Дневник. 1983-86 год. Глава 1. Петрушевское серое царство
Предыдущая глава
Людмила Петрушевская запела
Это уже начинается новая тетрадка. Она принципиально ничем не отличается от прежних. Я записывал свои впечатления от прочитанных книг, от фильмов и спектаклей.
А Людмила Стефановна Петрушевская с тех пор сильно изменилась. Мне случалось с ней общаться, когда она приносила рассказы в "Неделю". Она всегда была женщиной странной, с причудами, мягко говоря. Но теперь уж совсем с ума спрыгнУла - поет, пляшет, концертирует, гастролирует... Впрочем, это ее личное дело.
И еще. В те дни я начал работать монтировщиком на Малой сцене Театра Советской армии. Но об этом не будет никаких упоминаний, только о некоторых спектаклях театра.
Жаль, кстати. Мне было бы интересно вспомнить некоторые подробности, но таков уж был мой принцип ведения дневника - почти ничего личного, только о книгах, спектаклях, фильмах..
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
30 июля 1983 года
Талант и груды серого пепла
Что мне не нравится, что мешает в Петрушевской? Ее герои - крайне неинтересные люди. Не в том дело, что они среднего слоя, это фигня. Там много талантов, ярких личностей, как и везде. Но они (персонажи пьес Петрушевской) серые, принципиально усредненные, с усредненным тусклым языком, с тусклыми душами. Затасканы, замучены, но их и не жалко. Жалко, когда в человеке что-то загублено. Но в этих ничего не загублено, повседневность их ест, мучит, душит материальными проблемами, или нет этих проблем, дело не в том. А не душила б их повседневность, они ничем бы не были все равно.
И не жаль Петрушевской тратить свой несомненный талант на эти груды серого пепла без единой искры, искорки, изюминки.
Ее герои не все плохие, есть и хорошие, и более-менее добрые, да злодеев я пока и не встречал. Но все они так не занимательны, скучны. Зачем это? Ради чего?
Возможно, есть у нее герои иного плана, я далеко не всё читал. Но не могу их себе представить.
Так и в "Лестничной клетке" болтовня двух парней, чья задача - выпить на дармовщину, прикидываясь "женихами" некой девушки. Всё это как вчера из реальной лестничной клетки хоть моего подъезда (хотя порой Петрушевской отказывает слух, и не все в речи парней достоверно, есть не правдивые места, ну да что блох ловить). Но насколько это реально, настолько не любопытно. Хотя и вполне художественно, она владеет сложной драматургической техникой, и язык все же хорошо создан, есть и подводные течения, и второй план, но он ничем не интереснее первого, там все так же мелко и банально.
Пошлости, художественно выраженной, у нее много, но она не засасывает способных людей, не губит яркие личности, как у Чехова хотя бы, чьи герои - таланты, личности, философы, гении рядом с "петрушевцами".
Вопрос тот не ясен. Надо больше прочесть, подробнее изучить.
31 июля
Колхозная сатира Василия Белова
В. Белов теперь тоже начал писать пьесы, вроде некоторых других прозаиков, Астафьева, Распутина, Кондратьева, этот вовсе считает себя драматургом, хотя законы сцены знает плохо, а свою отличную прозу портит и корёжит.
Белов, как ни странно, пьесы написал вполне годные.
"Над светлой водой" похуже, но есть какая-то недописанность, резкие переломы-переходы, порой психологически неоправданные совпадения. Да и для поступков героев не всегда хватает обоснований. Тема мрачная, бардак в советской деревне, бесхозяйственность, но испорчено мелодраматическими любовными коллизиями.
"По 206-й" - блестящая сатира, отлично сделанная, с характерами. Бардак во всем, в хозяйстве, в милиции. Никаких законов не существует, герои труда напиваются и могут сотворить что угодно, но судить их не дают.
Секретарь райкома - чистый самодур, то есть и неплохой человек, но он руководит всем и всеми. Председатель колхоза - то же самое. Делают, что левая нога захочет. А хозяйство в развале, об этом никто и не думает, и не вспоминает. Каждый делает, что ему выгодно, и плевал на справедливость. Корреспонденты волнуются о своих статьях только, а до колхозников дела нет, "плебейские рожи".
Следователь более-менее решил делать дело, но не доводит до конца, сдается, да и он не думает о людях. Самый сильный момент - когда Смагин, которого решили судить за хулиганство, а он ударник труда, кричит и возмущается, что его, как пешку, один распорядился - судят, другой не позволил - выпустили. А о нем, как о человеке, забыли, душа его возмутилась.
Очень смешная и в то же время страшная, неприятная пьеса. Возникла мысль: всё как в Сицилии, совершаются преступления, но рука руку моет, все друг друга покрывают, правосудия нет и быть не может.
Кадр из фильма "По 206-й"
4 июля 1983 года
Трагедия характера
"Мэр Кэстербриджа" Томаса Харди роман похуже, чем "Трубач", которого я читал раньше. Мне меньше понравился, хотя общепризнанное мнение - наоборот. Прочел наше советское социальное предисловие, и всё то, может быть, и верно, но я воспринял роман не совсем так.
Главный герой, мне плевать на его патриархальность или буржуазность. По-моему, этот человек - трагическая личность, чья трагедия предопределена его характером, и вот наблюдение за тем, как эта незаурядная личность изменяется при разных обстоятельствах, психологические нюансы этого движения и интересуют писателя, склонного к фаталистическому философствованию.
А социальное значение, право, теперь уж не важно. Оно выветрилось, а трагедия "человека с характером" осталась.
Есть слабые стороны: правда характеров в общем, но нет такой правды обстоятельств, много совпадений, умершие живы (то есть, не умерли, как считалось, никаких фантастик), все почему-то приезжают в Кестербридж, узнавания, встречи потерянных, чересчур много случайностей. Есть и мелодраматизм, и наивные рассуждения.
Харди не такой скучный, каким считал его Моэм ("Пироги и пиво", "Подводя итоги" - там много слегка презрительных суждений о Харди под видом уважения). Бесподобно, кроме характера главного героя, Майкла Хенчарда, описание жизни и быта Кестербриджа. Есть потрясающие образы и сравнения, которые выдают Харди-поэта. Любопытно всё это, и не зря читал.
6 июля
Несимпатичный Радзинский
Мне не симпатичны пьесы Э. Радзинского, хотя я не могу его кое в чем не признать, и мастерство диалога, и стиль - выдержанный, но есть во всем этом фальшь и безвкусность при наличии таланта. Он мне неуловимо напоминает Вознесенского, чрезмерностью, и так же в погоне за изыском впадает в безграмотность иногда (насчет сравнения с Вознесенским я был глубоко неправ).
Словарь, языковый запас Радзинского и Вознесенского во многом сходны, но оба не достигают гармонии архаики и жаргона, хотя порой это может быть интересно.
У Радзинского еще черта - литературность, хотя он это оправдывает исторической тематикой последнего цикла, где он более всего силен, здесь к совершенству формы прибавляется смелая гражданственность (в истинном, не советском смысле) в рассуждениях на тему: выдающаяся личность и тиран, с Сократом, Луниным, Сенекой.
Дон Жуан Скамейкин
Вот современная пьеса - "Женщина с цветком и окнами на север", откровенно бенефисная на Доронину, порой смешная, с ловкими парадоксальными переходами-перекидами. Есть парафразы "Продолжения Дон Жуана". В крайне сниженном варианте.
Дон Жуан - аферист, вор, зовут его Василий Скамейкин, Лепорелло - некий Федя, тоже вор и мошенник, но жалкий, добрый и тянущийся к добру. Они иронично написаны, но Скамейкину не отказать в импозантности, пока неизвестно, кто он такой, даже в блеске и мужской тонкости. А образ Феди вообще бесподобен, беспутный шулер-неудачник, почти открылся к новой жизни, но Скамейкин не разрешил, помешал.
Их дама какая-то климактерично-нимфоманистая баба, очень-очень слабая, непонятно кого любит (ей самой), чего хочет. Нечто крайне женственное, но вроде суфле. От нее можно писать кипятком, но я это не считаю художественным образом, это вариации на тему Дорониной-личности. Лучшее в пьесе - Федя, хотя роли хорошие все, и всё это на порядок выше ужасной, вымученной, нецельной "Ее в отсутствии любви и смерти". Названия Радзинского всегда длинные и сложные, чистый выпендреж, чтоб не как у других.
7 июля
Философ Григорий Горин
Пьесы Г. Горина довольно умные и изящные интеллектуальные драмы. Он обращается к истории ради современности, и делает это не хуже Радзинского, причем ставит более чисто интеллектуальную проблему. Несмотря на сильную модернизацию языка, до предела, он поднимается до решения историко-философских проблем, при том, что доля фантазии, изобретения - гораздо значительнее, чем у Радзинского, очень зависимого от источников.
Сценарий "О бедном гусаре" был целиком выдуман, даже с историческими неточностями. Но это блистательная трагикомедия, там трагическое просто естественно, не неожиданно вырастает, выглядывает из смешного. Я не приемлю всех упреков этому фильму в жанровой непоследовательности. Другое дело, что Рязанов не во всем тонко уловил грани сценария, огрубил, подрубил на публику, а Горин изящно играл ситуацией и приводил логически к парадоксальным результатам.
"Мюнхаузен" Горина - вообще значительное явление в современной драматургии, требуется разобрать особо. К сожалению, достойного воплощения в театре пьеса не имела, а в хорошем фильме Захарова с Янковским есть переизбыток, лишние сцены, слова, персонажи.
"Феномены" - наиболее слабая вещь, неудача, в современной теме Горин оказался мелок и фельетонен на уровне 16-й страницы "Литературки". Есть хлесткие фразы, но цельной драматургии нет, даже странно.
Из Геростратов в гитлеры
"Забыть Герострата" более ранняя вещь, умная, острая, на больную тему. Есть игра ума, тем более, что всё это, по-моему, целиком изобретено вокруг одного лишь известного факта - поджога храма Артемиды. Личность Герострата исследуется внимательно, тонко и со всех сторон, он не сумасшедший, не маньяк, а человек умный и очень опасный, такие люди и становятся гитлерами, сталиными и в их роде.
Очень серьезна также фигура Тиссаферна, повелителя Эфеса, слабый властитель, которому удобен жесткий и умный Герострат. Все логически идет к его, Герострата, освобождению из тюрьмы и возвышению, но это пресекает Клеон, справедливый, благородный, но исторический слабый судья Эфеса. Он прав, ему сочувствуешь, но совершенно ясно, что он бессилен в своих благородных целях и порывах. Народ любит Геростратов.
Финал ироничен, всё вроде в порядке, поджигатель убит, но его имя увековечено, а имен строителей и тех, восстанавливал храм, не помнит никто. Автор назвал это трагикомедией, но это скорее политическая притча с немалым философским содержанием.
Одряхлевшее зрелище
Спектакль в ЦАТСА - неплохое, но одряхлевшее зрелище. Пьеса самоигральна, ставить ее просто. Герострат - К. Захаров (мой старший друг впоследствии, замечательный человек, царствие ему небесное!) - остер, циничен, умен, у него есть ирония и усмешка вовремя. Остальные серьезно, добросовестно играют, но либо переигрывают, либо чересчур тупы и прямолинейны. В целом иронии и юмора не хватает, а воспринимать пьесу совсем всерьез, как трагедию, неосторожно, и она теряет гибкость и интеллектуальную грацию иронии.
А так - Горин куда более серьезный драматург, чем кажется, хотя нельзя слишком им обольщаться. Он в известной степени облегчен, и сказывается ремесло фельетониста, профессионального юмориста. Но в исторических пьесах слабо (чувствуется то самое ремесло), а в единственной современной слишком сильно.
Замечательный актер Константин Федорович Захаров. Я о нем отдельно вспомнил и написал в мемуарах - вот тут несколько слов
Мои дневники
Дневник. 1983-86 год
Людмила Петрушевская запела
Это уже начинается новая тетрадка. Она принципиально ничем не отличается от прежних. Я записывал свои впечатления от прочитанных книг, от фильмов и спектаклей.
А Людмила Стефановна Петрушевская с тех пор сильно изменилась. Мне случалось с ней общаться, когда она приносила рассказы в "Неделю". Она всегда была женщиной странной, с причудами, мягко говоря. Но теперь уж совсем с ума спрыгнУла - поет, пляшет, концертирует, гастролирует... Впрочем, это ее личное дело.
И еще. В те дни я начал работать монтировщиком на Малой сцене Театра Советской армии. Но об этом не будет никаких упоминаний, только о некоторых спектаклях театра.
Жаль, кстати. Мне было бы интересно вспомнить некоторые подробности, но таков уж был мой принцип ведения дневника - почти ничего личного, только о книгах, спектаклях, фильмах..
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
30 июля 1983 года
Талант и груды серого пепла
Что мне не нравится, что мешает в Петрушевской? Ее герои - крайне неинтересные люди. Не в том дело, что они среднего слоя, это фигня. Там много талантов, ярких личностей, как и везде. Но они (персонажи пьес Петрушевской) серые, принципиально усредненные, с усредненным тусклым языком, с тусклыми душами. Затасканы, замучены, но их и не жалко. Жалко, когда в человеке что-то загублено. Но в этих ничего не загублено, повседневность их ест, мучит, душит материальными проблемами, или нет этих проблем, дело не в том. А не душила б их повседневность, они ничем бы не были все равно.
И не жаль Петрушевской тратить свой несомненный талант на эти груды серого пепла без единой искры, искорки, изюминки.
Ее герои не все плохие, есть и хорошие, и более-менее добрые, да злодеев я пока и не встречал. Но все они так не занимательны, скучны. Зачем это? Ради чего?
Возможно, есть у нее герои иного плана, я далеко не всё читал. Но не могу их себе представить.
Так и в "Лестничной клетке" болтовня двух парней, чья задача - выпить на дармовщину, прикидываясь "женихами" некой девушки. Всё это как вчера из реальной лестничной клетки хоть моего подъезда (хотя порой Петрушевской отказывает слух, и не все в речи парней достоверно, есть не правдивые места, ну да что блох ловить). Но насколько это реально, настолько не любопытно. Хотя и вполне художественно, она владеет сложной драматургической техникой, и язык все же хорошо создан, есть и подводные течения, и второй план, но он ничем не интереснее первого, там все так же мелко и банально.
Пошлости, художественно выраженной, у нее много, но она не засасывает способных людей, не губит яркие личности, как у Чехова хотя бы, чьи герои - таланты, личности, философы, гении рядом с "петрушевцами".
Вопрос тот не ясен. Надо больше прочесть, подробнее изучить.
31 июля
Колхозная сатира Василия Белова
В. Белов теперь тоже начал писать пьесы, вроде некоторых других прозаиков, Астафьева, Распутина, Кондратьева, этот вовсе считает себя драматургом, хотя законы сцены знает плохо, а свою отличную прозу портит и корёжит.
Белов, как ни странно, пьесы написал вполне годные.
"Над светлой водой" похуже, но есть какая-то недописанность, резкие переломы-переходы, порой психологически неоправданные совпадения. Да и для поступков героев не всегда хватает обоснований. Тема мрачная, бардак в советской деревне, бесхозяйственность, но испорчено мелодраматическими любовными коллизиями.
"По 206-й" - блестящая сатира, отлично сделанная, с характерами. Бардак во всем, в хозяйстве, в милиции. Никаких законов не существует, герои труда напиваются и могут сотворить что угодно, но судить их не дают.
Секретарь райкома - чистый самодур, то есть и неплохой человек, но он руководит всем и всеми. Председатель колхоза - то же самое. Делают, что левая нога захочет. А хозяйство в развале, об этом никто и не думает, и не вспоминает. Каждый делает, что ему выгодно, и плевал на справедливость. Корреспонденты волнуются о своих статьях только, а до колхозников дела нет, "плебейские рожи".
Следователь более-менее решил делать дело, но не доводит до конца, сдается, да и он не думает о людях. Самый сильный момент - когда Смагин, которого решили судить за хулиганство, а он ударник труда, кричит и возмущается, что его, как пешку, один распорядился - судят, другой не позволил - выпустили. А о нем, как о человеке, забыли, душа его возмутилась.
Очень смешная и в то же время страшная, неприятная пьеса. Возникла мысль: всё как в Сицилии, совершаются преступления, но рука руку моет, все друг друга покрывают, правосудия нет и быть не может.
Кадр из фильма "По 206-й"
4 июля 1983 года
Трагедия характера
"Мэр Кэстербриджа" Томаса Харди роман похуже, чем "Трубач", которого я читал раньше. Мне меньше понравился, хотя общепризнанное мнение - наоборот. Прочел наше советское социальное предисловие, и всё то, может быть, и верно, но я воспринял роман не совсем так.
Главный герой, мне плевать на его патриархальность или буржуазность. По-моему, этот человек - трагическая личность, чья трагедия предопределена его характером, и вот наблюдение за тем, как эта незаурядная личность изменяется при разных обстоятельствах, психологические нюансы этого движения и интересуют писателя, склонного к фаталистическому философствованию.
А социальное значение, право, теперь уж не важно. Оно выветрилось, а трагедия "человека с характером" осталась.
Есть слабые стороны: правда характеров в общем, но нет такой правды обстоятельств, много совпадений, умершие живы (то есть, не умерли, как считалось, никаких фантастик), все почему-то приезжают в Кестербридж, узнавания, встречи потерянных, чересчур много случайностей. Есть и мелодраматизм, и наивные рассуждения.
Харди не такой скучный, каким считал его Моэм ("Пироги и пиво", "Подводя итоги" - там много слегка презрительных суждений о Харди под видом уважения). Бесподобно, кроме характера главного героя, Майкла Хенчарда, описание жизни и быта Кестербриджа. Есть потрясающие образы и сравнения, которые выдают Харди-поэта. Любопытно всё это, и не зря читал.
6 июля
Несимпатичный Радзинский
Мне не симпатичны пьесы Э. Радзинского, хотя я не могу его кое в чем не признать, и мастерство диалога, и стиль - выдержанный, но есть во всем этом фальшь и безвкусность при наличии таланта. Он мне неуловимо напоминает Вознесенского, чрезмерностью, и так же в погоне за изыском впадает в безграмотность иногда (насчет сравнения с Вознесенским я был глубоко неправ).
Словарь, языковый запас Радзинского и Вознесенского во многом сходны, но оба не достигают гармонии архаики и жаргона, хотя порой это может быть интересно.
У Радзинского еще черта - литературность, хотя он это оправдывает исторической тематикой последнего цикла, где он более всего силен, здесь к совершенству формы прибавляется смелая гражданственность (в истинном, не советском смысле) в рассуждениях на тему: выдающаяся личность и тиран, с Сократом, Луниным, Сенекой.
Дон Жуан Скамейкин
Вот современная пьеса - "Женщина с цветком и окнами на север", откровенно бенефисная на Доронину, порой смешная, с ловкими парадоксальными переходами-перекидами. Есть парафразы "Продолжения Дон Жуана". В крайне сниженном варианте.
Дон Жуан - аферист, вор, зовут его Василий Скамейкин, Лепорелло - некий Федя, тоже вор и мошенник, но жалкий, добрый и тянущийся к добру. Они иронично написаны, но Скамейкину не отказать в импозантности, пока неизвестно, кто он такой, даже в блеске и мужской тонкости. А образ Феди вообще бесподобен, беспутный шулер-неудачник, почти открылся к новой жизни, но Скамейкин не разрешил, помешал.
Их дама какая-то климактерично-нимфоманистая баба, очень-очень слабая, непонятно кого любит (ей самой), чего хочет. Нечто крайне женственное, но вроде суфле. От нее можно писать кипятком, но я это не считаю художественным образом, это вариации на тему Дорониной-личности. Лучшее в пьесе - Федя, хотя роли хорошие все, и всё это на порядок выше ужасной, вымученной, нецельной "Ее в отсутствии любви и смерти". Названия Радзинского всегда длинные и сложные, чистый выпендреж, чтоб не как у других.
7 июля
Философ Григорий Горин
Пьесы Г. Горина довольно умные и изящные интеллектуальные драмы. Он обращается к истории ради современности, и делает это не хуже Радзинского, причем ставит более чисто интеллектуальную проблему. Несмотря на сильную модернизацию языка, до предела, он поднимается до решения историко-философских проблем, при том, что доля фантазии, изобретения - гораздо значительнее, чем у Радзинского, очень зависимого от источников.
Сценарий "О бедном гусаре" был целиком выдуман, даже с историческими неточностями. Но это блистательная трагикомедия, там трагическое просто естественно, не неожиданно вырастает, выглядывает из смешного. Я не приемлю всех упреков этому фильму в жанровой непоследовательности. Другое дело, что Рязанов не во всем тонко уловил грани сценария, огрубил, подрубил на публику, а Горин изящно играл ситуацией и приводил логически к парадоксальным результатам.
"Мюнхаузен" Горина - вообще значительное явление в современной драматургии, требуется разобрать особо. К сожалению, достойного воплощения в театре пьеса не имела, а в хорошем фильме Захарова с Янковским есть переизбыток, лишние сцены, слова, персонажи.
"Феномены" - наиболее слабая вещь, неудача, в современной теме Горин оказался мелок и фельетонен на уровне 16-й страницы "Литературки". Есть хлесткие фразы, но цельной драматургии нет, даже странно.
Из Геростратов в гитлеры
"Забыть Герострата" более ранняя вещь, умная, острая, на больную тему. Есть игра ума, тем более, что всё это, по-моему, целиком изобретено вокруг одного лишь известного факта - поджога храма Артемиды. Личность Герострата исследуется внимательно, тонко и со всех сторон, он не сумасшедший, не маньяк, а человек умный и очень опасный, такие люди и становятся гитлерами, сталиными и в их роде.
Очень серьезна также фигура Тиссаферна, повелителя Эфеса, слабый властитель, которому удобен жесткий и умный Герострат. Все логически идет к его, Герострата, освобождению из тюрьмы и возвышению, но это пресекает Клеон, справедливый, благородный, но исторический слабый судья Эфеса. Он прав, ему сочувствуешь, но совершенно ясно, что он бессилен в своих благородных целях и порывах. Народ любит Геростратов.
Финал ироничен, всё вроде в порядке, поджигатель убит, но его имя увековечено, а имен строителей и тех, восстанавливал храм, не помнит никто. Автор назвал это трагикомедией, но это скорее политическая притча с немалым философским содержанием.
Одряхлевшее зрелище
Спектакль в ЦАТСА - неплохое, но одряхлевшее зрелище. Пьеса самоигральна, ставить ее просто. Герострат - К. Захаров (мой старший друг впоследствии, замечательный человек, царствие ему небесное!) - остер, циничен, умен, у него есть ирония и усмешка вовремя. Остальные серьезно, добросовестно играют, но либо переигрывают, либо чересчур тупы и прямолинейны. В целом иронии и юмора не хватает, а воспринимать пьесу совсем всерьез, как трагедию, неосторожно, и она теряет гибкость и интеллектуальную грацию иронии.
А так - Горин куда более серьезный драматург, чем кажется, хотя нельзя слишком им обольщаться. Он в известной степени облегчен, и сказывается ремесло фельетониста, профессионального юмориста. Но в исторических пьесах слабо (чувствуется то самое ремесло), а в единственной современной слишком сильно.
Замечательный актер Константин Федорович Захаров. Я о нем отдельно вспомнил и написал в мемуарах - вот тут несколько слов
Мои дневники
Дневник. 1983-86 год