Текущее
Кто-то из вас пережил выборы, а я пережила легкую простуду. Всего на один градус температура повышается, и уже гарантированы тебе и бессонная ночь, и какие-то навязчивые обрывки, которые то снятся, то нет (в моем случае это были дерево и Кориск), но теперь вроде бы всё позади, жизнь нормализовалась и я могу написать, что я думаю о модерне (вот здесь обсуждают)
Как я уже где-то определяла, прогресс есть процесс превращения католической Европы в нынешнее политкорректное толерантное мультикультурное общество, существующее на той же территории. В этом определении существенно каждое слово и только это определение имеет достаточную объяснительную и прогностическую силу.
Соответственно, модерн это жизнь при прогрессе. Прогресс процесс, а модерн состояние, но оба эти явления характеризуют только Западную Европу и могут непротиворечиво использоваться только для описания западноевропейского общества. (К счастью, прошли те времена, когда меня читали люди, усматривающие в этом что-то обидное и оскорбительное для всех остальных обществ и сословий, в частности, для русского крестьянства. Это вопрос чисто терминологический).
Из вышеизложенного следует, что применение этих терминов к другим культурам и цивилизациям возможно только аллегорически или метафорически, то есть приводит к неточностям и ошибкам уже на втором шаге рассуждений, а применение этих терминов ко всему миру, а тем более к прогнозам на будущее всего мира заранее встраивает и мир и его будущее в западный проект и делает невозможным всякий серьёзный разговор на эти темы.
Как я уже где-то определяла, прогресс есть процесс превращения католической Европы в нынешнее политкорректное толерантное мультикультурное общество, существующее на той же территории. В этом определении существенно каждое слово и только это определение имеет достаточную объяснительную и прогностическую силу.
Соответственно, модерн это жизнь при прогрессе. Прогресс процесс, а модерн состояние, но оба эти явления характеризуют только Западную Европу и могут непротиворечиво использоваться только для описания западноевропейского общества. (К счастью, прошли те времена, когда меня читали люди, усматривающие в этом что-то обидное и оскорбительное для всех остальных обществ и сословий, в частности, для русского крестьянства. Это вопрос чисто терминологический).
Из вышеизложенного следует, что применение этих терминов к другим культурам и цивилизациям возможно только аллегорически или метафорически, то есть приводит к неточностям и ошибкам уже на втором шаге рассуждений, а применение этих терминов ко всему миру, а тем более к прогнозам на будущее всего мира заранее встраивает и мир и его будущее в западный проект и делает невозможным всякий серьёзный разговор на эти темы.