О русском театре 1979-1981. Глава 20. Смерть Лунина и Дон Жуана
Девятнадцатая глава
Олег Вавилов в спектакле "Лунин или Смерть Жака"
Есть в Москве такой театр на Малой Бронной. В конце 70-х годов там работали два режиссера. Очередной, великий и гениальный Анатолий Эфрос, о котором я долгое время не столько собирался, сколько мечтал написать книгу, да оказался неспособен на такой подвиг.
И главный - исключительно порядочный человек, но не столь знаменитый в своей профессии Александр Дунаев, который достоин всяческого уважения, светлая ему память.
Вот два их спектакля. Две разные пьесы одного автора. Типа для сравнения.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
Трезвый взгляд на декабристов
Э. Радзинский. Лунин.
Режиссер - А. Дунаев, художник М. Соколова
Новый и трезвый взгляд на декабристов - из искры не возгорается пламя.
Художник М. Соколова дает обобщенный образ страны-тюрьмы: золотые решетки, перспектива, мундиры, все действие в тюрьме. Восстание само оставлено в стороне. Г. Сайфуллин (он играл роль некоего обобщенного "декабриста") не вытягивает, очень несимпатичен.
Да и не в декабристах дело, а в бессмысленности подобных выступлений, пропадают почти бесследно, общество не всколыхнется, текст царя: "Кто знает сочинения Лунина? Никто не знает".
Олег Вавилов и Леонид Броневой в спектакле "Лунин или Смерть Жака"
Другой мотив - восстание, подобное декабристскому, жестоко, несправедливо по сути, не лучше свергаемого режима. Момент: Пестель - Лунин. Личности, подобные Лунину, всегда должны быть в тюрьме.
Выход борца-одиночки на передний план. Философа, прошедшего через всё, дуэль, желание убить царя - к отрицанию крови. Но и его судьба бесследна, умирает при полном равнодушии окружающих.
При больших спекуляциях мысль в пьесе интересная и сильная.
Кипучий Вавилов на пустом месте
О. Вавилов ее не проводит, многого не понимает. Натужная энергия, кипучий темперамент на пустом месте. Актер незрел, не интеллектуален. (Эту роль должен был играть Олег Даль, но он повздорил с режиссерами и ушел из театра на Малой Бронной. Несчастный Вавилов, разумеется, не тянул)
Л. Броневой - воплощение утонченной деспотичной власти. Абстрагирован, как и всё, от конкретной действительности начала XIX века. Только полосатые столбы, банально, как напоминание.
Броневой понимает связь с нашим временем, держит вторым планом это. Подает текст с точным ощущением - единственный.
Режиссура профессиональная, со вкусом, но не самостоятельная. Декорация обуславливает конфигурацию мизансцен, которые однообразны, а иногда странны. Актеры равнодушны и пусты (кроме Вавилова, но и он не лучше)
Хорошая читка текста, мысль Радзинского доходит, слушать интересно, а смотреть почти не на что. Цепи, мигалки смешны. ВременнАя запутанность обусловлена драматургом и выявлена ясно и четко. Но художественно спектакль малооригинален, подражателен.
Хотя его политическая мысль не дает отрицать (по-моему, Дунаев ищет популярности). Эстетика близка Таганке, вернее заимствована, академизирована, нарочито психологизирована.
Прекрасная Анна Каменкова в "Лунине". Я ее не упомянул, видимо, потому, что не запомнилась тогда
Романтика плаща-дождевика
Э. Радзинский. Продолжение Дон Жуана
Режиссер - А. Эфрос, художник - Д. Крымов
Дон Жуан появляется в длинном плаще и низко надвинутой шляпе. В этом чувствуется и остаток традиционного представления о Жуане, романтический плащ, и в то же время это современный плащ-дождевик, которым Дон Жуан вынужден прикрывать свой потрепанный средневековый костюм.
Жуан Андрея Миронова - усталый, умный, интеллигентный человек, представитель духовной, умственной аристократии. У него имеются дворянские привычки хозяина - жест к Лепорелло: "подай мне что-нибудь". Его отношение к женщинам - постоянная влюбленность, страстная, жгучая. Он почти Дон Кихот, рыцарь, певец любви. Недаром Радзинский одним из Дон Жуанов считает Овидия, Жуан постоянно цитирует его Науку любви (Ars amores).
Рыцарь, интеллигент, импотент
Он - истинный рыцарь женщин, прямая противоположность мольеровскому цинику-развратителю (в эфросовской же оценке).
Этот Дон Жуан страстен, искренен. До сих пор, в своей предыстории, он был главным, активным, действующим лицом, и Лепорелло ему подчинялся, как более слабое, подчиненное лицо.
Но в это свое появление в ХХ веке Дон Жуан устал, он задумался над своей жизнью, ему надоели женщины... И облик Миронова - Жуана - потрепанный, немолодой, глаза задумчивые и умные.
Прежний Жуан в нем просыпается то и дело, но каждая вспышка страсти дается ему явно нелегко. Да, у него вновь вспыхивает взор, он кипит, но после этого на Жуана нападает страшный приступ усталости.
Он врывается к Донне Анне ХХ века, он начинает ей что-то говорить, но вдруг все слова любви кажутся ему такой пошлостью, что он не в силах их досказать. И он даже не убивает командора, Ивана Иваныча, тот сам умирает от разрыва сердца. С каждой минутой Жуан все пассивнее и медлительнее, и на главное свидание свое он не приходит.
Грядущий Лепорелло
Вообще деятельным центром, источником энергии является Лев Дуров - Лепорелло. Только в первой сцене Жуан командует им, далее Лепорелло фактически заставляет хозяина делать всё то, что он делает. И по естественной логике становится на его место, сам оказывается хозяином.
Дон Жуан - воплощение духовного, умственного и бездеятельного. Все века он занимался лишь женщинами и жил в свое удовольствие.
Лепорелло - цепкий, хитрый, деятельный холуй, подчинялся ранее хозяину, хотя всегда отличался умением устроиться.
И вот теперь пришло его время.
Режиссер изгнал из пьесы всякий фантастический элемент, всякую булгаковщину, на которую может натолкнуть появление Дон Жуана в наши дни. Моменты удивления, несоответствия сведены до минимума. Не в этом дело. Эстетика эфросовского спектакля, напрочь лишенного декораций, сценического пространства, соответствует жанру обобщенной философской притчи или просто философской драмы, где могут действовать любые герои любых времен, а главное - мысли и их характеры.
Хотя полное отсутствие сценических условностей, голое пространство не мешает виртуознейшим проявлениям актерской техники. Кроме того, приметы конкретной эпохи все равно есть. Весь образ Ивана Иваныча полностью из нашего времени. Каневский создает не новый, но колоритный образ ограниченного, тупого руководителя, считающего себя чуть ли не интеллигентом, во всяком случае, полного самомнения.
Холуй захватывает власть
Дуров ведет роль на едином натянутом нерве. Опять много энергии, динамики, в контраст с задумчиво-сосредоточенным Мироновым. Он (Лепорелло) хозяин положения, любого положения.
Первое появление - преуспевающий торговец, он с первого мгновения узнает Жуана, но ждет, пока тот проявит себя целиком. Лепорелло счастлив в этот решительный момент, вот его звездный час.
Но есть в этом Лепорелло нечто расплюевское, это полное отсутствие совести, человеческих чувств. Когда хозяин был сильнее его, Лепорелло подчинялся, несмотря на все побои. Когда Жуан оказался слаб, Лепорелло жестоко и равнодушно подмял его под себя. Его взгляд холоден и бесчувствен, и он точно так же начинает бить Жуана, считая, что это закон жизни. Ярчайшая аналогия расплюевской метаморфозе в "Смерти Тарелкина".
Дуров создал и индивидуальную фигуру, полную метких деталей, зарисовок, интонаций (чего стоит его "мужчина"), и социальный тип, всечеловеческий и динамичный.
Миронов более пассивен, его кульминации в интеллектуальных кусках, редких минутах рассуждений. Он умен, философичен - к старости. В общем-то, он тоже создал социальный тип, но более размытый и раздробленный.
Спектакль чужд быта, как и весь философский диалог Радзинского, но порой какие-то фельетонные реплики разрушают философскую цельность, но стараниями режиссера они сведены до минимума.
Сцена из спектакля "Продолжение Дон Жуана". Поражает бездарность фотографов, не сумевших нормально сфотографировать хотя бы один фрагмент спектакля
Мои дневники
Олег Вавилов в спектакле "Лунин или Смерть Жака"
Есть в Москве такой театр на Малой Бронной. В конце 70-х годов там работали два режиссера. Очередной, великий и гениальный Анатолий Эфрос, о котором я долгое время не столько собирался, сколько мечтал написать книгу, да оказался неспособен на такой подвиг.
И главный - исключительно порядочный человек, но не столь знаменитый в своей профессии Александр Дунаев, который достоин всяческого уважения, светлая ему память.
Вот два их спектакля. Две разные пьесы одного автора. Типа для сравнения.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
Трезвый взгляд на декабристов
Э. Радзинский. Лунин.
Режиссер - А. Дунаев, художник М. Соколова
Новый и трезвый взгляд на декабристов - из искры не возгорается пламя.
Художник М. Соколова дает обобщенный образ страны-тюрьмы: золотые решетки, перспектива, мундиры, все действие в тюрьме. Восстание само оставлено в стороне. Г. Сайфуллин (он играл роль некоего обобщенного "декабриста") не вытягивает, очень несимпатичен.
Да и не в декабристах дело, а в бессмысленности подобных выступлений, пропадают почти бесследно, общество не всколыхнется, текст царя: "Кто знает сочинения Лунина? Никто не знает".
Олег Вавилов и Леонид Броневой в спектакле "Лунин или Смерть Жака"
Другой мотив - восстание, подобное декабристскому, жестоко, несправедливо по сути, не лучше свергаемого режима. Момент: Пестель - Лунин. Личности, подобные Лунину, всегда должны быть в тюрьме.
Выход борца-одиночки на передний план. Философа, прошедшего через всё, дуэль, желание убить царя - к отрицанию крови. Но и его судьба бесследна, умирает при полном равнодушии окружающих.
При больших спекуляциях мысль в пьесе интересная и сильная.
Кипучий Вавилов на пустом месте
О. Вавилов ее не проводит, многого не понимает. Натужная энергия, кипучий темперамент на пустом месте. Актер незрел, не интеллектуален. (Эту роль должен был играть Олег Даль, но он повздорил с режиссерами и ушел из театра на Малой Бронной. Несчастный Вавилов, разумеется, не тянул)
Л. Броневой - воплощение утонченной деспотичной власти. Абстрагирован, как и всё, от конкретной действительности начала XIX века. Только полосатые столбы, банально, как напоминание.
Броневой понимает связь с нашим временем, держит вторым планом это. Подает текст с точным ощущением - единственный.
Режиссура профессиональная, со вкусом, но не самостоятельная. Декорация обуславливает конфигурацию мизансцен, которые однообразны, а иногда странны. Актеры равнодушны и пусты (кроме Вавилова, но и он не лучше)
Хорошая читка текста, мысль Радзинского доходит, слушать интересно, а смотреть почти не на что. Цепи, мигалки смешны. ВременнАя запутанность обусловлена драматургом и выявлена ясно и четко. Но художественно спектакль малооригинален, подражателен.
Хотя его политическая мысль не дает отрицать (по-моему, Дунаев ищет популярности). Эстетика близка Таганке, вернее заимствована, академизирована, нарочито психологизирована.
Прекрасная Анна Каменкова в "Лунине". Я ее не упомянул, видимо, потому, что не запомнилась тогда
Романтика плаща-дождевика
Э. Радзинский. Продолжение Дон Жуана
Режиссер - А. Эфрос, художник - Д. Крымов
Дон Жуан появляется в длинном плаще и низко надвинутой шляпе. В этом чувствуется и остаток традиционного представления о Жуане, романтический плащ, и в то же время это современный плащ-дождевик, которым Дон Жуан вынужден прикрывать свой потрепанный средневековый костюм.
Жуан Андрея Миронова - усталый, умный, интеллигентный человек, представитель духовной, умственной аристократии. У него имеются дворянские привычки хозяина - жест к Лепорелло: "подай мне что-нибудь". Его отношение к женщинам - постоянная влюбленность, страстная, жгучая. Он почти Дон Кихот, рыцарь, певец любви. Недаром Радзинский одним из Дон Жуанов считает Овидия, Жуан постоянно цитирует его Науку любви (Ars amores).
Рыцарь, интеллигент, импотент
Он - истинный рыцарь женщин, прямая противоположность мольеровскому цинику-развратителю (в эфросовской же оценке).
Этот Дон Жуан страстен, искренен. До сих пор, в своей предыстории, он был главным, активным, действующим лицом, и Лепорелло ему подчинялся, как более слабое, подчиненное лицо.
Но в это свое появление в ХХ веке Дон Жуан устал, он задумался над своей жизнью, ему надоели женщины... И облик Миронова - Жуана - потрепанный, немолодой, глаза задумчивые и умные.
Прежний Жуан в нем просыпается то и дело, но каждая вспышка страсти дается ему явно нелегко. Да, у него вновь вспыхивает взор, он кипит, но после этого на Жуана нападает страшный приступ усталости.
Он врывается к Донне Анне ХХ века, он начинает ей что-то говорить, но вдруг все слова любви кажутся ему такой пошлостью, что он не в силах их досказать. И он даже не убивает командора, Ивана Иваныча, тот сам умирает от разрыва сердца. С каждой минутой Жуан все пассивнее и медлительнее, и на главное свидание свое он не приходит.
Грядущий Лепорелло
Вообще деятельным центром, источником энергии является Лев Дуров - Лепорелло. Только в первой сцене Жуан командует им, далее Лепорелло фактически заставляет хозяина делать всё то, что он делает. И по естественной логике становится на его место, сам оказывается хозяином.
Дон Жуан - воплощение духовного, умственного и бездеятельного. Все века он занимался лишь женщинами и жил в свое удовольствие.
Лепорелло - цепкий, хитрый, деятельный холуй, подчинялся ранее хозяину, хотя всегда отличался умением устроиться.
И вот теперь пришло его время.
Режиссер изгнал из пьесы всякий фантастический элемент, всякую булгаковщину, на которую может натолкнуть появление Дон Жуана в наши дни. Моменты удивления, несоответствия сведены до минимума. Не в этом дело. Эстетика эфросовского спектакля, напрочь лишенного декораций, сценического пространства, соответствует жанру обобщенной философской притчи или просто философской драмы, где могут действовать любые герои любых времен, а главное - мысли и их характеры.
Хотя полное отсутствие сценических условностей, голое пространство не мешает виртуознейшим проявлениям актерской техники. Кроме того, приметы конкретной эпохи все равно есть. Весь образ Ивана Иваныча полностью из нашего времени. Каневский создает не новый, но колоритный образ ограниченного, тупого руководителя, считающего себя чуть ли не интеллигентом, во всяком случае, полного самомнения.
Холуй захватывает власть
Дуров ведет роль на едином натянутом нерве. Опять много энергии, динамики, в контраст с задумчиво-сосредоточенным Мироновым. Он (Лепорелло) хозяин положения, любого положения.
Первое появление - преуспевающий торговец, он с первого мгновения узнает Жуана, но ждет, пока тот проявит себя целиком. Лепорелло счастлив в этот решительный момент, вот его звездный час.
Но есть в этом Лепорелло нечто расплюевское, это полное отсутствие совести, человеческих чувств. Когда хозяин был сильнее его, Лепорелло подчинялся, несмотря на все побои. Когда Жуан оказался слаб, Лепорелло жестоко и равнодушно подмял его под себя. Его взгляд холоден и бесчувствен, и он точно так же начинает бить Жуана, считая, что это закон жизни. Ярчайшая аналогия расплюевской метаморфозе в "Смерти Тарелкина".
Дуров создал и индивидуальную фигуру, полную метких деталей, зарисовок, интонаций (чего стоит его "мужчина"), и социальный тип, всечеловеческий и динамичный.
Миронов более пассивен, его кульминации в интеллектуальных кусках, редких минутах рассуждений. Он умен, философичен - к старости. В общем-то, он тоже создал социальный тип, но более размытый и раздробленный.
Спектакль чужд быта, как и весь философский диалог Радзинского, но порой какие-то фельетонные реплики разрушают философскую цельность, но стараниями режиссера они сведены до минимума.
Сцена из спектакля "Продолжение Дон Жуана". Поражает бездарность фотографов, не сумевших нормально сфотографировать хотя бы один фрагмент спектакля
Мои дневники