Катехизис правозащитника
Предыдущая публикация
Имелись в виду настоящие правозащитники, а не та сомнительная публика типа Льва Пономарева, мелкие политические гешефтмахеры, которые у нас так себя называют.
Как написал я в свое время, тема скучноватая, но важная.
Ну и вот та заметка для РИА Новости. Чтобы мне не указывали на несоответствие дат и цифр, поясняю: написано это было в 2010 году.
Четвертое ноября вполне можно было бы объявить международным профессиональным праздником правозащитников. Именно в этот день 60 лет назад, в 1950 году, был сделан первый реальный шаг в становлении этой "отрасли" - подписана Конвенция о защите прав человека и основных свобод, разработанная Советом Европы.
Формально это был второй шаг. Еще за два года до того на сессии Генеральной ассамблеи ООН была принята Всеобщая декларация прав человека. Но декларация - она и есть декларация. Красивые слова, благие намерения, вежливые рекомендации. Недаром тот документ одобрили единогласно все члены, в том числе и Советский Союз, где в 1948 году о таком понятии, как "права человека", вообще никто не слыхал.
От имени СССР за декларацию проголосовал Андрей Вышинский, который затем позволил себе ее покритиковать: "Несмотря на некоторые свои достоинства, этот проект имеет ряд крупных недостатков, главный из которых заключается в его формально-юридическом характере и отсутствии в этом проекте каких бы то ни было мероприятий, которые были бы способны содействовать осуществлению провозглашенных в этом проекте основных свобод и прав человека".
Удивительная иезуитская наглость, если учесть, что сам Вышинский перешел на дипломатическую работу с поста Прокурора СССР, на котором он активно надругался над свободами и правами граждан своей страны. Однако по существу советский профессиональный "обвинитель врагов народа" был прав. Авторы документа выступали за все хорошее и против всего плохого, но не предлагали никаких механизмов для осуществления своих пожеланий.
В Конвенции 1950 года такие механизмы уже предусмотрены были. Для контроля над соблюдением взятых на себя обязательств Совет Европы должен был создать и комиссию по правам человека, и - самое главное - Европейский суд по правам человека, который впоследствии развернулся в полную силу. Сегодня этот международный судебный орган не может проигнорировать ни одна европейская страна.
60 лет назад о подобных масштабах влияния не помышляли. Конвенция отличалась реалистичностью и, в отличие от ООНовской декларации, не претендовала на глобальный охват, даже в пределах Старого Света. Это не удивительно: документ подписали только те государства, которые на самом деле намеревались его пункты соблюдать, даже послевоенная Германия не сразу присоединилась.
Но и в "старой Европе" реализация положений Конвенции началась со скрипом, с трудом и с немалыми задержками. Сама она вступила в действие только через три года, комиссию по правам человека учредили через четыре, суд в Страсбурге начал работать вообще через девять лет.
И это тоже было логично. На дворе стояли пятидесятые годы: хозяйство не было полностью восстановлено после страшной разрушительной войны; мир был расколот; на момент подписания Конвенции на другом конце Евразии вовсю шла Корейская война, которая могла превратиться в Третью мировую... Тема прав человека никак не могла быть приоритетной.
С другой стороны, именно раскол мира на два лагеря и холодная война постепенно вывели эту тему на первый план. Обвинения в нарушении прав и свобод граждан превратились в мощное политическое оружие Запада против Советского Союза и его сателлитов. Применять всерьез это оружие "массового идеологического поражения" стали уже в 70-е годы ХХ века, особенно после того, как СССР подписал в 1975 году в Хельсинки Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, 35-летие которого отмечалось 1 августа.
К середине 70-х в Союзе и в других социалистических странах сформировались немногочисленные, но энергичные и целеустремленные группы диссидентов, которые начали бороться за соблюдение прав человека. Объективно они работали на подрыв и ослабление своих социалистических режимов. Естественно, это устраивало западных политиков, которые охотно использовали и неполитические правозащитные организации, и комиссию по правам человека и Страсбургский суд в битве за геополитические зоны влияния.
Это вовсе не значит, что советские диссиденты были "агентами Запада". Просто их интересы стратегически совпадали с главными задачами, заявленными в Конвенции: запрещение пыток, свобода передвижения, свобода совести, свобода собраний, запрещение высылки граждан и так далее, и тому подобное. Понятно, что практически все эти свободы попирались и нарушались в СССР и других странах соцлагеря в массовом порядке.
И когда политики из западноевропейских стран упрекали в этом своих коллег из соцстран, это уже нельзя было назвать "вмешательством во внутренние дела". Не на что было обижаться: в Хельсинкском акте, который все подписали, заранее было предусмотрено, что права человека не являются внутренним делом государств-подписантов.
В то же время к благородному делу борьбы за права человека начали активно припутывать большую политику, с ее лицемерием и двойными стандартами. Западных лидеров, судя по их декларациям, очень волновала судьба инакомыслящих в Советском Союзе, но они смотрели сквозь пальцы на точно такие же нарушения во многих странах, которые выступали в холодной войне на их стороне.
Среди правителей этих стран встречались и настоящие кровавые диктаторы. Существует байка, что про одного из них президент США Рузвельт говорил: он сукин сын, но это наш сукин сын. И хотя историки не обнаружили доказательств того, что подобная фраза когда-либо была произнесена, она точно характеризует реальную ситуацию. Ее мог сказать любой американский президент, европейский премьер-министр и советский генсек.
Впрочем, Конвенция 1950 года и дальнейшие документы, принятые в ее развитие, официально касались только Европы. И, в конечном счете, благодаря этому катехизису правозащитников было спасено немало жертв советского режима. Борьба за реализацию принципов свободы передвижения помогла многим людям выжить. В конце концов, это важнее, чем всякие идеологические и политические заморочки.
Вперед в прошлое. Мои исторические публикации
Имелись в виду настоящие правозащитники, а не та сомнительная публика типа Льва Пономарева, мелкие политические гешефтмахеры, которые у нас так себя называют.
Как написал я в свое время, тема скучноватая, но важная.
Ну и вот та заметка для РИА Новости. Чтобы мне не указывали на несоответствие дат и цифр, поясняю: написано это было в 2010 году.
Четвертое ноября вполне можно было бы объявить международным профессиональным праздником правозащитников. Именно в этот день 60 лет назад, в 1950 году, был сделан первый реальный шаг в становлении этой "отрасли" - подписана Конвенция о защите прав человека и основных свобод, разработанная Советом Европы.
Формально это был второй шаг. Еще за два года до того на сессии Генеральной ассамблеи ООН была принята Всеобщая декларация прав человека. Но декларация - она и есть декларация. Красивые слова, благие намерения, вежливые рекомендации. Недаром тот документ одобрили единогласно все члены, в том числе и Советский Союз, где в 1948 году о таком понятии, как "права человека", вообще никто не слыхал.
От имени СССР за декларацию проголосовал Андрей Вышинский, который затем позволил себе ее покритиковать: "Несмотря на некоторые свои достоинства, этот проект имеет ряд крупных недостатков, главный из которых заключается в его формально-юридическом характере и отсутствии в этом проекте каких бы то ни было мероприятий, которые были бы способны содействовать осуществлению провозглашенных в этом проекте основных свобод и прав человека".
Удивительная иезуитская наглость, если учесть, что сам Вышинский перешел на дипломатическую работу с поста Прокурора СССР, на котором он активно надругался над свободами и правами граждан своей страны. Однако по существу советский профессиональный "обвинитель врагов народа" был прав. Авторы документа выступали за все хорошее и против всего плохого, но не предлагали никаких механизмов для осуществления своих пожеланий.
В Конвенции 1950 года такие механизмы уже предусмотрены были. Для контроля над соблюдением взятых на себя обязательств Совет Европы должен был создать и комиссию по правам человека, и - самое главное - Европейский суд по правам человека, который впоследствии развернулся в полную силу. Сегодня этот международный судебный орган не может проигнорировать ни одна европейская страна.
60 лет назад о подобных масштабах влияния не помышляли. Конвенция отличалась реалистичностью и, в отличие от ООНовской декларации, не претендовала на глобальный охват, даже в пределах Старого Света. Это не удивительно: документ подписали только те государства, которые на самом деле намеревались его пункты соблюдать, даже послевоенная Германия не сразу присоединилась.
Но и в "старой Европе" реализация положений Конвенции началась со скрипом, с трудом и с немалыми задержками. Сама она вступила в действие только через три года, комиссию по правам человека учредили через четыре, суд в Страсбурге начал работать вообще через девять лет.
И это тоже было логично. На дворе стояли пятидесятые годы: хозяйство не было полностью восстановлено после страшной разрушительной войны; мир был расколот; на момент подписания Конвенции на другом конце Евразии вовсю шла Корейская война, которая могла превратиться в Третью мировую... Тема прав человека никак не могла быть приоритетной.
С другой стороны, именно раскол мира на два лагеря и холодная война постепенно вывели эту тему на первый план. Обвинения в нарушении прав и свобод граждан превратились в мощное политическое оружие Запада против Советского Союза и его сателлитов. Применять всерьез это оружие "массового идеологического поражения" стали уже в 70-е годы ХХ века, особенно после того, как СССР подписал в 1975 году в Хельсинки Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, 35-летие которого отмечалось 1 августа.
К середине 70-х в Союзе и в других социалистических странах сформировались немногочисленные, но энергичные и целеустремленные группы диссидентов, которые начали бороться за соблюдение прав человека. Объективно они работали на подрыв и ослабление своих социалистических режимов. Естественно, это устраивало западных политиков, которые охотно использовали и неполитические правозащитные организации, и комиссию по правам человека и Страсбургский суд в битве за геополитические зоны влияния.
Это вовсе не значит, что советские диссиденты были "агентами Запада". Просто их интересы стратегически совпадали с главными задачами, заявленными в Конвенции: запрещение пыток, свобода передвижения, свобода совести, свобода собраний, запрещение высылки граждан и так далее, и тому подобное. Понятно, что практически все эти свободы попирались и нарушались в СССР и других странах соцлагеря в массовом порядке.
И когда политики из западноевропейских стран упрекали в этом своих коллег из соцстран, это уже нельзя было назвать "вмешательством во внутренние дела". Не на что было обижаться: в Хельсинкском акте, который все подписали, заранее было предусмотрено, что права человека не являются внутренним делом государств-подписантов.
В то же время к благородному делу борьбы за права человека начали активно припутывать большую политику, с ее лицемерием и двойными стандартами. Западных лидеров, судя по их декларациям, очень волновала судьба инакомыслящих в Советском Союзе, но они смотрели сквозь пальцы на точно такие же нарушения во многих странах, которые выступали в холодной войне на их стороне.
Среди правителей этих стран встречались и настоящие кровавые диктаторы. Существует байка, что про одного из них президент США Рузвельт говорил: он сукин сын, но это наш сукин сын. И хотя историки не обнаружили доказательств того, что подобная фраза когда-либо была произнесена, она точно характеризует реальную ситуацию. Ее мог сказать любой американский президент, европейский премьер-министр и советский генсек.
Впрочем, Конвенция 1950 года и дальнейшие документы, принятые в ее развитие, официально касались только Европы. И, в конечном счете, благодаря этому катехизису правозащитников было спасено немало жертв советского режима. Борьба за реализацию принципов свободы передвижения помогла многим людям выжить. В конце концов, это важнее, чем всякие идеологические и политические заморочки.
Вперед в прошлое. Мои исторические публикации