К истории политических репрессий на Брянщине в 1937-1938 гг.-1
Оригинал взят у kaminec в К истории политических репрессий на Брянщине в 1937-1938 гг.-1
Оригинал взят у all_decoded в К истории политических репрессий на Брянщине в 1937-1938 гг.-1
Не так давно я представлял 1 том "Истории Севска и окрестных мест" Владимира Викторовича Крашенинникова.
А вот уже и второй том подоспел:
Крашенинников В.В., История Севска и окрестных мест, том 2, Брянск, 2012
И вот в этом томе размещены еще дополнительно статьи автора на разные темы. И одна из этих тем - репрессии на Брянщине в 1937-1938 году. И это одна из немногих работ брянских историков, которая рассказывает об этой трагической странице в нашей истории. Я размещу эту статью целиком под катом:
Крашенинников В.В.
К истории политических репрессий на Брянщине в 1937-1938 гг.
«Боль и память»: Матер. краевед. чтений. : 28 февраля 2006 г. / Брян. обл. науч. универс. б-ка им. Ф.И. Тютчева. - Брянск, 2005.С.17
Руководители партии большевиков, взяв в октябре 1917 г. власть в свои руки, понимали, что без принуждения и репрессий они не смогут ни удержать власть, ни реализовать планы социалистического переустройства общества. Репрессии по отношению к реальным или потенциальным противникам новой власти никогда не прекращались и после завершения Гражданской войны, но в первые годы нэпа их масштабы заметно снизились. Так, в 1923 г. в СССР было осуждено по политическим мотивам менее 5 тысяч человек, в т.ч. - к высшей мере (расстрелу) немногим более 400 человек. С 1924 г. по 1929 г. число осуждённых по политическим мотивам постепенно увеличивалось (с 12,5 тысяч до 56 тысяч в год), а число расстрелянных колебалось от 900 до 2500. "Великий перелом" и массовое раскулачивание в деревне резко увеличили число репрессированных: в 1930-1931 гг. было осуждено около 390 тысяч человек, из них почти 31 тысяча - к расстрелу (в число осуждённых здесь и далее не включены высланные в административном порядке). В течение пяти последующих лет число осуждённых колебалось от 80 тысяч (1934 г.) до 275 тысяч (1936 г.), а число расстрелянных "контрреволюционеров" - от 1 тысячи до 3 тысяч. Однако захлестнувшая страну в 1937-1938 гг. репрессивная волна оказалась не сравнимой с предшествующим временем ни по масштабам (число осуждённых по "контрреволюционным делам" превысило 1350 тысяч, по другим данным - 1575 тысяч человек), ни по жестокости (к высшей мере было приговорено свыше 680 тысяч). (1)
Массовые политические репрессии 1937-1938 гг. происходили во всех регионах СССР, в т.ч. и на Брянщине. К сожалению, даже спустя много десятков лет руководители областных властных структур продолжают занимать позицию "умолчания", в результате чего Брянская область оказалась одной из немногих в Российской Федерации, где работа по изучению событий того времени, восстановлению имен погибших и репрессированных, увековечению их памяти в сколько-нибудь значительных масштабах не проводилась и не проводится.
Сведения, содержащиеся в данной статье, большей частью основаны на материалах заседаний Президиума Брянского областного суда в 1955-1965 гг., где рассматривались дела о реабилитации граждан, необоснованно осуждённых за так называемые "контрреволюционные преступления". В настоящее время эти документы находятся в Государственном архиве Брянской области (ГАБО, фонд 2213, опись 8). Количество связанных с данной тематикой дел за эти годы (аналогичные дела конца 1980-х - начала 1990-х гг. нами не рассматривались) не очень велико (немногим более 20), но здесь имеются сведения о многих тысячах несправедливо осуждённых, в основном в 1937-1938 гг. Содержащаяся в этих делах информация, впрочем, не даёт исчерпывающих сведений обо всех репрессированных на Брянщине по обвинениям политического характера, но общую картину она позволяет восстановить с достаточной полнотой.
Теоретическим обоснованием политических репрессий стала выдвинутая И.В. Сталиным (наиболее развёрнуто это было сделано на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) в 1937 г.) концепция обострения классовой борьбы по мере укрепления в стране социализма. На практике этот тезис использовался для организации нескольких громких политических процессов, в ходе которых были сначала дискредитированы, а затем физически уничтожены многие известные партийно-государственные деятели, которые когда-либо оказывались в оппозиции курсу И.В. Сталина, а также ряд видных руководителей Красной Армии. Наряду с этими процессами было сфабриковано ещё множество дел против "троцкистов", "правых", "военно-фашистских заговорщиков", "иностранных агентов" и прочих "врагов народа".
В первой половине 1937 г. на Брянщине, как и в других регионах, органы НКВД главное внимание уделяли выявлению "недобитых троцкистов". К примеру, в начале 1937 г. на пять лет лагерей был осуждён стеклодув Бытошевского завода А.Г. Григорьев, хотя и не состоявший в каких-либо "троцкистских" организациях, но в 1927 г. участвовавший в заводской забастовке, выступивший с требованием повышения заработной платы и порой солидаризировавшийся с мнением "троцкистов". В марте такой же лагерный срок получил учитель Вороновской школы Рогнединского района Я.С. Федорков, член ВКП (б), из семьи бежицких рабочих, который во время учёбы в вузе в конце 1920-х - начале 1930-х гг. был связан с молодёжной троцкистской группой. В разговорах с товарищами он заявлял, что И.В. Сталин "установил в стране свою диктатуру и ведёт политику на уничтожение старых партийных кадров".(2) В июне на восемь лет лагерей был осуждён член партии большевиков с 1918 г. Е.Б. Шендерей, активный участник Гражданской войны. В 1926-1927 гг. он действительно поддерживал взгляды Л.Д. Троцкого и его сторонников, выступал на собраниях рабочих Клинцовского кожевенного завода "Красный Гигант", распространял троцкистскую литературу. Имел за это партийные взыскания, но членом партии оставался до 1935 г. В целом количество политических дел (по ст. 58) было в первой половине 1937 г. ещё не очень большим, а меры наказания по ним (обычно - 5 лет лагерей) определялись в основном сложившейся ранее практикой. Такой срок, к примеру, получили обвинённые в антисоветской деятельности несколько жителей Навли: бухгалтер лесохимзавода А.И. Бартельс, помощник бухгалтера канифольного завода Т.М. Евгеньев, машинист электростанции при шпалопропиточном заводе Г.К. Кречетов, студент лесотехникума С.Я. Пономарев.
Ситуация резко изменилась со второй половины 1937 г. 11 июня в Москве закончился процесс над руководителями "военно-фашистского заговора в РККА" (дело М.Н. Тухачевского и других), которые на следующий день были расстреляны. Есть сведения, что последним расстреляли бывшего командующего Белорусским военным округом И.П. Уборевича, от которого пытались добыть компрометирующие данные о близком товарище, первом секретаре Западного обкома ВКП (б) И.П. Румянцеве, члене ЦК ВКП (б) с 1924 г.
16 июня в Смоленск, центр Западной области (куда входила и Брянщина), прибыл один из ближайших соратников И.В. Сталина Л.М. Каганович, а также несколько других представителей из Москвы. Утром следующего дня И.П. Румянцев, обвинённый в преступных связях с Уборевичем, был арестован (в октябре его расстреляли). На состоявшемся вскоре пленуме обкома ВКП (б) 14 из 15 членов бюро обкома, избранного в начале 1937 г., были исключены из партии, а затем репрессированы. Привезённые из Москвы новые руководители обкома партии (Д.С. Коротченко), облисполкома (К.П. Бидинский), облуправления НКВД (В.А. Каруцкий) проявляли особое рвение в раскрытии "враждебных элементов". К примеру, Каруцкий, получивший от наркома Н.И. Ежова разнарядку на тысячу лиц, подлежащих расстрелу, к августу уже превзошел это задание более чем вдвое. Эти действия фактически были первым опытом организации "массовых чисток" на местах, поскольку после состоявшегося в конце июня 1937 г. пленума ЦК (на нём ряд членов и кандидатов в члены ЦК предприняли последнюю попытку выступить против массовых репрессий) подобные кампании стали проводиться практически во всех республиках, краях и областях. Видимость "правового" основания для таких действий создавало подписанное 28 июня 1937 г. секретное постановление Политбюро ЦК ВКП (б), согласно которому все органы власти обязаны были выявить ранее высланных кулаков (к этому времени у большинства осуждённых в годы коллективизации кулаков и "подкулачников" закончился 3-5-летний срок лагерей или высылки) и разделить их на две категории: "наиболее враждебно настроенных" (их ожидал расстрел) и прочих (им грозил 8-10-летний лагерный срок).(3) Аналогичные меры намечались и для других "бывших" (дворян, офицеров старой армии, церковников, представителей прежних политических партий и т.д.).
Как следствие, на Брянщину почти одновременно нахлынули две волны репрессий: против местных партийных, советских, хозяйственных и прочих руководителей и против уцелевших "бывших". В качестве лидера будто бы существовавшей в Брянске и связанной с И.П. Румянцевым "антисоветской правотроцкистской организации" был назван первый секретарь Брянского ГК ВКП (б) И.П. Волков, в числе её активных членов - секретарь Брянского ГК партии Ф.Д. Дмитриев, директор завода "Красный Профинтерн" И.Г. Штерн, секретарь парткома механического завода им. Кирова М.П. Щекатуров и ещё около тридцати человек. Большинство из них было расстреляно,
лишь немногие попали в лагеря.
Среди репрессированных оказались партийные руководители ряда городов и районов: М.Ф. Соколов (Орджоникидзеград), М.В. Малков (Клинцы), Л.Г. Дворников (Почеп) и другие, но большинство подвергшихся репрессиям в 1937-1938 гг. составляли не руководители, а рядовые рабочие, колхозники, представители интеллигенции.
С августа 1937 г. репрессии стали активно набирать обороты. Первоначально среди политических дел преобладали одиночные - либо ранее осуждённых, но вернувшихся из мест заключения, либо лиц, допускавших высказывания, которые можно было квалифицировать как антисоветскую агитацию.
К первой группе можно отнести колхозника Я.П. Гарпинченко из хут. Вара Погарского района, осуждённого в 1930 г. за сожжение собственной мельницы, а в августе 1937 г. приговорённого к расстрелу; братьев Ивана и Александра Ашитко из д. Буда-Вовницкая Унечского района, из семьи умершего в 1924 г. кулака, не принятых из-за этого в колхоз и получивших в 1930-1931 гг. соответственно по 5 лет лагерей и ссылки, а в 1937 г. - высшую меру наказания (ВМН) и 10 лет лагерей; уроженца с. Салтановки Навлинского района Д.М. Михалева, в 1930 г. раскулаченного и сосланного на Урал, а к моменту ареста в 1937 г. работавшего сторожем лесосклада на ст. Палужье (Выгоничский район), осуждённого на 8 лет; колхозника из д. Дубрословичи Жуковского района М.В. Баранова, выходца из кулацкой семьи, осуждённого на 10 лет и погибшего в лагерях, и ещё много других. Порой из таких лиц оформляли и групповые дела. Так, уроженец п. Новосергеевки Климовского района П.А. Юрченко после раскулачивания вернулся в 1936 г. и зарабатывал на жизнь разными подёнными работами в Новозыбкове, а его сыновья Леонтий, Анатолий и Григорий устроились работать в мастерских на ст. Карховка. В августе 1937 г. все они были обвинены в антисоветской агитации и осуждены: П.А. Юрченко - к ВМН, а его сыновья, выражавшие недовольство низкими заработками и поэтому отказавшиеся от подписки на заём, получили по 8 лет лагерей. Подобную антисоветскую группу оформили работники Новозыбковского райотдела НКВД на семерых жителей с. Новые Бобовичи, отдельные из которых подвергались репрессиям в 1930-1931 гг. В результате 2 человека (Т.М. Святоха и В.Н. Мастобаев) получили ВМН, 4 человека - по 10 лет и один - 8 лет лагерей.
Не представляло большого труда найти и других "виновных" в "антисоветской" агитации. Вот лишь некоторые примеры из числа осуждённых в августе 1937 г. Колхозник из д. Писаревки Клинцовского района М.И. Барабанов в январе 1937 г. при обсуждении на собрании материалов судебного процесса над Г.Л. Пятаковым и другими высказал мнение, что собранию не следует выносить решение о расстреле, т.к. это дело суда. На другом колхозном собрании он говорил, что колхозники мало получают на трудодни и просил райзо пересмотреть план сева как нереальный. Самостоятельность мнений стоила М.И. Барабанову десяти лет лагерей. Такую же меру наказания получил линейный техник Брянского райотдела связи Г.Ф. Федотов, высказавший сожаление в связи с осуждением М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича и других военных деятелей.
Эта же "вина" плюс негативные суждения о коллективизации сельского хозяйства и государственных займах стали основанием для осуждения к ВМН уроженца д. Лопатни Клинцовского района С.И. Шаройко, работавшего возчиком в Клинцах. К расстрелу был приговорен также уроженец с. Девичье Навлинского района Е.И. Бычков, который во время демонстрации кинофильма "Мы из Кронштадта" высказывал замечания о роли комиссаров в Гражданской войне, о хорошем вооружении у белых и плохом - у краснофлотцев.
Однако одиночные политические дела не позволяли органам НКВД показать перед руководством страны "масштабность" своей работы, и поэтому с осени 1937 г. большая часть осуждённых проходила по делам "антисоветских" организаций и групп.
Одним из наиболее крупных стало дело брянских и дятьковских церковников, по которому было осуждено около 30 человек. Оно, в отличие от большинства других, полностью сфальсифицированных, опиралось на некоторые реальные факты. В конце 1920-х - начале 1930-х гг., когда усилились религиозные гонения, брянские священники и церковный актив, руководимые архиепископами Матвеем (Храмцовым) и Даниилом (Троицким), начали организовываться с целью противодействия антирелигиозным мерам и оказания поддержки репрессированным церковнослужителям и их семьям. К середине 1930-х гг., после смерти обоих архиепископов, наиболее активная организация сохранилась в Дятьковском районе, где её возглавляли благочинный о. Александр Введенский и священник о. Иоанн Клестов. Вынесенный в сентябре 1937 г. приговор оказался весьма суровым: арестованные священники, церковные активисты и даже некоторые просто сочувствовавшие (в их числе - председатель колхоза и два колхозника из с. Бацкино) были приговорены к расстрелу, лишь очень немногие получили по 10 лет лагерей.
Были в это время и другие групповые дела священнослужителей. В антисоветской агитации были обвинены четверо священников Дубровского района, из них о. Леонид Гаврилов из с. Рябчичи и о. Петр Березкин из с. Давыдчичи получили ВМН, а ещё двое - по 10 лет лагерей.
По трем делам религиозного характера, но уже связанным с баптистами-антивоенниками, проходили 13 крестьян из различных селений Трубчевского района (получили по 10 лет лагерей), 13 колхозников Дубровского и Клетнянского районов (четверо приговорены к ВМН, остальные - к 10-летнему лагерному сроку), 18 жителей Почепского района (трое - ВМН, остальные - 10 лет лагерей).
В Комаричском районе действовала официально зарегистрированная община "христиан евангельской веры", руководимая колхозником из с. Глядино Д.И. Писаревым, но летом 1937 г. глава общины и ещё 6 ее членов (в т.ч. - две женщины) были арестованы и в сентябре осуждены на 10 лет лагерей.
Были и просто "контрреволюционные группы". Вот отдельные примеры: 14 уроженцев д. Камень Стародубского района, в основном колхозники, - из них трое осуждены к ВМН, остальные получили по 10 лет лагерей; 12 жителей с. Заборье и д. Медведи Красногорского района - 7 человек (среди них - учитель Заборской школы А.П. Субботин и священник о. Федор Мельников) расстреляны, наказание для остальных - по 10 лет лагерей; 10 жителей Трубчевского района (больше всего - из с. Селец) - семеро получили по 10 лет лагерей, трое (в т.ч. - председатель колхоза "Пламя революции" С.А. Гнедов и священник о. Павел Монастырский) - расстреляны. К числу погибших по последнему делу следует добавить председателя местного сельсовета Леонова, вынужденного под давлением работников НКВД дать фиктивные справки о кулацком происхождении арестованных, а затем вскоре покончившего с собой.
Хотя преобладающую часть арестованных и осуждённых составляли сельские жители (в основном - колхозники), участников "антисоветских групп" активно искали и в городах. К примеру, в сентябре 1937 г. были осуждены на 8-10 лет лагерей пятеро членов "контрреволюционной группы" из числа работников Брянского телеграфа и узла связи. Передопрошенный позже техник Брянского узла связи А.Т. Мальцев заявил, что во время следствия к нему применялись методы физического воздействия, в силу чего он оговорил других арестованных. Техник линейно-технического узла связи С.Д. Сапачев, не признавший себя виновным, при повторном допросе вновь подтвердил, что никакой антисоветской деятельности не вёл, а передопросить начальника ЛТУ связи г. Брянска Д.Ф. Романова, экономиста Брянского телеграфа И.И. Пахомова и механика телеграфа В.И. Юрченко оказалось невозможным из-за их смерти. О степени "вины" этих лиц свидетельствуют хотя бы показания на В.И. Юрченко, который говорил, что "стахановскими методами не улучшили, а ухудшили работу; от увеличения оборотов аппаратуры последняя быстро выйдет из строя". (4)
Наряду с "организациями" и "группами" значительное место по-прежнему занимали политические дела на отдельных лиц. Вот лишь некоторые из тех, кто был осуждён к ВМН в сентябре 1937 г., а позже реабилитирован: колхозники М.Д. Крупянко (д. Ямное Гордеевского района), М.Ф. Соловьев (д. Жастков Суражского района), Т.Е. Щербенко (с. Лобки Погарского района); священники о. Иоанн Болхаревский из с. Высокое и о. Кондратий Корольский из с. Лыщичи Унечского района, о. Дементий Лаврущенко из Новозыбкова и о. Илия Ковалев из Злынки; шорник Новозыбковского сельхозтехникума Г.И. Азбукин, бухгалтер артели "Пищевкус" в Мглине Я.Ф. Подлузский, зав. магазином в д. Деньгубовке Дубровского района А.А. Толкачев, бригадир Чернятинского стеклозавода в п. Старь Дятьковского района Н.А. Федькин. Некоторым из числа расстрелянных в вину ставили "дела давно минувших дней". Так, уроженец с. Перелазы Красногорского района П.Т. Левицкий якобы "имел связь с бандой Савицкого" (абсурдность ситуации заключалась в том, что к моменту гибели руководителя отряда "лесных братьев" А.И. Савицкого в 1909 г. обвиняемому не было и 14 лет); колхозник из с. Нивное Суражского района В.С. Гаврусев был обвинён в принадлежности к партии эсеров, хотя десятью годами раньше он публично в печати заявил об отказе от всех эсеровских идей; старообрядческому священнику о. Иоанну Тиханову из Клинцов вспомнили его осуждение в 1930 г. (фактически за отказ продолжать секретное осведомительство).
Ещё большее количество осуждённых "контрреволюционеров" получило лагерные сроки, причем 8 лет считалось уже лёгким наказанием, а обычным было осуждение на 10 лет лагерей. Такой срок получили, например, рабочий сталелитейного цеха завода "Красный Профинтерн" Н.И. Киреев, рабочий того же завода Сидор Митюрин и его брат Сергей, бывший пастухом, - оба из д. Опыхани Брянского района, рабочий на ст. Унеча К.А. Мытницкий, единоличник из д. Устарь Суземского района И.Т. Солдатенков (отказался от вступления в колхоз и от подписки на заём, умер в местах заключения), колхозник из д. Сельцо-Рудное Жуковского района Д.Е. Тябокин, часто на собраниях критиковавший председателя и членов правления колхоза, которые и сфабриковали на него ложные доносы.
В конце сентября 1937 г. Западная область была разукрупнена, а территория Брянщины оказалась в составе Орловской области. Руководители новой области (председателем Оргкомитета ВЦИК СССР, а затем первым секретарем Оргбюро ЦК ВКП (б) по Орловской области был назначен уже упоминавшийся ранее К.И. Бидинский), естественно, не пытались корректировать в сторону уменьшения имевшуюся разнарядку по политическим делам, а, напротив, стремились проявить свою бдительность и непримиримость к врагам. Об этом свидетельствует происходившее в декабре 1937 г. совещание в Орловском областном управлении НКВД, где начальник управления П.Ш. Симановский, ссылаясь на "личные указания вождя народов товарища Сталина и наркома товарища Ежова", потребовал "разворота активной борьбы с враждебным подпольем", "концентрированного удара по участникам правотроцкистских формирований и их социальной базе", искоренения "недобитых контрреволюционных элементов". В качестве достижения П.Ш. Симановский отметил, что менее чем за два месяца "нами раскрыто 27 церковно-сектантских, фашистско-эсеровских и шпионских организаций, а также 1057 групп". (5)
Среди множества групповых дел, относившихся к последним месяцам 1937 г., были и особо примечательные. По делу "контрреволюционной фашистской организации", якобы существовавшей в Брянске с 1927 г., проходило 15 человек, из которых 8 были офицерами царской армии, а 70-летний П.М. Конопчанский - генерал-майором. Никто из них не был связан с "белым движением"; документов о существовании брянской офицерской организации не обнаружено; большинство арестованных занималось трудовой деятельностью (работали преподавателями, бухгалтерами и т.д.). Приговор отличался жестокостью: лишь двое получили по 10 лет лагерей, а остальные (в т.ч. - П.М. Конопчанский) были расстреляны.
Значительное количество крупных "антисоветских" организаций и групп было "выявлено" (точнее, сфабриковано) в Дятьковском районе. Из проходивших по делу "контрреволюционной террористической эсеровской организации" 10 человек были уроженцами и жителями поселков Ивот и Старь, где большинство работало на местных стеклозаводах, а ещё трое жили в Дятькове и Любохне. Многие из них участвовали в борьбе против царской власти ещё в годы первой русской революции, причём некоторые (В.С. Благодетелев, Н.Ф. Зудкин, Ф.П. Разрезов) были активными социал-демократами, и лишь о Ф.В Карпове из Любохны известно, что он в те годы распространял эсеровские листовки, однако эсеровская организация в посёлке после 1913 г. не существовала. Реальная "вина" этих людей заключалась в том, что они не стеснялись вслух высказывать своё мнение о существовавших трудностях. К примеру Н. Ф. Зудкин на одном из цеховых собраний заявил: "Ну какая это жизнь, мы… только… говорим на разных собраниях, совещаниях, заседаниях и т.д. из пустого в порожнее, а дела нет, нет ни хлеба, ни денег, никто не думает обеспечить рабочих, а только собирают собрания… Голодный рабочий работать не может".(6) Все участники мифической "эсеровской" организации были расстреляны.
В декабре в Дятькове были завершены ещё два больших дела "антисоветских эсеро-кулацких группировок", по которым в общей сложности проходило 42 человека. Из них около половины работали либо на цементном заводе, либо на Бытошевском стеклозаводе, но были и рабочие других предприятий, и служащие, и железнодорожники, и колхозники, и пенсионеры. Трое из осуждённых получили ВМН, остальные - по 10 лет лагерей.
Крупная "контрреволюционная кулацкая" организация была "разоблачена" в Клетнянском районе. Её участники, 17 уроженцев с. Акуличи, в большинстве своём раньше подверглись раскулачиванию, хотя были середняками. В разговорах они не скрывали недовольства властью за необоснованные репрессии, но антисоветской агитации не вели, почти все работали в колхозе. Большинство из осуждённых попали в лагеря, четверо были расстреляны, в их числе - Н.А. Глушаков, являвшийся первым председателем колхоза.
Восемь жителей с. Бобрик Погарского района проходили по делу о "контрреволюционной кулацкой группе". Лишь один из них получил 10 лет лагерей, остальные были расстреляны (в т.ч. - священник о. Алексий Воскресенский, 73 лет, и учитель местной школы И.И. Мелихов).
Суровым оказался приговор и по делу "контрреволюционной организации правых", по которому проходили в основном уроженцы д. Пластовое Навлинского района, большей частью работавшие в местном колхозе. Руководителем организации был объявлен давний член ВКП (б) Д.Н. Ерохин, имевший высшее образование и являвшийся незрячим пенсионером. Чтобы заставить признать мнимую вину, его допрашивали беспрерывно трое суток. По приговору шесть человек (включая, естественно, и Д.Н. Ерохина) были расстреляны, четверо осуждены на 10 лет.
Вот ещё несколько примеров из числа "контрреволюционных организаций", "созданных" работниками НКВД на территории разных районов в ноябре-декабре 1937 г. Из 14 человек, преимущественно колхозников из д. Фёдоровки и соседней д. Ивановки Гордеевского района, четверо были приговорены к ВМН, остальные - к 8-10 годам лагерей. Столько же расстрелянных оказалось из крестьян с. Лобановки Климовского района, а ещё семеро получили по 10 лет лагерей. Среди 10 колхозников и крестьян-единоличников из нескольких хуторов - Джуровка, Роговичи, Синицкий, Хоткин (Песоцкий), Щербаковка - Погарского района лишь один был осуждён на 10 лет, а остальные - расстреляны.
Читать дальше
Оригинал взят у all_decoded в К истории политических репрессий на Брянщине в 1937-1938 гг.-1
Не так давно я представлял 1 том "Истории Севска и окрестных мест" Владимира Викторовича Крашенинникова.
А вот уже и второй том подоспел:
Крашенинников В.В., История Севска и окрестных мест, том 2, Брянск, 2012
И вот в этом томе размещены еще дополнительно статьи автора на разные темы. И одна из этих тем - репрессии на Брянщине в 1937-1938 году. И это одна из немногих работ брянских историков, которая рассказывает об этой трагической странице в нашей истории. Я размещу эту статью целиком под катом:
Крашенинников В.В.
К истории политических репрессий на Брянщине в 1937-1938 гг.
«Боль и память»: Матер. краевед. чтений. : 28 февраля 2006 г. / Брян. обл. науч. универс. б-ка им. Ф.И. Тютчева. - Брянск, 2005.С.17
Руководители партии большевиков, взяв в октябре 1917 г. власть в свои руки, понимали, что без принуждения и репрессий они не смогут ни удержать власть, ни реализовать планы социалистического переустройства общества. Репрессии по отношению к реальным или потенциальным противникам новой власти никогда не прекращались и после завершения Гражданской войны, но в первые годы нэпа их масштабы заметно снизились. Так, в 1923 г. в СССР было осуждено по политическим мотивам менее 5 тысяч человек, в т.ч. - к высшей мере (расстрелу) немногим более 400 человек. С 1924 г. по 1929 г. число осуждённых по политическим мотивам постепенно увеличивалось (с 12,5 тысяч до 56 тысяч в год), а число расстрелянных колебалось от 900 до 2500. "Великий перелом" и массовое раскулачивание в деревне резко увеличили число репрессированных: в 1930-1931 гг. было осуждено около 390 тысяч человек, из них почти 31 тысяча - к расстрелу (в число осуждённых здесь и далее не включены высланные в административном порядке). В течение пяти последующих лет число осуждённых колебалось от 80 тысяч (1934 г.) до 275 тысяч (1936 г.), а число расстрелянных "контрреволюционеров" - от 1 тысячи до 3 тысяч. Однако захлестнувшая страну в 1937-1938 гг. репрессивная волна оказалась не сравнимой с предшествующим временем ни по масштабам (число осуждённых по "контрреволюционным делам" превысило 1350 тысяч, по другим данным - 1575 тысяч человек), ни по жестокости (к высшей мере было приговорено свыше 680 тысяч). (1)
Массовые политические репрессии 1937-1938 гг. происходили во всех регионах СССР, в т.ч. и на Брянщине. К сожалению, даже спустя много десятков лет руководители областных властных структур продолжают занимать позицию "умолчания", в результате чего Брянская область оказалась одной из немногих в Российской Федерации, где работа по изучению событий того времени, восстановлению имен погибших и репрессированных, увековечению их памяти в сколько-нибудь значительных масштабах не проводилась и не проводится.
Сведения, содержащиеся в данной статье, большей частью основаны на материалах заседаний Президиума Брянского областного суда в 1955-1965 гг., где рассматривались дела о реабилитации граждан, необоснованно осуждённых за так называемые "контрреволюционные преступления". В настоящее время эти документы находятся в Государственном архиве Брянской области (ГАБО, фонд 2213, опись 8). Количество связанных с данной тематикой дел за эти годы (аналогичные дела конца 1980-х - начала 1990-х гг. нами не рассматривались) не очень велико (немногим более 20), но здесь имеются сведения о многих тысячах несправедливо осуждённых, в основном в 1937-1938 гг. Содержащаяся в этих делах информация, впрочем, не даёт исчерпывающих сведений обо всех репрессированных на Брянщине по обвинениям политического характера, но общую картину она позволяет восстановить с достаточной полнотой.
Теоретическим обоснованием политических репрессий стала выдвинутая И.В. Сталиным (наиболее развёрнуто это было сделано на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) в 1937 г.) концепция обострения классовой борьбы по мере укрепления в стране социализма. На практике этот тезис использовался для организации нескольких громких политических процессов, в ходе которых были сначала дискредитированы, а затем физически уничтожены многие известные партийно-государственные деятели, которые когда-либо оказывались в оппозиции курсу И.В. Сталина, а также ряд видных руководителей Красной Армии. Наряду с этими процессами было сфабриковано ещё множество дел против "троцкистов", "правых", "военно-фашистских заговорщиков", "иностранных агентов" и прочих "врагов народа".
В первой половине 1937 г. на Брянщине, как и в других регионах, органы НКВД главное внимание уделяли выявлению "недобитых троцкистов". К примеру, в начале 1937 г. на пять лет лагерей был осуждён стеклодув Бытошевского завода А.Г. Григорьев, хотя и не состоявший в каких-либо "троцкистских" организациях, но в 1927 г. участвовавший в заводской забастовке, выступивший с требованием повышения заработной платы и порой солидаризировавшийся с мнением "троцкистов". В марте такой же лагерный срок получил учитель Вороновской школы Рогнединского района Я.С. Федорков, член ВКП (б), из семьи бежицких рабочих, который во время учёбы в вузе в конце 1920-х - начале 1930-х гг. был связан с молодёжной троцкистской группой. В разговорах с товарищами он заявлял, что И.В. Сталин "установил в стране свою диктатуру и ведёт политику на уничтожение старых партийных кадров".(2) В июне на восемь лет лагерей был осуждён член партии большевиков с 1918 г. Е.Б. Шендерей, активный участник Гражданской войны. В 1926-1927 гг. он действительно поддерживал взгляды Л.Д. Троцкого и его сторонников, выступал на собраниях рабочих Клинцовского кожевенного завода "Красный Гигант", распространял троцкистскую литературу. Имел за это партийные взыскания, но членом партии оставался до 1935 г. В целом количество политических дел (по ст. 58) было в первой половине 1937 г. ещё не очень большим, а меры наказания по ним (обычно - 5 лет лагерей) определялись в основном сложившейся ранее практикой. Такой срок, к примеру, получили обвинённые в антисоветской деятельности несколько жителей Навли: бухгалтер лесохимзавода А.И. Бартельс, помощник бухгалтера канифольного завода Т.М. Евгеньев, машинист электростанции при шпалопропиточном заводе Г.К. Кречетов, студент лесотехникума С.Я. Пономарев.
Ситуация резко изменилась со второй половины 1937 г. 11 июня в Москве закончился процесс над руководителями "военно-фашистского заговора в РККА" (дело М.Н. Тухачевского и других), которые на следующий день были расстреляны. Есть сведения, что последним расстреляли бывшего командующего Белорусским военным округом И.П. Уборевича, от которого пытались добыть компрометирующие данные о близком товарище, первом секретаре Западного обкома ВКП (б) И.П. Румянцеве, члене ЦК ВКП (б) с 1924 г.
16 июня в Смоленск, центр Западной области (куда входила и Брянщина), прибыл один из ближайших соратников И.В. Сталина Л.М. Каганович, а также несколько других представителей из Москвы. Утром следующего дня И.П. Румянцев, обвинённый в преступных связях с Уборевичем, был арестован (в октябре его расстреляли). На состоявшемся вскоре пленуме обкома ВКП (б) 14 из 15 членов бюро обкома, избранного в начале 1937 г., были исключены из партии, а затем репрессированы. Привезённые из Москвы новые руководители обкома партии (Д.С. Коротченко), облисполкома (К.П. Бидинский), облуправления НКВД (В.А. Каруцкий) проявляли особое рвение в раскрытии "враждебных элементов". К примеру, Каруцкий, получивший от наркома Н.И. Ежова разнарядку на тысячу лиц, подлежащих расстрелу, к августу уже превзошел это задание более чем вдвое. Эти действия фактически были первым опытом организации "массовых чисток" на местах, поскольку после состоявшегося в конце июня 1937 г. пленума ЦК (на нём ряд членов и кандидатов в члены ЦК предприняли последнюю попытку выступить против массовых репрессий) подобные кампании стали проводиться практически во всех республиках, краях и областях. Видимость "правового" основания для таких действий создавало подписанное 28 июня 1937 г. секретное постановление Политбюро ЦК ВКП (б), согласно которому все органы власти обязаны были выявить ранее высланных кулаков (к этому времени у большинства осуждённых в годы коллективизации кулаков и "подкулачников" закончился 3-5-летний срок лагерей или высылки) и разделить их на две категории: "наиболее враждебно настроенных" (их ожидал расстрел) и прочих (им грозил 8-10-летний лагерный срок).(3) Аналогичные меры намечались и для других "бывших" (дворян, офицеров старой армии, церковников, представителей прежних политических партий и т.д.).
Как следствие, на Брянщину почти одновременно нахлынули две волны репрессий: против местных партийных, советских, хозяйственных и прочих руководителей и против уцелевших "бывших". В качестве лидера будто бы существовавшей в Брянске и связанной с И.П. Румянцевым "антисоветской правотроцкистской организации" был назван первый секретарь Брянского ГК ВКП (б) И.П. Волков, в числе её активных членов - секретарь Брянского ГК партии Ф.Д. Дмитриев, директор завода "Красный Профинтерн" И.Г. Штерн, секретарь парткома механического завода им. Кирова М.П. Щекатуров и ещё около тридцати человек. Большинство из них было расстреляно,
лишь немногие попали в лагеря.
Среди репрессированных оказались партийные руководители ряда городов и районов: М.Ф. Соколов (Орджоникидзеград), М.В. Малков (Клинцы), Л.Г. Дворников (Почеп) и другие, но большинство подвергшихся репрессиям в 1937-1938 гг. составляли не руководители, а рядовые рабочие, колхозники, представители интеллигенции.
С августа 1937 г. репрессии стали активно набирать обороты. Первоначально среди политических дел преобладали одиночные - либо ранее осуждённых, но вернувшихся из мест заключения, либо лиц, допускавших высказывания, которые можно было квалифицировать как антисоветскую агитацию.
К первой группе можно отнести колхозника Я.П. Гарпинченко из хут. Вара Погарского района, осуждённого в 1930 г. за сожжение собственной мельницы, а в августе 1937 г. приговорённого к расстрелу; братьев Ивана и Александра Ашитко из д. Буда-Вовницкая Унечского района, из семьи умершего в 1924 г. кулака, не принятых из-за этого в колхоз и получивших в 1930-1931 гг. соответственно по 5 лет лагерей и ссылки, а в 1937 г. - высшую меру наказания (ВМН) и 10 лет лагерей; уроженца с. Салтановки Навлинского района Д.М. Михалева, в 1930 г. раскулаченного и сосланного на Урал, а к моменту ареста в 1937 г. работавшего сторожем лесосклада на ст. Палужье (Выгоничский район), осуждённого на 8 лет; колхозника из д. Дубрословичи Жуковского района М.В. Баранова, выходца из кулацкой семьи, осуждённого на 10 лет и погибшего в лагерях, и ещё много других. Порой из таких лиц оформляли и групповые дела. Так, уроженец п. Новосергеевки Климовского района П.А. Юрченко после раскулачивания вернулся в 1936 г. и зарабатывал на жизнь разными подёнными работами в Новозыбкове, а его сыновья Леонтий, Анатолий и Григорий устроились работать в мастерских на ст. Карховка. В августе 1937 г. все они были обвинены в антисоветской агитации и осуждены: П.А. Юрченко - к ВМН, а его сыновья, выражавшие недовольство низкими заработками и поэтому отказавшиеся от подписки на заём, получили по 8 лет лагерей. Подобную антисоветскую группу оформили работники Новозыбковского райотдела НКВД на семерых жителей с. Новые Бобовичи, отдельные из которых подвергались репрессиям в 1930-1931 гг. В результате 2 человека (Т.М. Святоха и В.Н. Мастобаев) получили ВМН, 4 человека - по 10 лет и один - 8 лет лагерей.
Не представляло большого труда найти и других "виновных" в "антисоветской" агитации. Вот лишь некоторые примеры из числа осуждённых в августе 1937 г. Колхозник из д. Писаревки Клинцовского района М.И. Барабанов в январе 1937 г. при обсуждении на собрании материалов судебного процесса над Г.Л. Пятаковым и другими высказал мнение, что собранию не следует выносить решение о расстреле, т.к. это дело суда. На другом колхозном собрании он говорил, что колхозники мало получают на трудодни и просил райзо пересмотреть план сева как нереальный. Самостоятельность мнений стоила М.И. Барабанову десяти лет лагерей. Такую же меру наказания получил линейный техник Брянского райотдела связи Г.Ф. Федотов, высказавший сожаление в связи с осуждением М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича и других военных деятелей.
Эта же "вина" плюс негативные суждения о коллективизации сельского хозяйства и государственных займах стали основанием для осуждения к ВМН уроженца д. Лопатни Клинцовского района С.И. Шаройко, работавшего возчиком в Клинцах. К расстрелу был приговорен также уроженец с. Девичье Навлинского района Е.И. Бычков, который во время демонстрации кинофильма "Мы из Кронштадта" высказывал замечания о роли комиссаров в Гражданской войне, о хорошем вооружении у белых и плохом - у краснофлотцев.
Однако одиночные политические дела не позволяли органам НКВД показать перед руководством страны "масштабность" своей работы, и поэтому с осени 1937 г. большая часть осуждённых проходила по делам "антисоветских" организаций и групп.
Одним из наиболее крупных стало дело брянских и дятьковских церковников, по которому было осуждено около 30 человек. Оно, в отличие от большинства других, полностью сфальсифицированных, опиралось на некоторые реальные факты. В конце 1920-х - начале 1930-х гг., когда усилились религиозные гонения, брянские священники и церковный актив, руководимые архиепископами Матвеем (Храмцовым) и Даниилом (Троицким), начали организовываться с целью противодействия антирелигиозным мерам и оказания поддержки репрессированным церковнослужителям и их семьям. К середине 1930-х гг., после смерти обоих архиепископов, наиболее активная организация сохранилась в Дятьковском районе, где её возглавляли благочинный о. Александр Введенский и священник о. Иоанн Клестов. Вынесенный в сентябре 1937 г. приговор оказался весьма суровым: арестованные священники, церковные активисты и даже некоторые просто сочувствовавшие (в их числе - председатель колхоза и два колхозника из с. Бацкино) были приговорены к расстрелу, лишь очень немногие получили по 10 лет лагерей.
Были в это время и другие групповые дела священнослужителей. В антисоветской агитации были обвинены четверо священников Дубровского района, из них о. Леонид Гаврилов из с. Рябчичи и о. Петр Березкин из с. Давыдчичи получили ВМН, а ещё двое - по 10 лет лагерей.
По трем делам религиозного характера, но уже связанным с баптистами-антивоенниками, проходили 13 крестьян из различных селений Трубчевского района (получили по 10 лет лагерей), 13 колхозников Дубровского и Клетнянского районов (четверо приговорены к ВМН, остальные - к 10-летнему лагерному сроку), 18 жителей Почепского района (трое - ВМН, остальные - 10 лет лагерей).
В Комаричском районе действовала официально зарегистрированная община "христиан евангельской веры", руководимая колхозником из с. Глядино Д.И. Писаревым, но летом 1937 г. глава общины и ещё 6 ее членов (в т.ч. - две женщины) были арестованы и в сентябре осуждены на 10 лет лагерей.
Были и просто "контрреволюционные группы". Вот отдельные примеры: 14 уроженцев д. Камень Стародубского района, в основном колхозники, - из них трое осуждены к ВМН, остальные получили по 10 лет лагерей; 12 жителей с. Заборье и д. Медведи Красногорского района - 7 человек (среди них - учитель Заборской школы А.П. Субботин и священник о. Федор Мельников) расстреляны, наказание для остальных - по 10 лет лагерей; 10 жителей Трубчевского района (больше всего - из с. Селец) - семеро получили по 10 лет лагерей, трое (в т.ч. - председатель колхоза "Пламя революции" С.А. Гнедов и священник о. Павел Монастырский) - расстреляны. К числу погибших по последнему делу следует добавить председателя местного сельсовета Леонова, вынужденного под давлением работников НКВД дать фиктивные справки о кулацком происхождении арестованных, а затем вскоре покончившего с собой.
Хотя преобладающую часть арестованных и осуждённых составляли сельские жители (в основном - колхозники), участников "антисоветских групп" активно искали и в городах. К примеру, в сентябре 1937 г. были осуждены на 8-10 лет лагерей пятеро членов "контрреволюционной группы" из числа работников Брянского телеграфа и узла связи. Передопрошенный позже техник Брянского узла связи А.Т. Мальцев заявил, что во время следствия к нему применялись методы физического воздействия, в силу чего он оговорил других арестованных. Техник линейно-технического узла связи С.Д. Сапачев, не признавший себя виновным, при повторном допросе вновь подтвердил, что никакой антисоветской деятельности не вёл, а передопросить начальника ЛТУ связи г. Брянска Д.Ф. Романова, экономиста Брянского телеграфа И.И. Пахомова и механика телеграфа В.И. Юрченко оказалось невозможным из-за их смерти. О степени "вины" этих лиц свидетельствуют хотя бы показания на В.И. Юрченко, который говорил, что "стахановскими методами не улучшили, а ухудшили работу; от увеличения оборотов аппаратуры последняя быстро выйдет из строя". (4)
Наряду с "организациями" и "группами" значительное место по-прежнему занимали политические дела на отдельных лиц. Вот лишь некоторые из тех, кто был осуждён к ВМН в сентябре 1937 г., а позже реабилитирован: колхозники М.Д. Крупянко (д. Ямное Гордеевского района), М.Ф. Соловьев (д. Жастков Суражского района), Т.Е. Щербенко (с. Лобки Погарского района); священники о. Иоанн Болхаревский из с. Высокое и о. Кондратий Корольский из с. Лыщичи Унечского района, о. Дементий Лаврущенко из Новозыбкова и о. Илия Ковалев из Злынки; шорник Новозыбковского сельхозтехникума Г.И. Азбукин, бухгалтер артели "Пищевкус" в Мглине Я.Ф. Подлузский, зав. магазином в д. Деньгубовке Дубровского района А.А. Толкачев, бригадир Чернятинского стеклозавода в п. Старь Дятьковского района Н.А. Федькин. Некоторым из числа расстрелянных в вину ставили "дела давно минувших дней". Так, уроженец с. Перелазы Красногорского района П.Т. Левицкий якобы "имел связь с бандой Савицкого" (абсурдность ситуации заключалась в том, что к моменту гибели руководителя отряда "лесных братьев" А.И. Савицкого в 1909 г. обвиняемому не было и 14 лет); колхозник из с. Нивное Суражского района В.С. Гаврусев был обвинён в принадлежности к партии эсеров, хотя десятью годами раньше он публично в печати заявил об отказе от всех эсеровских идей; старообрядческому священнику о. Иоанну Тиханову из Клинцов вспомнили его осуждение в 1930 г. (фактически за отказ продолжать секретное осведомительство).
Ещё большее количество осуждённых "контрреволюционеров" получило лагерные сроки, причем 8 лет считалось уже лёгким наказанием, а обычным было осуждение на 10 лет лагерей. Такой срок получили, например, рабочий сталелитейного цеха завода "Красный Профинтерн" Н.И. Киреев, рабочий того же завода Сидор Митюрин и его брат Сергей, бывший пастухом, - оба из д. Опыхани Брянского района, рабочий на ст. Унеча К.А. Мытницкий, единоличник из д. Устарь Суземского района И.Т. Солдатенков (отказался от вступления в колхоз и от подписки на заём, умер в местах заключения), колхозник из д. Сельцо-Рудное Жуковского района Д.Е. Тябокин, часто на собраниях критиковавший председателя и членов правления колхоза, которые и сфабриковали на него ложные доносы.
В конце сентября 1937 г. Западная область была разукрупнена, а территория Брянщины оказалась в составе Орловской области. Руководители новой области (председателем Оргкомитета ВЦИК СССР, а затем первым секретарем Оргбюро ЦК ВКП (б) по Орловской области был назначен уже упоминавшийся ранее К.И. Бидинский), естественно, не пытались корректировать в сторону уменьшения имевшуюся разнарядку по политическим делам, а, напротив, стремились проявить свою бдительность и непримиримость к врагам. Об этом свидетельствует происходившее в декабре 1937 г. совещание в Орловском областном управлении НКВД, где начальник управления П.Ш. Симановский, ссылаясь на "личные указания вождя народов товарища Сталина и наркома товарища Ежова", потребовал "разворота активной борьбы с враждебным подпольем", "концентрированного удара по участникам правотроцкистских формирований и их социальной базе", искоренения "недобитых контрреволюционных элементов". В качестве достижения П.Ш. Симановский отметил, что менее чем за два месяца "нами раскрыто 27 церковно-сектантских, фашистско-эсеровских и шпионских организаций, а также 1057 групп". (5)
Среди множества групповых дел, относившихся к последним месяцам 1937 г., были и особо примечательные. По делу "контрреволюционной фашистской организации", якобы существовавшей в Брянске с 1927 г., проходило 15 человек, из которых 8 были офицерами царской армии, а 70-летний П.М. Конопчанский - генерал-майором. Никто из них не был связан с "белым движением"; документов о существовании брянской офицерской организации не обнаружено; большинство арестованных занималось трудовой деятельностью (работали преподавателями, бухгалтерами и т.д.). Приговор отличался жестокостью: лишь двое получили по 10 лет лагерей, а остальные (в т.ч. - П.М. Конопчанский) были расстреляны.
Значительное количество крупных "антисоветских" организаций и групп было "выявлено" (точнее, сфабриковано) в Дятьковском районе. Из проходивших по делу "контрреволюционной террористической эсеровской организации" 10 человек были уроженцами и жителями поселков Ивот и Старь, где большинство работало на местных стеклозаводах, а ещё трое жили в Дятькове и Любохне. Многие из них участвовали в борьбе против царской власти ещё в годы первой русской революции, причём некоторые (В.С. Благодетелев, Н.Ф. Зудкин, Ф.П. Разрезов) были активными социал-демократами, и лишь о Ф.В Карпове из Любохны известно, что он в те годы распространял эсеровские листовки, однако эсеровская организация в посёлке после 1913 г. не существовала. Реальная "вина" этих людей заключалась в том, что они не стеснялись вслух высказывать своё мнение о существовавших трудностях. К примеру Н. Ф. Зудкин на одном из цеховых собраний заявил: "Ну какая это жизнь, мы… только… говорим на разных собраниях, совещаниях, заседаниях и т.д. из пустого в порожнее, а дела нет, нет ни хлеба, ни денег, никто не думает обеспечить рабочих, а только собирают собрания… Голодный рабочий работать не может".(6) Все участники мифической "эсеровской" организации были расстреляны.
В декабре в Дятькове были завершены ещё два больших дела "антисоветских эсеро-кулацких группировок", по которым в общей сложности проходило 42 человека. Из них около половины работали либо на цементном заводе, либо на Бытошевском стеклозаводе, но были и рабочие других предприятий, и служащие, и железнодорожники, и колхозники, и пенсионеры. Трое из осуждённых получили ВМН, остальные - по 10 лет лагерей.
Крупная "контрреволюционная кулацкая" организация была "разоблачена" в Клетнянском районе. Её участники, 17 уроженцев с. Акуличи, в большинстве своём раньше подверглись раскулачиванию, хотя были середняками. В разговорах они не скрывали недовольства властью за необоснованные репрессии, но антисоветской агитации не вели, почти все работали в колхозе. Большинство из осуждённых попали в лагеря, четверо были расстреляны, в их числе - Н.А. Глушаков, являвшийся первым председателем колхоза.
Восемь жителей с. Бобрик Погарского района проходили по делу о "контрреволюционной кулацкой группе". Лишь один из них получил 10 лет лагерей, остальные были расстреляны (в т.ч. - священник о. Алексий Воскресенский, 73 лет, и учитель местной школы И.И. Мелихов).
Суровым оказался приговор и по делу "контрреволюционной организации правых", по которому проходили в основном уроженцы д. Пластовое Навлинского района, большей частью работавшие в местном колхозе. Руководителем организации был объявлен давний член ВКП (б) Д.Н. Ерохин, имевший высшее образование и являвшийся незрячим пенсионером. Чтобы заставить признать мнимую вину, его допрашивали беспрерывно трое суток. По приговору шесть человек (включая, естественно, и Д.Н. Ерохина) были расстреляны, четверо осуждены на 10 лет.
Вот ещё несколько примеров из числа "контрреволюционных организаций", "созданных" работниками НКВД на территории разных районов в ноябре-декабре 1937 г. Из 14 человек, преимущественно колхозников из д. Фёдоровки и соседней д. Ивановки Гордеевского района, четверо были приговорены к ВМН, остальные - к 8-10 годам лагерей. Столько же расстрелянных оказалось из крестьян с. Лобановки Климовского района, а ещё семеро получили по 10 лет лагерей. Среди 10 колхозников и крестьян-единоличников из нескольких хуторов - Джуровка, Роговичи, Синицкий, Хоткин (Песоцкий), Щербаковка - Погарского района лишь один был осуждён на 10 лет, а остальные - расстреляны.
Читать дальше