Родная речь
Ещё прочитала "Родную речь" Вайля и Гениса. Разочарована. Т.е. чтение лёгкое и забавное, но больше ничего особо хорошего про него и не скажешь. Всё та же "сугубая необязательность", только теперь на тему русской классики -- по программе бывшего 9 класса. В подмётки не годится аналогичному "учебнику" Быкова по программе 10 класса, советской классике. Не хватает прежде всего той неимоверно подкупающей и заразительной страстности, с которой пишет Быков. Чувствуется, что он таки вот всей этой литературой живёт. А Вайль с Генисом хоть и декларируют, что "мы просто решились поговорить о самых бурных и интимных событиях своей жизни -- русских книгах", но пишут так, что эти слова кажутся просто глупым кокетством. Сразу перед глазами возникает картинка, как они это пишут, лениво валяясь в гамаке, лениво потягивая коктейль и лениво же покуривая сигару ;) Ничего не имею против гамаков, коктейлей и сигар как таковых, но мысль, надеюсь, понятна ;) По существу же их творческий метод таков: про каждого писателя-классика формулируется 1 (прописью: один) тезис пооригинальнее, под который и подгоняется всё остальное. Например, "Чехов всю жизнь страдал от того, что не смог написать большой роман". Совершенно неважно, так ли это на самом деле, но ежу ясно, что всё его творчество никак не может сводиться к этому тезису. Ну, ребята, это же несерьёзно так писать. И можно сколько угодно говорить, что такова особенность жанра, цель которого -- просто чем-нибудь зацепить, чтобы захотелось классику перечитать. Я бы даже, может быть, в это и поверила, если бы прежде не прочитала Быкова, жанр которого тот же, а вот стиль -- совершенно иной, не сводящийся к пустому эпатажу. И после Быкова мне таки захотелось перечитать почти всё, о чём он писал, а после Вайля с Генисом -- ничего.
Из этих самых "оригинальных" тезисов меня тоже особо ничто не впечатлило, за исключением, пожалуй, главки про Крылова -- о том, что его басни (точнее ставшие "крылатыми" (no pun intended) формулы, "которые выскакивают из русского человека быстрее, чем он успевает их осмыслить") настолько с пелёнок впиваются в сознание, что подменили собой в России нравственный кодекс:
Произошло удивительное. Не Крылов зафиксировал нравственную мудрость народа в форме басен. Это народ зафиксировал в своем сознании крыловские басни в качестве нравственной мудрости.
Слишком многое в российской истории сопротивлялось тому, чтобы моральным кодексом управляла принципиальная диалектичность этических норм, идущая от мифов, Сократа, евангельской притчи, рационализма, индивидуализма. Все эти глобальные идеи трансформировались в России особым образом.
А Крылов -- всегда рядом. Удобный, простой, запоминающийся, однозначный. Снабдивший набором нетленных истин про мартышек и кукушек. Избавивший от хлопот альтернативного мышления, химеры терпимости, разброса плюрализма, утомительной многослойности демократического сознания.
Что-то в этом есть. Недаром я терпеть не могу и басни вообще, и Крылова в частости.
Из этих самых "оригинальных" тезисов меня тоже особо ничто не впечатлило, за исключением, пожалуй, главки про Крылова -- о том, что его басни (точнее ставшие "крылатыми" (no pun intended) формулы, "которые выскакивают из русского человека быстрее, чем он успевает их осмыслить") настолько с пелёнок впиваются в сознание, что подменили собой в России нравственный кодекс:
Произошло удивительное. Не Крылов зафиксировал нравственную мудрость народа в форме басен. Это народ зафиксировал в своем сознании крыловские басни в качестве нравственной мудрости.
Слишком многое в российской истории сопротивлялось тому, чтобы моральным кодексом управляла принципиальная диалектичность этических норм, идущая от мифов, Сократа, евангельской притчи, рационализма, индивидуализма. Все эти глобальные идеи трансформировались в России особым образом.
А Крылов -- всегда рядом. Удобный, простой, запоминающийся, однозначный. Снабдивший набором нетленных истин про мартышек и кукушек. Избавивший от хлопот альтернативного мышления, химеры терпимости, разброса плюрализма, утомительной многослойности демократического сознания.
Что-то в этом есть. Недаром я терпеть не могу и басни вообще, и Крылова в частости.