Сводя счеты с прошлым
Старый американский фильм о визите Хрущева в Штаты в 59-м… Боже, какие троглодиты нами - не сказать «правили» - помыкали.
На пресс-конференции ему пересказывают известный в 60-х слух: после доклада о преступлениях Сталина ему-де прислали записку из зала. Хрущев прочитал ее вслух: «Где были вы сами в это время?» - и спросил: - Кто подал эту записку? - Молчание. - Вот где мы были, - сказал Хрущев. И рассказчик делал еще жест, рукой, показывая вниз, в зал единогласный.
- Господин Хрущев, прокомментируйте этот эпизод, плиз, - попросил журналист.
Как разгневался начальник совка!
- Вот взять бы этого того, кто такое выдумывает, вот его взять бы да и, понимаете ли, куда надо, туда и взять, понимаете ли! Чтоб не выдумывал такое, понимаете ли, куда надо, туда и взять!
Поразительно: Хр. не видит, что ему как раз выгодно сейчас признать байку подлинной, что он в ней выглядит ловким и умным.
Это байку я слышал в отрочестве не раз, и от простых людей, от дяди загорского, члена капеэсес; и всегда это рассказывалось с одобрением, как образчик находчивости.
А тут перед всем миром Хрущев заявил себя злым дураком. Впрочем, американцев разгневанный толстяк не смутил, а позабавил. Его злости их не достать...
Кто-то же придумал ему эту байку, какая-нибудь «творческая интеллигенция», и сама же ею и утешалась, - исправляла образ тирана, улучшала, обеляла. И Солженицыну Хр. импонировал. И многомиллионный народ возился в грязи и крови, в чуши несусветной «ленинизма», а ребята железного Феликса следили, правильно ли чушь повторяется.
В фильме Хр. объясняет калифорнийскому губернатору (обижаясь, что посещение Диснейленда исключено из программы! - по соображениям безопасности), - что он в молодости пас свиней, а теперь вот премьер-министр атомной державы…
Как тогда пас, так и теперь пасет. Ничего не изменилось, ни пасущий, ни пасомые.
Судя по фильму, он понравился простым людям Америки. Такой миляга. Через три года они начнут очухиваться, когда старый глупый диктатор повезет свои ракеты молодому начинающему диктатору.
Хр. всплыл в связи с Крымом, который он тогда «отдал Украине». И теперь совсем в духе того самодура Крым хотят «взять обратно». И всем миром западные друзья нового самодура уговаривают их не позорить, им ведь неловко иметь такого парня в своем окружении.
В фильме замешали и бедную, бедную Монро… - Что привело вас на встречу с г-м Кручевым? - Мне интересно… - Что вы расскажете вашим друзьям об этой встрече? - Было очень интересно… - О чем вы спросили бы г-на Кручева? - О самом интересном…
Потом Вознесенскому разрешили стишки о ней написать. И слушали своего кумира, разинув рты, верные восьмиклассники и девятиклассницы.
Байки о находчивости Хрущева оказалось мало. Вышел вперед скульптор Неизвестный и создал китч-памятник: часть плиты на могиле черная, а часть - белая, и их делит как бы трещина, почти молния, изображающая, очевидно, Кручева.
Соцреализм взял свое, выдал желаемое за действительное: тактический ход диктатора в борьбе власть представил как движение сердца героя-освободителя.
Гневный же всплеск его в американском фильме наконец-то разрешил мое недоумение 60-х годов: ну, как совместить бессмысленные трехчасовые речи его - и находчивость и убедительность эпизода из пяти фраз? Не вяжется, невозможно!
И в самом деле, не было его.
На пресс-конференции ему пересказывают известный в 60-х слух: после доклада о преступлениях Сталина ему-де прислали записку из зала. Хрущев прочитал ее вслух: «Где были вы сами в это время?» - и спросил: - Кто подал эту записку? - Молчание. - Вот где мы были, - сказал Хрущев. И рассказчик делал еще жест, рукой, показывая вниз, в зал единогласный.
- Господин Хрущев, прокомментируйте этот эпизод, плиз, - попросил журналист.
Как разгневался начальник совка!
- Вот взять бы этого того, кто такое выдумывает, вот его взять бы да и, понимаете ли, куда надо, туда и взять, понимаете ли! Чтоб не выдумывал такое, понимаете ли, куда надо, туда и взять!
Поразительно: Хр. не видит, что ему как раз выгодно сейчас признать байку подлинной, что он в ней выглядит ловким и умным.
Это байку я слышал в отрочестве не раз, и от простых людей, от дяди загорского, члена капеэсес; и всегда это рассказывалось с одобрением, как образчик находчивости.
А тут перед всем миром Хрущев заявил себя злым дураком. Впрочем, американцев разгневанный толстяк не смутил, а позабавил. Его злости их не достать...
Кто-то же придумал ему эту байку, какая-нибудь «творческая интеллигенция», и сама же ею и утешалась, - исправляла образ тирана, улучшала, обеляла. И Солженицыну Хр. импонировал. И многомиллионный народ возился в грязи и крови, в чуши несусветной «ленинизма», а ребята железного Феликса следили, правильно ли чушь повторяется.
В фильме Хр. объясняет калифорнийскому губернатору (обижаясь, что посещение Диснейленда исключено из программы! - по соображениям безопасности), - что он в молодости пас свиней, а теперь вот премьер-министр атомной державы…
Как тогда пас, так и теперь пасет. Ничего не изменилось, ни пасущий, ни пасомые.
Судя по фильму, он понравился простым людям Америки. Такой миляга. Через три года они начнут очухиваться, когда старый глупый диктатор повезет свои ракеты молодому начинающему диктатору.
Хр. всплыл в связи с Крымом, который он тогда «отдал Украине». И теперь совсем в духе того самодура Крым хотят «взять обратно». И всем миром западные друзья нового самодура уговаривают их не позорить, им ведь неловко иметь такого парня в своем окружении.
В фильме замешали и бедную, бедную Монро… - Что привело вас на встречу с г-м Кручевым? - Мне интересно… - Что вы расскажете вашим друзьям об этой встрече? - Было очень интересно… - О чем вы спросили бы г-на Кручева? - О самом интересном…
Потом Вознесенскому разрешили стишки о ней написать. И слушали своего кумира, разинув рты, верные восьмиклассники и девятиклассницы.
Байки о находчивости Хрущева оказалось мало. Вышел вперед скульптор Неизвестный и создал китч-памятник: часть плиты на могиле черная, а часть - белая, и их делит как бы трещина, почти молния, изображающая, очевидно, Кручева.
Соцреализм взял свое, выдал желаемое за действительное: тактический ход диктатора в борьбе власть представил как движение сердца героя-освободителя.
Гневный же всплеск его в американском фильме наконец-то разрешил мое недоумение 60-х годов: ну, как совместить бессмысленные трехчасовые речи его - и находчивость и убедительность эпизода из пяти фраз? Не вяжется, невозможно!
И в самом деле, не было его.