу рассказать.
Помню её с самого раннего детства. Не могу сказать, сколько мне было лет, но первое, что всплывает в памяти - подол ее длинного темно-синего крепдешинового платья в неяркий серый цветочек и старые разношенные туфли, какие-то очень большие, с круглыми носами, мы с ней идем, держась за руки по дорожке сада, поднимаемся по нескольким ступенькам к двери дома, она тяжело дыша, а я, карабкаясь, помогая себе руками. Видимо, очень мала. Обе мы в панамках.
Приезжала она не часто, в её сильно пожилом возрасте жить на втором этаже было тяжело. Обычно её привозил мой папа на машине, тогда у родителей была "Победа", покрашенная в два цвета: желтый и коричневый, звали машину, естественно, "Антилопа-Гну".
В Москве Мария Дмитриевна жила в тихом переулке возле Патриарших прудов. Её покойный муж, юрист в дореволюционной жизни, был человеком умным и предусмотрительным. Ему принадлежал большой доходный дом, в котором жил и он сам. После семнадцатого года он с женой, собрав, что получилось из вещей, тихо переехал из своей квартиры на первый этаж в дворницкую, квартирку маленькую, но двухкомнатную. Как протекала их жизнь при Советах, почему они выжили, я не знаю, но им обоим посчастливилось прожить в этой квартире до конца своих дней. Я была в ней дважды: совсем маленькой и в четырнадцать лет на похоронах Марии Дмитриевны.
В квартире были картины, судя по всему, не очень ценные, пара натюрмортов с цветами даже перекочевала на дачу. Туда же переехало старинное трюмо темного дерева с резными украшениями и множеством ящичков, очень оно мне в детстве нравилось своей многоемкостью, мои куклы играли в нем в прятки. Ценных вещей у Марии Дмитриевны оставалось уже немного, но кое-что все-таки было, в буфете среди прочей красивой посуды стояли две элегантные чайные пары, говорили, из семьи Его Императорского Величества.
Мария Дмитриевна была человеком очень приятным, общительным и добрым. Обожала делать неожиданные подарки. Она любила моего папу и обычно именно ему тихонько при расставании что-нибудь, стесняясь, вручала, то это было старое Евангелие со школярскими карандашными пометками - "учить до сих", то в маленькой коробочке запонки её покойного мужа, то какая-нибудь мелочь из обихода. В последние годы жизни приезжала на дачу совсем редко, ноги отказывали и сердце шалило. В теплую погоду она обычно сидела у раскрытого окна в своей квартире на первом этаже большого дома и наблюдала за происходящим на улице. Если вдруг случалось какое-то безобразие, она громко свистела в свисток. Он был костяной и такой же старый как она.
Моему папе она завещала свой письменный стол. Это был обычный небольшой двухтумбовый дубовый стол (сейчас у нас в деревне). В нем было много всякой ерунды, скопившейся за десятилетия, того, что рука не подымается выбросить, поскольку ерунда эта чем-то памятна. Были и интересные вещи, например, "Новый план города Москвы 1872 года", (он занимает у нас половину стены в коридоре), старинные весы (иногда ими пользуюсь), карманные часы, много других забавных предметов из далекого прошлого.
И еще там было очень много денег, целое состояние:
Денег было намного больше, часть из них "потратилась" на сувениры.
Но это не вся история про деньги из "клада".
В июне 2005 года, когда вся семья была на даче, я вернулась с работы и с ужасом увидела, что дверные замки сломаны. Попыталась войти, дверь не поддалась. В голове мысль - грабители еще там. Я - к соседям. Вызвали милицию, сказав, что злоумышленники могут еще быть внутри (их уже не было, а дверь заклинило). Приехали быстро. Целая бригада. Я с замиранием сердца вошла в квартиру. В голове только одна мысль: только бы не нашли. Наша дочь должна была ехать на длительную стажировку в Китай, была приготовлена значительная сумма зеленых денег. В спальне и "детской" все перевернуто, все вещи кучей на полу, искали женские тайники. Но характер у меня не типично женский, не нашли. Дальше кабинет. И тут мне ворюг стало немного жалко, когда я представила, их уныние от количества книг, папок с рукописями, с бумажками на китайском и вьетнамском языках. Менты работали по-взрослому, с понятыми, фотографиями, протоколами, отпечатками пальцев. Все допытывались, а что же пропало. А как тут поймешь? Получается, ничего не взяли?! Даже пара колец и серьги на туалетном столике остались нетронутыми. Только потом, наведя порядок, выяснили, исчезли две вещи: обычный кухонный нож и сувенирная шкатулка с дарственной надписью (сделанной, правда, министром обороны Франции в 70-х годах).
Отработав, менты ушли, объяснив, что искали только деньги.
А в кабинете осталась шикарная инсталяция: на диване гора папок, выборочно взятых из разных шкафов, и вся эта бумажная пирамида аккуратно присыпана старыми разноцветными деньгами. У ворюг было чувство юмора.
В мои первые тринадцать лет жизни родители каждое лето снимали дачу недалеко от Москвы. Жили мы в переулке с прекрасным названием "Вишневый", с одной стороны он ограничивался улицей К. Маркса, с другой - Энгельса, а в своем центре пересекался главной улицей, естественно, Ленина. Такие вот забавности топонимики.
Родители с дачной хозяйкой, их ровесницей, были дружны, устраивали совместные посиделки, резались в пин понг, на праздники пекли пироги, малосолили огурцы. Была у хозяйки тетка - Мария Дмитриевна, о ней я и хочу рассказать.
Помню её с самого раннего детства. Не могу сказать, сколько мне было лет, но первое, что всплывает в памяти - подол ее длинного темно-синего крепдешинового платья в неяркий серый цветочек и старые разношенные туфли, какие-то очень большие, с круглыми носами, мы с ней идем, держась за руки по дорожке сада, поднимаемся по нескольким ступенькам к двери дома, она тяжело дыша, а я, карабкаясь, помогая себе руками. Видимо, очень мала. Обе мы в панамках.
Приезжала она не часто, в её сильно пожилом возрасте жить на втором этаже было тяжело. Обычно её привозил мой папа на машине, тогда у родителей была "Победа", покрашенная в два цвета: желтый и коричневый, звали машину, естественно, "Антилопа-Гну".
В Москве Мария Дмитриевна жила в тихом переулке возле Патриарших прудов. Её покойный муж, юрист в дореволюционной жизни, был человеком умным и предусмотрительным. Ему принадлежал большой доходный дом, в котором жил и он сам. После семнадцатого года он с женой, собрав, что получилось из вещей, тихо переехал из своей квартиры на первый этаж в дворницкую, квартирку маленькую, но двухкомнатную. Как протекала их жизнь при Советах, почему они выжили, я не знаю, но им обоим посчастливилось прожить в этой квартире до конца своих дней. Я была в ней дважды: совсем маленькой и в четырнадцать лет на похоронах Марии Дмитриевны.
В квартире были картины, судя по всему, не очень ценные, пара натюрмортов с цветами даже перекочевала на дачу. Туда же переехало старинное трюмо темного дерева с резными украшениями и множеством ящичков, очень оно мне в детстве нравилось своей многоемкостью, мои куклы играли в нем в прятки. Ценных вещей у Марии Дмитриевны оставалось уже немного, но кое-что все-таки было, в буфете среди прочей красивой посуды стояли две элегантные чайные пары, говорили, из семьи Его Императорского Величества.
Мария Дмитриевна была человеком очень приятным, общительным и добрым. Обожала делать неожиданные подарки. Она любила моего папу и обычно именно ему тихонько при расставании что-нибудь, стесняясь, вручала, то это было старое Евангелие со школярскими карандашными пометками - "учить до сих", то в маленькой коробочке запонки её покойного мужа, то какая-нибудь мелочь из обихода. В последние годы жизни приезжала на дачу совсем редко, ноги отказывали и сердце шалило. В теплую погоду она обычно сидела у раскрытого окна в своей квартире на первом этаже большого дома и наблюдала за происходящим на улице. Если вдруг случалось какое-то безобразие, она громко свистела в свисток. Он был костяной и такой же старый как она.
Моему папе она завещала свой письменный стол. Это был обычный небольшой двухтумбовый дубовый стол (сейчас у нас в деревне). В нем было много всякой ерунды, скопившейся за десятилетия, того, что рука не подымается выбросить, поскольку ерунда эта чем-то памятна. Были и интересные вещи, например, "Новый план города Москвы 1872 года", (он занимает у нас половину стены в коридоре), старинные весы (иногда ими пользуюсь), карманные часы, много других забавных предметов из далекого прошлого.
И еще там было очень много денег, целое состояние:
Денег было намного больше, часть из них "потратилась" на сувениры.
Но это не вся история про деньги из "клада".
В июне 2005 года, когда вся семья была на даче, я вернулась с работы и с ужасом увидела, что дверные замки сломаны. Попыталась войти, дверь не поддалась. В голове мысль - грабители еще там. Я - к соседям. Вызвали милицию, сказав, что злоумышленники могут еще быть внутри (их уже не было, а дверь заклинило). Приехали быстро. Целая бригада. Я с замиранием сердца вошла в квартиру. В голове только одна мысль: только бы не нашли. Наша дочь должна была ехать на длительную стажировку в Китай, была приготовлена значительная сумма зеленых денег. В спальне и "детской" все перевернуто, все вещи кучей на полу, искали женские тайники. Но характер у меня не типично женский, не нашли. Дальше кабинет. И тут мне ворюг стало немного жалко, когда я представила, их уныние от количества книг, папок с рукописями, с бумажками на китайском и вьетнамском языках. Менты работали по-взрослому, с понятыми, фотографиями, протоколами, отпечатками пальцев. Все допытывались, а что же пропало. А как тут поймешь? Получается, ничего не взяли?! Даже пара колец и серьги на туалетном столике остались нетронутыми. Только потом, наведя порядок, выяснили, исчезли две вещи: обычный кухонный нож и сувенирная шкатулка с дарственной надписью (сделанной, правда, министром обороны Франции в 70-х годах).
Отработав, менты ушли, объяснив, что искали только деньги.
А в кабинете осталась шикарная инсталяция: на диване гора папок, выборочно взятых из разных шкафов, и вся эта бумажная пирамида аккуратно присыпана старыми разноцветными деньгами. У ворюг было чувство юмора.