"Бесправная песня моя". Часть четвёртая.
Хотя в энциклопедии София Парнок названа «буржуазной поэтессой», она всегда была скорее литературным пролетарием. Хроническое безденежье, ежедневная служба, изнурявшая её, тяжёлая болезнь, бездомность, скитание по чужим углам, переводы по ночам... Она страшно уставала. Её поэзия считалась несозвучной эпохе. Тогда требовалось что-то бодрое, прогрессивное, типа Лебедева-Кумача, а такая поэзия, несиюминутная, вневременная, питавшаяся душевной болью, считалась нездоровой, недужной, ненужной народу. Она и сама чувствовала свою чужеродность в этом мире, глухом к искусству. Стихи её в этом мире - «ненужное добро».
Никому не завещаю
я ненужное добро.
Для себя лишь засвечаю
хрустали и серебро.
И горит моя лампада,
розовая изнутри...
Ну а ты, кому не надо,
ты на пир мой не смотри.
Но когда брат (Валентин Парнах, друг Мандельштама) звал Софью с собой за границу, она отвечала ему в стихах:
...Я счастливей, брат мой зарубежный,
я тебя счастливей во сто крат.
Я не верю, что за той межою
Вольный воздух, райское житье:
За морем веселье, да чужое,
А у нас и горе, да свое.
Она умела быть счастливой несмотря ни на что.
Вот притянуло нас к отмели, -
слышишь, шуршат камыши?
Много ль у нас люди отняли,
если не взяли души?
Отношения с Веденеевой составляют самый трагический и самый блистательный период жизни Парнок: уже в преддверии смерти она обрела такую полноту любви, счастья и творчества, каких не обретала никогда прежде. Её последний пятый сборник «Вполголоса», в котором все стихи навеяны образом Веденеевой, по праву считается лучшей её книгой.
Как дудочка крысолова,
Как ртуть голубая луны,
Колдует тихое слово,
Скликая тайные сны.
Вполголоса, еле слышно,
Окликаю душу твою,
Чтобы встала она и вышла
Побродить со мною в раю...
И вместе с тем эта любовь стала смертельным ударом, убившим Парнок. Она не выдержала того эмоционального перенапряжения, которое несла в себе эта страсть. 26 августа 1933 года в её состоянии наступило резкое ухудшение и она умерла в селе Каринском под Москвой, куда поехала с подругой на лето. Ей было 48. Столько же, сколько Цветаевой, когда та повесилась. Веденеева была с ней до последней минуты, ухаживала и приняла её прощальный дар: недописанное четверостишие, которое умиравшая поэтесса прошептала ей уже коснеющим языком, не договаривая слов, - своё смертельное, слёзное прощание:
На голову седую
не... глаз
это я... целую
последний раз.
Последний её вздох был вздохом любви.
Софию похоронили в Москве на немецком кладбище в Лефортово.
Не придут, и не всё ли равно мне, -
вспомнят в радости или во зле?
Под землёй я не буду бездомней,
чем была я на этой земле.
Ветер, плакальщик мой ненаёмный,
надо мной вскрутит снежную муть...
О печальный, далёкий мой, тёмный,
мне одной предназначенный путь!
Могила Софии Парнок
Скульптурный портрет С.Парнок работы Н.Крандиевской
А вот это стихотворение Софии Парнок звучит как прощание и как завещание всем нам, потомкам:
Бог весть, из чего вы сотканы,
Вам этот век под стать.
Воители!.. А все-таки,
А все-таки будут отроки,
Как встарь, при луне мечтать.
И вздрагивать от музыки, -
От знойных наплывов тьмы,
И тайно водиться с музами,
И бредить, как бредили мы.
Для них-то, для этих правнуков, -
Для тех, с кем не свижусь я,
Вот эта моя бесправная,
Бесприютная песня моя.