113-я пехотная дивизия. Январь-февраль 1943 (2)
Гауптманн Плюмер раненый лежал в своем бункере. Внезапно наступила пугающая тишина. У выхода из бункера стоял советский офицер с несколькими солдатами и звал Плюмера наружу - немедленно выходить. «Я ранен» - слабо ответил Плюмер. У него не было ни зубной щетки, ни котелка, ни ложки, даже носового платка. После войны Плюмер говорил: человек может без этого всего прожить, уж точно в России в плену.
Последние пять человек из 12-й батареи A.R.87 после наступления у Гумрака отошли дальше на восток и последние дни перед пленением провели в руинах орудийного завода «Красные Баррикады». На заводе был полный беспорядок. В переходах лежали трупы. Рядом в доме был лазарет, там в воронках во много ярусов лежали сотни мертвых.
30 или 31 января три советских самолета нанесли удар по этому обозначенному красным крестом лазарету. Они сбросили три бомбы, все попали в цель. Во время этой бомбардировки обер-ефрейтор Кунц, один из выживших 12-й батареи, получил осколки камня в лицо, шрамы от которых остались у него на всю жизнь. Лазарет был полностью разрушен и ярко полыхал пламенем. Раненые отчаянно кричали. Кунц видел все это и не мог помочь никому выбраться оттуда. Все находившиеся там раненые сгорели живьем.
В эти дни Красная Армия нанесла еще один тяжелый удар. В руинах орудийного завода еще находилось от 2 до 3 тысяч немецких солдат, которые продолжали оказывать определенное сопротивление. Одним офицером было предложено удерживать фронт отдельными отрядами. Можно было держаться до тех пор, пока не кончатся боеприпасы.
Еще раз обер-ефрейтор Кунц со своими товарищами, не евшими несколько дней, продержался ночь. Было 30 градусов мороза, этой ночью на 2 февраля. В 8.00 послышался рев танковых двигателей. Кунц пополз наружу посмотреть, пока офицер собирал отряд. Он увидел немецкий танк и 2 Т-34 с большим количеством красноармейцев, приближающиеся к заводу. Кунц скользнул обратно и доложил увиденное. Офицер сказал, что пришло время сдаться в плен. Пока бойцы собирались у выхода, прибыли Советы.
С 26 января котел был разрезан на две части. В южной части находились остатки IV и VIII армейских, а также XIV танкового корпусов и штаб армии. Этот котел был быстро сжат и еще раз рассечен. Северный фронт южного котла рухнул 30 января. Остатки VIII корпуса генерала Хайтца (Heitz), вместе со штабами VIII, IV и XIV корпусов заняли круговую оборону у саперных казарм. Штаб армии с остатками других боеспособных частей оборонялся у Красной площади на участке диаметром 300 метров. В 6.15 31 января 6-я армия сообщила в группу армий: «Мы уничтожены!». Сопротивление VIII корпуса прекратилось примерно в это же время. На севере держал оборону XI армейский корпус генерала Штреккера с остатками войск численностью примерно 50 000 человек. 31 января он доложил о больших потерях, нехватке боеприпасов и готовности биться до последнего. На севере еще проводились успешные контратаки и ликвидировались вражеские местные вклинения. На следующий день противник перешел в атаку после несколькочасовой артподготовки. В 21.40 корпус передал по радио, что ряд опорных пунктов продолжает удерживаться, но противник совершил глубокие прорывы в двух местах. Сопротивление могло продолжиться только до 2 февраля «из-за подавляющего превосходства и израсходования всех боеприпасов». Следующим утром в 8.40 корпус передал в группу армий последнюю радиограмму: «XI армейский корпус в тяжелом бою с семью дивизиями принял свою участь. Да здравствует фюрер! Да здравствует Германия!». К нему также принадлежала и 113-я пехотная дивизия. Для выживших началась дорога в плен.
Обер-ефрейтор Кунц шатаясь стоял у выхода из завода «Красные Баррикады». Его немедленно обыскали, и отняли часы, кольцо и все вещие, которые приглянулись красноармейцам. На площадь у завода ударами прикладов выгоняли новых пленных. Так продолжалось примерно три часа, после чего начался марш, полный страданий.
Впереди шло примерно 20 немецких офицеров. Ослабленные люди и раненые шли, опираясь на своих товарищей, ползли вперед или оставались сзади. Кто не мог двигаться, того пристреливали. В конце колонны постоянно звучали выстрелы.
Немецкие офицеры рассчитывали, что будет организован привал. Однако при морозе в 30 градусов и полном физическом истощении людей, многие на нем замерзли. В какой-то момент эта колонна скорби достигла Котлубани, села, напротив которого 113-я пехотная дивизия долгое время держала оборону. Там пленных загрузили в вагоны для скота. Те, кто не умер по дороге, приехали в лагерь Фролово. Там собралось примерно 7000 выживших в Сталинграде. В течение трех месяцев из них погибло 6000. После 7,5 лет плена Йозеф Кунц 3 ноября 1949 года вернулся домой. Из его товарищей по 12-й батареи, попавших в плен на орудийном заводе, не выжил никто.
«Офицер, да?» - закричал красоармеец на гауптманна Крайнера и сорвал с его шеи Рыцарский крест. После этого его угостили прикладами, которые стучали как по барабану. Когда русский солдат взял его наручные часы, они показывали 13.00 1 февраля 1943 года. Некторых пленных без разбора убивали, казалось ради забавы. К нему также подошли несколько русских. Один монгол сказал: «Dawai» и Крайнер отдал. После этого его проводили в один нетронутый дом. Там от него потребовали назвать имя и должность. Потом появились двое престарелых господ (генералы, как он потом узнал). Один сказал на плохом немецком: «Мы знаем вас, вашу храбрость и ваши заслуги». Крайнер не знал, откуда им это известно. Потом он подошел к Крайнеру и подал руку. Следующие три дня колонна, в которой был Крайнер, маршировала по кругу. Русские ради смеха направляли танки и грузовики на пленных и давили их. Истощенные тела держались до последнего. Постоянно молившиеся люди превратились в черные фигуры, никто не хотел попасть в конец колонны, где постоянно звучали выстрелы. Шаги влево или вправо были запрещены. Крайнер старался оказывать помощь своим товарищам с риском самому получить пулю. В ноябре 1949 Герберт Крайнер вернулся из плена.
Командным пунктом служил примитивно обставленный бункер. Здесь советский артиллерийский полковник сообщил немецким офицерам, что он является командиром артиллерийской части, вышедшей к их позициям. Полковник был очень корректен. Он попросил гауптманна Зиола побудить его людей сдать все боеприпасы. Гауптманн Зиол воспользовался случаем и упомянул о наградах, на что получил ответ, что не стоит беспокоиться об этих никому не нужных «жестянках», которые потом будут напоминать о войне. Сквозь снежную бурю пленные были отправлены в направлении Орловки. Там они были собраны в одном овраге (балке), которая служила пунктом сбора пленных с фронта. Тут Зиол с изумлением обратил внимание на то, о чем потом с сожалением вспоминали многие фронтовые солдаты. У собранных в кучу пленных ничего с собой не осталось. Ни часов, ни котелка, ни обуви, ни накидки, ни шинели, короче, все было у немцев отобрано. Зато они в избытке получали удары прикладами.
Курт Зиол принадлежит к немногим сталинградцам, вернувшимся из плена. В апреле 1949 года он прибыл в Германию.
Советы не приготовили для многочисленных пленных никаких убежищ, отправляя их на марш. Колонна Плюмера проделала путь в 120 километров на запад через Дон. После этого офицеры узнали что теперь они должны проделать этот же обратный путь в 120 километров, все это при недостаточном питании. Его выдержала только половина.
В начале марта 1943 Плюмер, Крайнер и еще примерно 2000 офицеров были погружены в Сталинграде в вагоны и отправлены в офицерский лагерь в Елабуге, восточнее Камы. Плюмер выжил и вернулся в ноябре 1949 года.
Способные передвигаться раненые под командой лейтенанта Готтвальта построились в два ряда и сдали еще имевшееся оружие. Несколько охранников окружили толпу. Со всех сторон приводились новые группы пленных и все длиннее и плотнее становилась колонна. Тут же практически всех солдат обокрали. На руках охранников болтались многочисленные часы. Лейтенант Готтвальт обратил внимание, что русские солдаты особенно не приближаются, выглядят отдохнувшими и отлично оснащенными.
Пленных собрали на большом открытом пространстве перед городом и разделили на три группы: офицеры, унтер-офицеры и рядовые. Все острые предметы - ножи, бритвы и т.д. - были отобраны. Лейтенант Готтвальт отправился в плен, из которого вернулся в декабре 1949 года.
Заключение
Карл Вегенер (Wegener), бывший начальник штаба армии и корпуса в группе армий «Юг» писал в свой книге «Группа армий «Юг» (Friedberg, 1981):
«Терновый венец страданий и гибели был возложен над целой армией в Сталинграде! Немногие пережили это. Эта битва не была поворотным пунктом в войне и не привела к ее окончанию, как это многие превозносят. Несмотря на нее, еще оставались возможности закончить войну на
Висле и не пустить Советы в Берлин.
В точки зрения военной истории неправильно рассматривать, что было бы, если бы 1-я и 4-я танковые армии были направлены на Сталинград и этим удалось избежать дальнейшего катастрофического развития событий. Так же и взятие Сталинграда 6-й армией ни в коем случае не уберегло бы немецкий фронт от перенапряжения.
Есть также мнение, что самостоятельный прорыв 6-й армии из кольца не мог быть удачным и лишь усугубил бы общее положение. Другие считают, что это был единственный шанс на спасение 6-й армии. Истину мы уже не узнаем. Однако ясно, что годом позднее другая немецкая армия, 1-я танковая, в схожей ситуации, отрезанная от снабжения, провела операцию по прорыву из окружения с блестящим успехом, после чего сразу же смогла перейти в наступление.
В большей степени для оправдания понесенных жертв и самоуспокоения можно считать, что удержание Сталинграда имело оперативный смысл, поскольку 6-я армия связала крупные вражеские силы и позволила отвести группу армий «А» с Кавказа. В противном случае, это можно назвать просто глупостью. Кавказ все равно нельзя было удержать. Тылы группы армий «А» уже не прикрывались ни 6-й, ни 4-й танковой армиями. При прорыве 6-я армия могла не только сковать сильного неприятеля, но и нанести ему поражение. Нужно честно признать, что 6-я армия была бессмысленно принесена Гитлером в жертву, а ее командующий не принял нужного решения, хотя мог предвидеть последствия.
Жертва 6-й армии не может служить никаким «примером» того, что нужно капитулировать в условиях безнадежности, как об этом сообщал Паулюс в своей последней радиограмме в ОКХ. Сюда же можно добавить злоупотребление доверием войск и предательство их стойкости, клевету на желания и мысли солдат, что длится до сегодняшних дней. Возмущение бесславным предательством со стороны национал-социалистического руководства привело многих солдат и офицеров Сталинграда в «Национальный комитет Свободная Германия». Приговор этим людям имеют право выносить только те, кто сам прошел чистилище Сталинграда и русский плен. Наконец, не является солдатской выдумкой то, что Гитлер повысил Паулюса в звании, чтобы заставить того застрелиться и тем самым обрести бессмертие. Такова была солдатская участь капитана тонущего корабля с незапамятных времен. Военачальник не может пережить свое поражение, это не немецкое изобретение, так было с античных времен. Гитлер патетически объявил, что берет на себя ответственность за Сталинград. Как он разделил эту ответственность мы знаем. Он ее избежал.»
В составе 6-й армии к 19 ноября на довольствии состояло около 300 000 человек, включая примерно 10 000 румын и хиви.
Из них окружения избежали примерно 20 000 человек. До 2 февраля погибло 55 000 человек, еще 25 000 было эвакуировано по воздуху. Примерно 200 000 человек 2 февраля попали в советский плен. В Германию обратно вернулось всего 4000. Остальные 196 000 погибли от ранений, болезней и нехватки всего необходимого в период окружения в советском плену.
В послесловие будет приведено письмо одной матери. Мать пропавшего в Сталинграде солдата Отто Краусса 8 марта 1943 года писала обер-ефрейтору Фогелю:
«Дорогой господин обер-ефрейтор Фогель! Я хочу еще раз Вам сообщить, что наш Отто не должен был быть при орудии. Он находился на наблюдательном пункте в качестве помощника наблюдателя и одновременно телефониста. Это было неправильно. Да, в Сталинграде все пропало и даже наш добрый Отто. Он часто писал, что получит отпуск, как только город будет взят. Эти обещания пропали даром. Я помню он так забавно писал про свой будущий отпуск, что будет специальное сообщение (Сталин будет спасаться бегством). Однако дела шли все хуже. Но он так и продолжал оставаться мальчишкой. Мы знаем, какие мысли его мучили и как он тосковал. Мы думаем, что наш хороший мальчик попал в плен и еще жив, больше нам ничего не остается. Плен это конечно очень плохо, но наш Отто способен его выдержать. Мы часто думаем о нем, а он о нас. В своем последнем письме о рассказывал мне о своих товарищах. С тех пор я отправила уже десять писем моему дорогому Отто. Да, да господин обер-ефрейтор, вы пережили очень тяжелые дни. Но вы должны радоваться, что получили ранение. О ране легких все слышали. Выздоравливайте. Зять моей сестры тоже получил осколок в легкое и около сердца и лежал в госпитале полгода. Фрау Дойерляйн (жена командира орудия) написала мне, что последнее письмо от своего мужа получила 6.1 и что он находится в плену. Мы надеемся на лучшее. От всего сердца желаем и Вам всего самого хорошего. Мама Отто.»
Судьба Отто Краусса осталась неизвестной, так же как и Отто Дойерляйна и других 86 человек из 12-й батареи A.R.87.
Последние пять человек из 12-й батареи A.R.87 после наступления у Гумрака отошли дальше на восток и последние дни перед пленением провели в руинах орудийного завода «Красные Баррикады». На заводе был полный беспорядок. В переходах лежали трупы. Рядом в доме был лазарет, там в воронках во много ярусов лежали сотни мертвых.
30 или 31 января три советских самолета нанесли удар по этому обозначенному красным крестом лазарету. Они сбросили три бомбы, все попали в цель. Во время этой бомбардировки обер-ефрейтор Кунц, один из выживших 12-й батареи, получил осколки камня в лицо, шрамы от которых остались у него на всю жизнь. Лазарет был полностью разрушен и ярко полыхал пламенем. Раненые отчаянно кричали. Кунц видел все это и не мог помочь никому выбраться оттуда. Все находившиеся там раненые сгорели живьем.
В эти дни Красная Армия нанесла еще один тяжелый удар. В руинах орудийного завода еще находилось от 2 до 3 тысяч немецких солдат, которые продолжали оказывать определенное сопротивление. Одним офицером было предложено удерживать фронт отдельными отрядами. Можно было держаться до тех пор, пока не кончатся боеприпасы.
Еще раз обер-ефрейтор Кунц со своими товарищами, не евшими несколько дней, продержался ночь. Было 30 градусов мороза, этой ночью на 2 февраля. В 8.00 послышался рев танковых двигателей. Кунц пополз наружу посмотреть, пока офицер собирал отряд. Он увидел немецкий танк и 2 Т-34 с большим количеством красноармейцев, приближающиеся к заводу. Кунц скользнул обратно и доложил увиденное. Офицер сказал, что пришло время сдаться в плен. Пока бойцы собирались у выхода, прибыли Советы.
С 26 января котел был разрезан на две части. В южной части находились остатки IV и VIII армейских, а также XIV танкового корпусов и штаб армии. Этот котел был быстро сжат и еще раз рассечен. Северный фронт южного котла рухнул 30 января. Остатки VIII корпуса генерала Хайтца (Heitz), вместе со штабами VIII, IV и XIV корпусов заняли круговую оборону у саперных казарм. Штаб армии с остатками других боеспособных частей оборонялся у Красной площади на участке диаметром 300 метров. В 6.15 31 января 6-я армия сообщила в группу армий: «Мы уничтожены!». Сопротивление VIII корпуса прекратилось примерно в это же время. На севере держал оборону XI армейский корпус генерала Штреккера с остатками войск численностью примерно 50 000 человек. 31 января он доложил о больших потерях, нехватке боеприпасов и готовности биться до последнего. На севере еще проводились успешные контратаки и ликвидировались вражеские местные вклинения. На следующий день противник перешел в атаку после несколькочасовой артподготовки. В 21.40 корпус передал по радио, что ряд опорных пунктов продолжает удерживаться, но противник совершил глубокие прорывы в двух местах. Сопротивление могло продолжиться только до 2 февраля «из-за подавляющего превосходства и израсходования всех боеприпасов». Следующим утром в 8.40 корпус передал в группу армий последнюю радиограмму: «XI армейский корпус в тяжелом бою с семью дивизиями принял свою участь. Да здравствует фюрер! Да здравствует Германия!». К нему также принадлежала и 113-я пехотная дивизия. Для выживших началась дорога в плен.
Обер-ефрейтор Кунц шатаясь стоял у выхода из завода «Красные Баррикады». Его немедленно обыскали, и отняли часы, кольцо и все вещие, которые приглянулись красноармейцам. На площадь у завода ударами прикладов выгоняли новых пленных. Так продолжалось примерно три часа, после чего начался марш, полный страданий.
Впереди шло примерно 20 немецких офицеров. Ослабленные люди и раненые шли, опираясь на своих товарищей, ползли вперед или оставались сзади. Кто не мог двигаться, того пристреливали. В конце колонны постоянно звучали выстрелы.
Немецкие офицеры рассчитывали, что будет организован привал. Однако при морозе в 30 градусов и полном физическом истощении людей, многие на нем замерзли. В какой-то момент эта колонна скорби достигла Котлубани, села, напротив которого 113-я пехотная дивизия долгое время держала оборону. Там пленных загрузили в вагоны для скота. Те, кто не умер по дороге, приехали в лагерь Фролово. Там собралось примерно 7000 выживших в Сталинграде. В течение трех месяцев из них погибло 6000. После 7,5 лет плена Йозеф Кунц 3 ноября 1949 года вернулся домой. Из его товарищей по 12-й батареи, попавших в плен на орудийном заводе, не выжил никто.
«Офицер, да?» - закричал красоармеец на гауптманна Крайнера и сорвал с его шеи Рыцарский крест. После этого его угостили прикладами, которые стучали как по барабану. Когда русский солдат взял его наручные часы, они показывали 13.00 1 февраля 1943 года. Некторых пленных без разбора убивали, казалось ради забавы. К нему также подошли несколько русских. Один монгол сказал: «Dawai» и Крайнер отдал. После этого его проводили в один нетронутый дом. Там от него потребовали назвать имя и должность. Потом появились двое престарелых господ (генералы, как он потом узнал). Один сказал на плохом немецком: «Мы знаем вас, вашу храбрость и ваши заслуги». Крайнер не знал, откуда им это известно. Потом он подошел к Крайнеру и подал руку. Следующие три дня колонна, в которой был Крайнер, маршировала по кругу. Русские ради смеха направляли танки и грузовики на пленных и давили их. Истощенные тела держались до последнего. Постоянно молившиеся люди превратились в черные фигуры, никто не хотел попасть в конец колонны, где постоянно звучали выстрелы. Шаги влево или вправо были запрещены. Крайнер старался оказывать помощь своим товарищам с риском самому получить пулю. В ноябре 1949 Герберт Крайнер вернулся из плена.
Командным пунктом служил примитивно обставленный бункер. Здесь советский артиллерийский полковник сообщил немецким офицерам, что он является командиром артиллерийской части, вышедшей к их позициям. Полковник был очень корректен. Он попросил гауптманна Зиола побудить его людей сдать все боеприпасы. Гауптманн Зиол воспользовался случаем и упомянул о наградах, на что получил ответ, что не стоит беспокоиться об этих никому не нужных «жестянках», которые потом будут напоминать о войне. Сквозь снежную бурю пленные были отправлены в направлении Орловки. Там они были собраны в одном овраге (балке), которая служила пунктом сбора пленных с фронта. Тут Зиол с изумлением обратил внимание на то, о чем потом с сожалением вспоминали многие фронтовые солдаты. У собранных в кучу пленных ничего с собой не осталось. Ни часов, ни котелка, ни обуви, ни накидки, ни шинели, короче, все было у немцев отобрано. Зато они в избытке получали удары прикладами.
Курт Зиол принадлежит к немногим сталинградцам, вернувшимся из плена. В апреле 1949 года он прибыл в Германию.
Советы не приготовили для многочисленных пленных никаких убежищ, отправляя их на марш. Колонна Плюмера проделала путь в 120 километров на запад через Дон. После этого офицеры узнали что теперь они должны проделать этот же обратный путь в 120 километров, все это при недостаточном питании. Его выдержала только половина.
В начале марта 1943 Плюмер, Крайнер и еще примерно 2000 офицеров были погружены в Сталинграде в вагоны и отправлены в офицерский лагерь в Елабуге, восточнее Камы. Плюмер выжил и вернулся в ноябре 1949 года.
Способные передвигаться раненые под командой лейтенанта Готтвальта построились в два ряда и сдали еще имевшееся оружие. Несколько охранников окружили толпу. Со всех сторон приводились новые группы пленных и все длиннее и плотнее становилась колонна. Тут же практически всех солдат обокрали. На руках охранников болтались многочисленные часы. Лейтенант Готтвальт обратил внимание, что русские солдаты особенно не приближаются, выглядят отдохнувшими и отлично оснащенными.
Пленных собрали на большом открытом пространстве перед городом и разделили на три группы: офицеры, унтер-офицеры и рядовые. Все острые предметы - ножи, бритвы и т.д. - были отобраны. Лейтенант Готтвальт отправился в плен, из которого вернулся в декабре 1949 года.
Заключение
Карл Вегенер (Wegener), бывший начальник штаба армии и корпуса в группе армий «Юг» писал в свой книге «Группа армий «Юг» (Friedberg, 1981):
«Терновый венец страданий и гибели был возложен над целой армией в Сталинграде! Немногие пережили это. Эта битва не была поворотным пунктом в войне и не привела к ее окончанию, как это многие превозносят. Несмотря на нее, еще оставались возможности закончить войну на
Висле и не пустить Советы в Берлин.
В точки зрения военной истории неправильно рассматривать, что было бы, если бы 1-я и 4-я танковые армии были направлены на Сталинград и этим удалось избежать дальнейшего катастрофического развития событий. Так же и взятие Сталинграда 6-й армией ни в коем случае не уберегло бы немецкий фронт от перенапряжения.
Есть также мнение, что самостоятельный прорыв 6-й армии из кольца не мог быть удачным и лишь усугубил бы общее положение. Другие считают, что это был единственный шанс на спасение 6-й армии. Истину мы уже не узнаем. Однако ясно, что годом позднее другая немецкая армия, 1-я танковая, в схожей ситуации, отрезанная от снабжения, провела операцию по прорыву из окружения с блестящим успехом, после чего сразу же смогла перейти в наступление.
В большей степени для оправдания понесенных жертв и самоуспокоения можно считать, что удержание Сталинграда имело оперативный смысл, поскольку 6-я армия связала крупные вражеские силы и позволила отвести группу армий «А» с Кавказа. В противном случае, это можно назвать просто глупостью. Кавказ все равно нельзя было удержать. Тылы группы армий «А» уже не прикрывались ни 6-й, ни 4-й танковой армиями. При прорыве 6-я армия могла не только сковать сильного неприятеля, но и нанести ему поражение. Нужно честно признать, что 6-я армия была бессмысленно принесена Гитлером в жертву, а ее командующий не принял нужного решения, хотя мог предвидеть последствия.
Жертва 6-й армии не может служить никаким «примером» того, что нужно капитулировать в условиях безнадежности, как об этом сообщал Паулюс в своей последней радиограмме в ОКХ. Сюда же можно добавить злоупотребление доверием войск и предательство их стойкости, клевету на желания и мысли солдат, что длится до сегодняшних дней. Возмущение бесславным предательством со стороны национал-социалистического руководства привело многих солдат и офицеров Сталинграда в «Национальный комитет Свободная Германия». Приговор этим людям имеют право выносить только те, кто сам прошел чистилище Сталинграда и русский плен. Наконец, не является солдатской выдумкой то, что Гитлер повысил Паулюса в звании, чтобы заставить того застрелиться и тем самым обрести бессмертие. Такова была солдатская участь капитана тонущего корабля с незапамятных времен. Военачальник не может пережить свое поражение, это не немецкое изобретение, так было с античных времен. Гитлер патетически объявил, что берет на себя ответственность за Сталинград. Как он разделил эту ответственность мы знаем. Он ее избежал.»
В составе 6-й армии к 19 ноября на довольствии состояло около 300 000 человек, включая примерно 10 000 румын и хиви.
Из них окружения избежали примерно 20 000 человек. До 2 февраля погибло 55 000 человек, еще 25 000 было эвакуировано по воздуху. Примерно 200 000 человек 2 февраля попали в советский плен. В Германию обратно вернулось всего 4000. Остальные 196 000 погибли от ранений, болезней и нехватки всего необходимого в период окружения в советском плену.
В послесловие будет приведено письмо одной матери. Мать пропавшего в Сталинграде солдата Отто Краусса 8 марта 1943 года писала обер-ефрейтору Фогелю:
«Дорогой господин обер-ефрейтор Фогель! Я хочу еще раз Вам сообщить, что наш Отто не должен был быть при орудии. Он находился на наблюдательном пункте в качестве помощника наблюдателя и одновременно телефониста. Это было неправильно. Да, в Сталинграде все пропало и даже наш добрый Отто. Он часто писал, что получит отпуск, как только город будет взят. Эти обещания пропали даром. Я помню он так забавно писал про свой будущий отпуск, что будет специальное сообщение (Сталин будет спасаться бегством). Однако дела шли все хуже. Но он так и продолжал оставаться мальчишкой. Мы знаем, какие мысли его мучили и как он тосковал. Мы думаем, что наш хороший мальчик попал в плен и еще жив, больше нам ничего не остается. Плен это конечно очень плохо, но наш Отто способен его выдержать. Мы часто думаем о нем, а он о нас. В своем последнем письме о рассказывал мне о своих товарищах. С тех пор я отправила уже десять писем моему дорогому Отто. Да, да господин обер-ефрейтор, вы пережили очень тяжелые дни. Но вы должны радоваться, что получили ранение. О ране легких все слышали. Выздоравливайте. Зять моей сестры тоже получил осколок в легкое и около сердца и лежал в госпитале полгода. Фрау Дойерляйн (жена командира орудия) написала мне, что последнее письмо от своего мужа получила 6.1 и что он находится в плену. Мы надеемся на лучшее. От всего сердца желаем и Вам всего самого хорошего. Мама Отто.»
Судьба Отто Краусса осталась неизвестной, так же как и Отто Дойерляйна и других 86 человек из 12-й батареи A.R.87.