О низкой урожайности хлебов
Одна из частых претензий к сельскому хозяйству Российской империи (а фактически к собственно Российской империи) - это претензия к средней урожайности, которая была значительно ниже европейской, а значит, свидетельствует об крайней отсталости и сельского хозяйства, и всей империи.
Так ли это? Низкая средняя урожайность? Да. Свидетельство отсталости? Нет. И вот почему. Здесь должен был начаться длинный популяризаторский текст, написанный хорошим языком, но поскольку мне лень, будет лишь некоторый набор тезисов.
Во-первых, нужно всегда иметь в виду, что любой прогресс - есть следствие либо человеческой лени, либо какой-то кризисной ситуации. Так, колесо придумали тогда, когда надоело таскать на себе туши убитых на охоте оленей, а антибиотики - когда надоело умирать от мерзких болезней. Развитие сельского хозяйства - не исключение из этого правила. Здесь от лени меняют на трактор колхозную частновладельческую лошадку, и от безысходности пичкают пашню удобрениями. Если нет трактора и удобрений, тогда круглыми сутками возятся в рисовых чеках и собирают по три урожая в год. Наверное, даже самый отъявленный двоечник примерно знает, что страны Европы обычно отличаются двумя половыми родовыми признаками: малая территория и высокая плотность населения. А если у тебя не очень много земли, но довольно много населения, ты начинаешь суетиться и искать способы отвратить неминуемую голодную смерть. В результате в меню появляются лягушачьи лапки и улитки, а в поля закапываются тонны питательных веществ. Немного технологий, много упорства и - вуаля! - получаем большие урожаи. Таким образом, европейцы, находившиеся в ситуации перманентного продовольственного кризиса, но которым было лень умирать, нашли способ добиться той урожайности, которая позволяла бы жить дальше. И эта урожайность была высока. Иное дело Россия. Здесь никогда не было проблемы с землёй, а значит, с возможностями прокормить имеющееся население. Даже пресловутый аграрный кризис начала ХХ века, это не кризис недостатка продовольствия, а кризис переизбытка рабочих рук. Поэтому высокая урожайность и не требовалась.
"Но, позвольте", - воскликнет проницательный читатель, - "а как же постоянный спутник русского крестьянина - голод, о котором так много и так печально говорили, говорят и говорить будут?" Проницательный читатель будет прав и неправ одновременно.
Да, периодически случаются неурожаи. К сожалению, природа ещё не достигла той равномерности своего труда, какая, например, присутствует на японских автомобильных заводах. И по причине климатической безалаберности, то там, то сям происходят отклонения от нормы. Понятное дело, что чем больше территория, тем выше вероятность того, что на разных частях этой территории будут случаться какие-то катаклизмы, вредящие урожайности. Однако - и это во-вторых, - чем больше территория, тем выше вероятность и того, что в каких-то частях природные условия будут, наоборот, благоприятствовать урожаям. Поэтому русский крестьянин знал, что даже если у него рожь не уродится, у соседей можно будет прикупить недостающее (ведь граница с соседней губернией не есть граница другого государства, а торговля между ними не обременена торговыми договорами и пошлинами). Так что и природные неурядицы не слишком заставляли крестьянина увеличивать урожайность.
Даже, и это в-третьих, учитывая периодические сильные неурожаи. Ведь, возвращаясь к упомянутой в первом пункте лени, любой труд должен быть оплачен. Если мы будем каждый год закладываться на возможный неурожай, то мы будем иметь редкие выгоды в том смысле, что урожай не выбьет нас из колеи, но частые убытки из-за излишне затраченного труда и пропавшей втуне добавочной части урожая. То, что крестьянин в этом смысле был далеко не дурак, легко увидеть хотя бы на тех частых примерах того, как во время высокого урожая крестьяне совсем не убирают свои поля, а предпочитают наниматься к помещику или кулаку крупному производителю, так как связанные с высоким урожаем повышенная зарплата и низкие цены на зерно позволяют компенсировать потери от неубранного собственного поля. Таким образом, не было необходимости интенсифицировать ведение хозяйства всем крестьянским семьям.
Ведь, и это в-четвёртых, в сельской местности проживало три четверти населения Российской империи. И занималось сельскохозяйственным трудом три четверти населения. Соответственно, рынком сбыта для излишков продукции, полученных благодаря интенсивному ведению хозяйства, оставалось лишь городское население и экспорт. А стало быть, товарность хозяйства не могла быть очень высокой (особенно учитывая, что часть хозяйств всё-таки были интенсивны и высокотоварны). А стало быть, нужды в высоких урожаях не было, ибо для излишков просто не было рынка сбыта. А при попадании на рынок слишком большого количества зерна цены бы упали настолько, что было бы только хуже. Иными словами, урожайность и урожаи соответствовали тому рынку, который для них имелся. И то, что урожайность при этом была невысокой, означает лишь одно: такой она и должна была быть, чтобы не ломать конъюнктуру.
В-пятых, мы опять вернёмся в Европу. Там, как мы уже выяснили, на небольшой территории живёт много людей. Многие из которых чихать хотели на вегетарианство, но с удовольствием впиваются зубами в сочную свиную рульку. Т.е. наряду с большим количеством людей в Европе проживало и большое количество животных. Многие из животных любят сочную травку. Но земли мало. А кормить животных надо. Что делать? Ничего другого не остаётся, как кормить животных зерном. Ибо кормовых единиц в виде зерна с одного гектара можно получить больше, чем кормовых единиц в виде сена, даже при не очень высокой урожайности. Но раз уж нам нужна высокая урожайность для прокормления людей, мы можем подкинуть в топку нечернозёма ещё немного удобрений и получить ещё большую урожайность, которая позволяет накормить-таки коровку или свинюшку, чтобы они через некоторое время накормили Ганса или Жана. В Российской же империи земля была обильна, в том числе и лугами. И можно было не сильно напрягаясь (точнее, напрягаясь сильно, но недолго) получить искомые для животноводства продукты питания с лугов, коих было в достаточном количестве. Таким образом, российский крестьянин спокойно получал несколько миллиардов пудов сена в год, и ему не нужно было заменять его зерном. Что опять-таки не требовало повышения урожайности.
Если попытаться резюмировать всё вышесказанное в телеграфном стиле, то можно сказать так: урожайность хлебов в Российской империи соответствовала потребностям рынка и полностью удовлетворяла основную массу крестьянства с точки зрения соотношения затраченного труда и полученного результата. То есть она была не низкой. Она была разумной и достаточной.
В качестве постскриптума. Если мы внимательно посмотрим на современный Российской империи мир и перенесёмся за океан, то увидим, что урожайность у основного конкурента России на мировом зерновом рынке - Северо-Американских Соединённых Штатов - была (откинув кукурузу) примерно такой же, как в России, а временами и ниже. И всё ровно потому же - земли было много, высокий урожай на единицу площади не требовался. Кстати, САСШ можно использовать как пример и ещё в одном случае. В 1936 году средний дебит на одну нефтяную скважину в СССР был в 7,5 раз выше, чем в САСШ в 1934 году - 7,5 тонны против 1 тонны. Однако всего скважин в СССР было семь с половиной тысяч, а в САСШ - триста тридцать тысяч, а общая добыча нефти составляла 20,5 миллионов тонн против 124,5 миллионов тонн. Этот пример хорошо показывает тот факт, что более низкая "урожайность" не является помехой для наличия крупного и эффективного хозяйства и не свидетельствует о какой-то там отсталости.
PostПостScriptum. Вопросы, поправки, предложения и возражения собираются в комментариях. Ю ар вилкам и ложкам!
Так ли это? Низкая средняя урожайность? Да. Свидетельство отсталости? Нет. И вот почему. Здесь должен был начаться длинный популяризаторский текст, написанный хорошим языком, но поскольку мне лень, будет лишь некоторый набор тезисов.
Во-первых, нужно всегда иметь в виду, что любой прогресс - есть следствие либо человеческой лени, либо какой-то кризисной ситуации. Так, колесо придумали тогда, когда надоело таскать на себе туши убитых на охоте оленей, а антибиотики - когда надоело умирать от мерзких болезней. Развитие сельского хозяйства - не исключение из этого правила. Здесь от лени меняют на трактор колхозную частновладельческую лошадку, и от безысходности пичкают пашню удобрениями. Если нет трактора и удобрений, тогда круглыми сутками возятся в рисовых чеках и собирают по три урожая в год. Наверное, даже самый отъявленный двоечник примерно знает, что страны Европы обычно отличаются двумя половыми родовыми признаками: малая территория и высокая плотность населения. А если у тебя не очень много земли, но довольно много населения, ты начинаешь суетиться и искать способы отвратить неминуемую голодную смерть. В результате в меню появляются лягушачьи лапки и улитки, а в поля закапываются тонны питательных веществ. Немного технологий, много упорства и - вуаля! - получаем большие урожаи. Таким образом, европейцы, находившиеся в ситуации перманентного продовольственного кризиса, но которым было лень умирать, нашли способ добиться той урожайности, которая позволяла бы жить дальше. И эта урожайность была высока. Иное дело Россия. Здесь никогда не было проблемы с землёй, а значит, с возможностями прокормить имеющееся население. Даже пресловутый аграрный кризис начала ХХ века, это не кризис недостатка продовольствия, а кризис переизбытка рабочих рук. Поэтому высокая урожайность и не требовалась.
"Но, позвольте", - воскликнет проницательный читатель, - "а как же постоянный спутник русского крестьянина - голод, о котором так много и так печально говорили, говорят и говорить будут?" Проницательный читатель будет прав и неправ одновременно.
Да, периодически случаются неурожаи. К сожалению, природа ещё не достигла той равномерности своего труда, какая, например, присутствует на японских автомобильных заводах. И по причине климатической безалаберности, то там, то сям происходят отклонения от нормы. Понятное дело, что чем больше территория, тем выше вероятность того, что на разных частях этой территории будут случаться какие-то катаклизмы, вредящие урожайности. Однако - и это во-вторых, - чем больше территория, тем выше вероятность и того, что в каких-то частях природные условия будут, наоборот, благоприятствовать урожаям. Поэтому русский крестьянин знал, что даже если у него рожь не уродится, у соседей можно будет прикупить недостающее (ведь граница с соседней губернией не есть граница другого государства, а торговля между ними не обременена торговыми договорами и пошлинами). Так что и природные неурядицы не слишком заставляли крестьянина увеличивать урожайность.
Даже, и это в-третьих, учитывая периодические сильные неурожаи. Ведь, возвращаясь к упомянутой в первом пункте лени, любой труд должен быть оплачен. Если мы будем каждый год закладываться на возможный неурожай, то мы будем иметь редкие выгоды в том смысле, что урожай не выбьет нас из колеи, но частые убытки из-за излишне затраченного труда и пропавшей втуне добавочной части урожая. То, что крестьянин в этом смысле был далеко не дурак, легко увидеть хотя бы на тех частых примерах того, как во время высокого урожая крестьяне совсем не убирают свои поля, а предпочитают наниматься к помещику или кулаку крупному производителю, так как связанные с высоким урожаем повышенная зарплата и низкие цены на зерно позволяют компенсировать потери от неубранного собственного поля. Таким образом, не было необходимости интенсифицировать ведение хозяйства всем крестьянским семьям.
Ведь, и это в-четвёртых, в сельской местности проживало три четверти населения Российской империи. И занималось сельскохозяйственным трудом три четверти населения. Соответственно, рынком сбыта для излишков продукции, полученных благодаря интенсивному ведению хозяйства, оставалось лишь городское население и экспорт. А стало быть, товарность хозяйства не могла быть очень высокой (особенно учитывая, что часть хозяйств всё-таки были интенсивны и высокотоварны). А стало быть, нужды в высоких урожаях не было, ибо для излишков просто не было рынка сбыта. А при попадании на рынок слишком большого количества зерна цены бы упали настолько, что было бы только хуже. Иными словами, урожайность и урожаи соответствовали тому рынку, который для них имелся. И то, что урожайность при этом была невысокой, означает лишь одно: такой она и должна была быть, чтобы не ломать конъюнктуру.
В-пятых, мы опять вернёмся в Европу. Там, как мы уже выяснили, на небольшой территории живёт много людей. Многие из которых чихать хотели на вегетарианство, но с удовольствием впиваются зубами в сочную свиную рульку. Т.е. наряду с большим количеством людей в Европе проживало и большое количество животных. Многие из животных любят сочную травку. Но земли мало. А кормить животных надо. Что делать? Ничего другого не остаётся, как кормить животных зерном. Ибо кормовых единиц в виде зерна с одного гектара можно получить больше, чем кормовых единиц в виде сена, даже при не очень высокой урожайности. Но раз уж нам нужна высокая урожайность для прокормления людей, мы можем подкинуть в топку нечернозёма ещё немного удобрений и получить ещё большую урожайность, которая позволяет накормить-таки коровку или свинюшку, чтобы они через некоторое время накормили Ганса или Жана. В Российской же империи земля была обильна, в том числе и лугами. И можно было не сильно напрягаясь (точнее, напрягаясь сильно, но недолго) получить искомые для животноводства продукты питания с лугов, коих было в достаточном количестве. Таким образом, российский крестьянин спокойно получал несколько миллиардов пудов сена в год, и ему не нужно было заменять его зерном. Что опять-таки не требовало повышения урожайности.
Если попытаться резюмировать всё вышесказанное в телеграфном стиле, то можно сказать так: урожайность хлебов в Российской империи соответствовала потребностям рынка и полностью удовлетворяла основную массу крестьянства с точки зрения соотношения затраченного труда и полученного результата. То есть она была не низкой. Она была разумной и достаточной.
В качестве постскриптума. Если мы внимательно посмотрим на современный Российской империи мир и перенесёмся за океан, то увидим, что урожайность у основного конкурента России на мировом зерновом рынке - Северо-Американских Соединённых Штатов - была (откинув кукурузу) примерно такой же, как в России, а временами и ниже. И всё ровно потому же - земли было много, высокий урожай на единицу площади не требовался. Кстати, САСШ можно использовать как пример и ещё в одном случае. В 1936 году средний дебит на одну нефтяную скважину в СССР был в 7,5 раз выше, чем в САСШ в 1934 году - 7,5 тонны против 1 тонны. Однако всего скважин в СССР было семь с половиной тысяч, а в САСШ - триста тридцать тысяч, а общая добыча нефти составляла 20,5 миллионов тонн против 124,5 миллионов тонн. Этот пример хорошо показывает тот факт, что более низкая "урожайность" не является помехой для наличия крупного и эффективного хозяйства и не свидетельствует о какой-то там отсталости.
PostПостScriptum. Вопросы, поправки, предложения и возражения собираются в комментариях. Ю ар вилкам и ложкам!