Иван Солоневич - Дом без хозяина
В противоположность империи республика мне напоминает дом без хозяина, там его роль играет - всего лишь исполняет - некий арендатор, хоть и всем домом "выбранный"… Стоило об этом подумать, так сразу же набрел на близкий по теме отрывок (как раз в очередной раз перечитываю эту книгу)
Русская история выработала совершенно определенный тип «Царя-Хозяина» - расчетливого и осторожного «собирателя земли», ее защитника и устроителя, чуждого каких бы то ни было авантюрных порывов, - но и чуждого той индивидуальной яркости, какую дает в политике авантюра..
Русские цари были очень плохими поставщиками какого бы то ни было материала для легенд. И даже для тех исторических лозунгов и афоризмов, которые обычно редактируются новейшими летописцами и историками. Это был очень длинный ряд высокого качества средних людей. Инерция чудовищных пространств и чудовищной ответственности как бы сковывала их личные порывы, и может быть трудно найти в истории еще один пример, где личная и по закону ничем не ограниченная власть так сурово отказывалась бы от личной политики и работала бы в рамках такого железного самоограничения. Менялись столицы, менялись династии, ломался социальный строй страны, возникали, падали, снова возникали и снова падали ее враги, росла ее территория, но задачи верховной власти оставались, по существу своему теми же самыми. И они очень хорошо укладывались в формулировку: «державный хозяин земли русской»…
Державный Хозяин есть прежде всего хозяин - с хозяйским глазом и хозяйским расчетом, - прозаическим, бережливым, иногда и скопидомским... Жизнь огромного народа ставила свои очередные задачи - и эти задачи решались с той осторожной мудростью, какая дается сознанием столь же огромной ответственности. Иногда это решение казалось слишком медленным, но оно всегда оказывалось окончательным. Мы сейчас живем в период какой-то судорожной решимости, и мы, может быть, больше, чем другие поколения истории, можем оценить сомнительные преимущества эпилептических движений в политике. Сейчас все, или почти все, пытаются в двадцать четыре счета решить все вопросы на тысячу лет вперед - ни копейки меньше. А иногда больше: большевизм пытается решить их навсегда...
Для того, чтобы погубить половину конского поголовья России и уничтожить половину ее промышленных лесов - достаточно лозунга, нагана и активиста. Но для того, чтобы снова вырастить этих коней, для того, чтобы снова дать вырасти лесам - потребуются десятилетия совсем прозаической работы. Той работы, которая не дает никаких тем для легенды и после которой не остается ни Вандомских колонн, ни гигантов на бронзовых, а также и на прочих конях.
По странному свойству человеческой психологии - великие памятники воздвигаются именно великим поджигателям мира. Алексею Михайловичу, который вытащил Россию из дыры (или при котором Россия вылезла из дыры) не поставлено ни одного памятника. Наполеон стал легендой, сладчайшим воспоминанием умирающей Франции, которая умиранием обязана преимущественно ему - этому «Великому Корсиканцу» - даже и не французу. Россия больше всего памятников воздвигла именно Петру. И бронзовых и, тем более, литературных…
Ив. Солоневич. Народная Монархия
Русская история выработала совершенно определенный тип «Царя-Хозяина» - расчетливого и осторожного «собирателя земли», ее защитника и устроителя, чуждого каких бы то ни было авантюрных порывов, - но и чуждого той индивидуальной яркости, какую дает в политике авантюра..
Русские цари были очень плохими поставщиками какого бы то ни было материала для легенд. И даже для тех исторических лозунгов и афоризмов, которые обычно редактируются новейшими летописцами и историками. Это был очень длинный ряд высокого качества средних людей. Инерция чудовищных пространств и чудовищной ответственности как бы сковывала их личные порывы, и может быть трудно найти в истории еще один пример, где личная и по закону ничем не ограниченная власть так сурово отказывалась бы от личной политики и работала бы в рамках такого железного самоограничения. Менялись столицы, менялись династии, ломался социальный строй страны, возникали, падали, снова возникали и снова падали ее враги, росла ее территория, но задачи верховной власти оставались, по существу своему теми же самыми. И они очень хорошо укладывались в формулировку: «державный хозяин земли русской»…
Державный Хозяин есть прежде всего хозяин - с хозяйским глазом и хозяйским расчетом, - прозаическим, бережливым, иногда и скопидомским... Жизнь огромного народа ставила свои очередные задачи - и эти задачи решались с той осторожной мудростью, какая дается сознанием столь же огромной ответственности. Иногда это решение казалось слишком медленным, но оно всегда оказывалось окончательным. Мы сейчас живем в период какой-то судорожной решимости, и мы, может быть, больше, чем другие поколения истории, можем оценить сомнительные преимущества эпилептических движений в политике. Сейчас все, или почти все, пытаются в двадцать четыре счета решить все вопросы на тысячу лет вперед - ни копейки меньше. А иногда больше: большевизм пытается решить их навсегда...
Для того, чтобы погубить половину конского поголовья России и уничтожить половину ее промышленных лесов - достаточно лозунга, нагана и активиста. Но для того, чтобы снова вырастить этих коней, для того, чтобы снова дать вырасти лесам - потребуются десятилетия совсем прозаической работы. Той работы, которая не дает никаких тем для легенды и после которой не остается ни Вандомских колонн, ни гигантов на бронзовых, а также и на прочих конях.
По странному свойству человеческой психологии - великие памятники воздвигаются именно великим поджигателям мира. Алексею Михайловичу, который вытащил Россию из дыры (или при котором Россия вылезла из дыры) не поставлено ни одного памятника. Наполеон стал легендой, сладчайшим воспоминанием умирающей Франции, которая умиранием обязана преимущественно ему - этому «Великому Корсиканцу» - даже и не французу. Россия больше всего памятников воздвигла именно Петру. И бронзовых и, тем более, литературных…
Ив. Солоневич. Народная Монархия