Поездка в детство. Приложение к необязательным мемуарам
В этом доме прошло мое детство и отрочество, да и часть юности. Не помню точно, сколько лет я там прожил, десять или больше. Много. И потом заезжал не раз. Но очень давно не был.
Дом стандартный, обычный, кирпичный. Адрес числится по улице Паршина, хотя Живописная улица к нему поближе, да и до улицы Тухачевского рукой подать. Он находится в самой сердцевине микрорайона.
Когда сломали наш старый деревянный дом на Ленинградском проспекте, в этом доме дали квартиру моей тете, корреспонденту "Красной звезды", и меня туда отправили, так как туда переселилась бабушка. Да я обо всем этом писал в первых главах "Необязательных мемуаров".
А сегодня я решил туда съездить, просто так, без всякой цели, из сентиментально-ностальгических соображений. Просто посмотреть, сохранилось ли что-нибудь с тех давних времен
В общем и целом почти всё осталось на своих местах, даже коммерческих говнокиосков налепили там совсем немного. Дома стоят, и кирпичные девятиэтажки, и панельные пятиэтажки, хотя говорили, что их якобы будут все сносить.
Но я забежал вперед.
Чтобы съездить в детство, я сел неподалеку от метро Сокол на трамвай номер 28
Трамвай ходит тем же маршрутом, что и в стародавние времена, только внешний вид его преобразился. Серебристый хайтек, обтекаемые формы. Хотя и красные старички еще ковыляют по рельсам
Доехал я до остановки "Улица Тухачевского". Тут наляпали магазинчиков, хотя сохранилась и парикмахерская, в которой я стригся много-много раз
И двинулся к дому, который оказалось очень трудно сфотографировать. Вот он, еще раз "анфас" и пару раз в "профиль", с двух сторон
Ну а вот наш подъезд
Справа от входа - окно квартиры на первом этаже, где жил очень интересный человек, Гавриил Эммануилович Пинес, или просто Гаврила, как его называла мама. Это был настоящий русский интеллигент (антисемиты, молчать!), секретный физик или нечто в этом роде. Он был слегка горбат, очень вежлив, даже галантен, и, как ни странно, подружился сначала с моим двоюродным братом, тетиным сыном, тогда еще ребенком, ну а затем и со всеми нами.
У Гавриила Эммануиловича было две жены. Не одновременно, конечно, то ли обе бывшие, то ли только одна из них, они обе жили отдельно, но часто приезжали, и он с ними (по очереди) ходил на лыжах или отправлялся в туристические маршруты с рюкзаком и палаткой, ездил "за туманом и за запахом тайги". Был явным неисправимым шестидесятником. С нами Гаврила много общался, брата учил уму-разуму, а со взрослыми у него было много точек соприкосновения и общих тем для разговоров.
Жили в этом подъезде и другие любопытные экземпляры и занятные люди, правда, уже не совсем из интеллигентской прослойки. Например, наш сосед по этажу, называвший себя Александр Борисович, хотя по паспорту он был Авиэзер Борухович Брест. Он был пенсионером, к нему я ходил слушать вражьи голоса, так как у него был транзистор, а у нас не было.
А его жена Геня, кассир Универсама, одного из первых, расположенного близ метро "Октябрьское поле", была типичной кумушкой. Только она не сидела на лавочке перед подъездом, а неутомимо собирала все сплетни и слухи каким-то иным путем. Зато узнавала первой, кто с кем спит, к кому ходит любовник/любовница, кто вот-вот женится или разведется, о чем с удовольствием нам рассказывала, хотя нам это было не слишком интересно.
При этом Геня была добрым и отзывчивым человеком, всегда нам по-соседски помогала.
Когда я уже стал журналистом, она все время спрашивала, о чем я я пишу. Я передавал ей номера "Недели" с моими заметками, но она жаловалась, что не могла их найти. Когда же я показал ей, ткнув пальцем в подписанную мою фамилию, Геня заохала: "Так я ж это читала, но не знала, что это ты написал!"
Оказывается, Геня, как и подавляющее большинство читателей газет, никогда не смотрела на подпись, только на заголовок. Массового читателя совершенно не интересуют авторы чтива, и авторское тщеславие журналистов зиждется на зыбучем песке.
Еще в подъезде жили две Вали, одна с шестого, другая - с восьмого этажа. Обе Вали были простыми русскими бабами, крикливыми, хабалистыми, как я теперь понимаю - внешне довольно привлекательными, хотя и стремительно полневшими. Обе работали в торговле. С ними почему-то подружилась мама, особенно с Валей с восьмого этажа, у которой был муж Йонас, латыш и милиционер, спокойный и строгий, он уравновешивал свою несколько базарную супругу. Валя трудилась в промтоварном магазине, периодически что-то нам доставала, в том числе хорошие ценные книги.
Муж другой Вали, Володя, был водитель и алкоголик, явление противоестественное, но широко распространенное.
Еще в подъезде жил интеллигентнообразный мужичонка с залысинами, которого я прозвал Прообразом. Дело в том, что на поминках по вышеупомянутому Александру Борисовичу, в похоронах коего участвовал чуть ли не весь подъезд, этот мужчина (его имя-отчество я забыл) произносил тост и сказал, что покойный выглядел в гробу "словно прообраз", причем ему так понравилось это сравнение, что он повторял его в течение всего застольного мероприятия. Так и сам стал Прообразом. С моей легкой руки его никто из наших иначе не называл.
Наконец, чтобы завершить Сагу о подъезде, скажу, что жил там некий пенсионер номенклатурного вида и по фамилии Шепилов Или Шипилов. Был ли это тот самый "примкнувший к ним Шепилов" или просто однофамилец, я так до сих пор и не знаю.
И еще жил там полковник Рабинович. Естественно, тыловик, где-то служивший по хозяйственной части. Но он ни с кем не общался.
Вот я стал вспоминать соседей по подъезду - и даже удивился: сколь многих я помню. Не всех по именам-отчествам, но хотя бы по внешности, и они толпятся перед моим внутренним взором. Мы все общались, многие часто ходили другу к другу в гости, хоронили и гуляли на свадьбах друг друга... А в своем нынешнем подъезде я почти никого не знаю, даже на своем этаже. Такая вот настала некоммуникабельность и разобщенность
Ну и напоследок еще раз тот самый подъезд
Моя поездка в детство на этом не завершилась. Продолжение следует
Необязательные мемуары