Сохраняй спокойствие и убей свою собаку
Отправить детей за город, зашторить окна, убить домашних животных - почему многие лондонцы избавились от своих собак и кошек в начале войны.
В первую неделю Второй мировой войны в Лондоне погибли сотни тысяч собак и кошек, их попросили умертвить их хозяева. Из любви.
Сотнями стояли горожане, аккуратно выстроившись перед приютом для животных на севере Лондона. С ними ждали кошки и собаки. Для животных жизнь здесь подошла к концу.
Люди принесли своих любимцев, чтобы их умертвили.
По всему городу в эти дни умирали домашние животные. Ветеринарные клиники и приюты для животных были заняты беспрецедентной работой по уничтожению. Крупные предприятия организовали ночные смены, поскольку иначе не справлялись с работой.
Это произошло в сентябре 1939 года, в первые недели Второй мировой войны. По меньшей мере 400 тысяч собак и кошек пали тогда жертвами расправы в одном только Лондоне - четверть всех домашних животных.
Союз по защите собак NCDL использовал для усыпления хлороформ; помощники должны были убивать собак ударами тока. Вскоре предприятия уже не знали, куда девать трупы. Большинство были отнесены к большому санаторию для животных, который в трудный момент предложил для этих целей луг на своей территории.
Сегодня там даже нет памятной дощечки, которая бы напоминала о массовом захоронении. Вероятно, этот эпизод плохо вписывается в собственный образ британцев: всплеск коллективной истерии в стране, считающей себя любительницей животных.
Развязавшийся убой начался более или менее спонтанно, без убедительных причин. Это подтверждает британский историк Хильда Кин (Hilda Kean). В ее последней книге она пытается выяснить, что могло привести к бойне домашних животных. (*).
Общество защиты животных RSPCA, к которому она обратилась за информацией для расследования, сначала заявило, что не имеет об этом понятия и что о массовом уничтожении животных в начале войны ничего неизвестно. Однако, еще тогда все крупные ежедневные газеты подхватили тему убоя, часть из них была настроена критически. Само общество RSPCA подробно описывало объем акции в отчете о деятельности в военные годы. Защитники животных даже заблаговременно, в ожидании воздушных атак, пополняли запасы хлороформа и боеприпасов. Когда же война начала требовать все больше и больше человеческих жертв, судьба животных оказалась в забвении.
Кин собрала разнообразный материал - не только официальные документы и газетные объявления, но и личные дневники и письма людей.
Вывод Кин: в повседневной жизни британцы практически не выказывали паники. Продукты еще не нормировались, и для животных, как и прежде, было достаточно мяса больных лошадей. Также не было непосредственной опасности для жизни и здоровья; воздушные атаки на Лондон начались только летом 1940 года.
Очевидно, владельцы ликвидировали своих животных просто из предосторожности, из-за неясного страха перед тем, что может произойти.
Несомненно, просто беспомощное ожидание войны было изнурительным. И поэтому власти рекомендовали активно к ней готовиться. Горожане прислушались. «Они отправили детей за город, сшили шторы, чтобы завесить окна, и перекопали свои грядки для выращивания овощей, - пишет Кин. - И убили своих домашних животных».
Никаких указаний для этого не было. И позиция властей сначала была неоднозначной. Официальное руководство рекомендовало тем, кто не сможет заботиться о безопасности своих животных, рассмотреть возможность усыпления. С другой стороны, в скором времени государству пришлось заботиться о пропитании и крове для выживших домочадцев.
Четкие указания в начале войны, считает автор, могли бы спасти многих четверолапых. Эксперты в правительстве, очевидно, не подумали, что домашние животные в городах давно уже получили новую функцию. Они перестали расчетливо оцениваться, как когда-то сельскохозяйственные животные, по даваемому ими количеству мяса, яиц или молока. Также и от сторожевой и охотничьих служб они были, в основном, освобождены. Теперь они просто жили с людьми и стали любимыми членами семьи.
С изменениями пришли и непривычные заботы: что делать, если собака паникует во время воздушной тревоги? Если ей нельзя в бомбоубежище? Если кошка попадет под газовую атаку?
Многие владельцы животных содрогнулись, представив себе, как их подопечные должны будут оголодавшими бродить по разбомбленным кварталам. Кроме того нельзя было исключить, что нацистские войска скоро захватят остров. Впервые с 1688 года грозило вторжение врага.
В этой ситуации некоторые горожане даже подумывали убить собственных детей, чтобы избавить их от этого ужаса. Новым было то, что четвероногие создания смогли вызвать аналогичное чувство сострадания.
Историк Кин нашла немало примеров эмпатического отношения к домашним животным. Так черно-белый кот-подкидыш Лулу должен был умереть, потому что его хозяин посчитал невыносимым подвергать животное опасностям войны или отдать его в чужие руки - слишком глубокой была между ними связь. Смерть Лулу оставила, как уверял мужчина, «невыразимо глубокое чувство потери и скорби».
В итоге убийство из жалости среди человеческих детей не практиковалось в реальности, а вот среди животных - повсеместно. Им, как оказалось, просто не повезло: теперь они, почти как люди, вызывали глубокое сострадание. Но все еще оставались животными, чтобы в сомнительном случае их можно было убить.
Небольшое неудобство могло иметь решающее значение. Белый кролик Минни жил в зажиточном хозяйстве; обе хозяйские дочки возили его гулять в коляске для кукол. Когда семья от страха перед бомбами переехала к морю, Минни с собой взять было нельзя. Их друг застрелил животное, и кролик вернулся на стол в виде паштета. Дочь Алисон была несколько шокирована, но затем охотно положила себе мяса Минни: «Если кто-то должен ее съесть, то лучше тогда мы».
Но уже весной 1940 года, кажется, многие владельцы животных начали мучиться от раскаяния. Современники говорили о «Холокосте» - от древнегреческого слова, обозначающего жертвоприношение животных. Для обозначения убийств и преследования евреев этот термин начал использоваться только с 1942 года.
В последующие военные годы судьба выживших животных приняла неожиданный оборот. В письмах и газетных статьях люди трогательно писали, как выстояли в трудное время вместе со своими любимцами. Делились всем, и пищей, когда ее стало не хватать. Иногда голодающие люди стыдливо питались низкосортной кониной, иногда оставшийся кусок деликатесного филе отдавался домашнему животному. Часто за кормом для животных люди стояли так же долго, как и за собственными продуктами.
Хотя кормить кошек молоком было запрещено - по официальным оценкам эти лакомки выпивали до 80 миллионов литров молока в год. Но этот запрет существовал только на бумаге. Власти, вероятно, справедливо предположили, что это неосуществимо среди населения. К тому же они оценили патриотическую службу кошек в борьбе против крыс и мышей.
Собаки, в свою очередь, оказались полезными во время поисков жертв бомбардировок. По Лондону ходила история о псе Споте, который в течение 12 часов пытался раскопать засыпанную обломками семью своих хозяев - к сожалению, тщетно, все были мертвы. Полностью истощенный пес попал в ветеринарную клинику, где ему обработали кровоточащие лапы.
Прежде всего, животные помогали своим жизнерадостным нравом, они поднимали настроение и боевой дух - даже, и особенно, самые маленькие.
Местную славу получил воробей Кларенс. Его спасла вдова, которая помогала силам противовоздушной обороны. У нее Кларенс научился некоторым трюкам. Он играл в перетягивание каната со шпилькой, и при слове «сирена» он шмыгал в крошечное укрытие.
Кларенс был рядом и тогда, когда вдова делала обход бомбоубежищ. Веселый воробей умел развеселить свою публику при любых невзгодах. Кларенс прожил 12 лет, семь недель и четыре дня у вдовы. Когда воробей умирал, она протянула ему шампанское, которое он с удовольствием отхлебнул.
Писательница, жившая в те годы, писала, в чем заключалась ценность братьев наших меньших: они ничего не знали о войне и мучающих людей проблемах. Они жили обычной жизнью посреди разрушенного мира.
«Это были необычайные времена», - пишет Кин и подразумевает этим не убийства, которые были для нее лишь вопиющим отклонением на шкале того, что может случиться с домашними животными. Исключительной, считает она, была именно глубокая душевная связь между людьми и животными в течение военных лет.
В напряженной повседневной жизни послевоенного периода, напротив, многие животные снова опускались до уровня собственности, от которой каждый может избавиться без каких-либо веских причин.
Собачий приют Battersea жаловался на растущее число лондонцев, которые приносят своих питомцев, и только потому, что корм для них стал слишком дорогим. В 1947 году из-за недостаточной вместимости приютов снова должны были быть умерщвлены более 15 тысяч, якобы бродячих, собак.
* Хильда Кин: «Великая бойня кошек и собак» («The Great Cat and Dog Massacre»).
Manfred Dworschak
via
