Flashback-35. Патриотиццкое
Воскрешаю полудохлую рубрику. Кому вдруг захочется почитать предыдущие, могут щелкнуть по тэгу "мемуар", вся цепочка и потянется. Но я не думаю, что это кому-нибудь интересно.
Много слышу в последнее время разговоров о том, что у русских в России проблемы с осознанием собственной национальной идентичности.
Дескать, снизу "нерусь" зажимает, сверху власть "русоедская"(с) - krylov) гнобит, русскому человеку уже, простите, посрать негде, всюду "жыды", "чурки" да "хачики" засели - только прошу не воспринимать этот образ как русофобскую выходку. Я вовсе не хочу сказать, что русский человек только и может что срать, этим все нации и народности занимаются в равных пропорциях, если диарея или запор не прихватит.
Так вот, с детства помню одного человека, у которого никаких проблем с национальной самоидентификацией не было. А раскрыл мне глаза на эту его особенность один случай.
Произошло это в дремучие и лохматые советские тоталитарные времена. В 60-е годы ХХ века.
Мы тогда жили в двухэтажном деревянном доме на Ленинградском проспекте. Здания этого давно уже нет, снесли за полной ветхостью.
Но в те годы дом был целехонек, значился под номером 16, располагался за кирпичными красными воротами с аркой, которые и сейчас стоят, и представляют, наверное, известную архитектурную ценность, как и располагающиеся по двум сторонам двора детская больница и амбулатория, тоже краснокирпичные.
Наша большая семья - мамины тетки, дяди, их дети и внуки - занимала почти весь дом, кроме части первого этажа, где жил некто Шурик, как мы все его называли, а полностью - Александр Фортунатов, то ли внук, то ли внучатый племянник кого-то из нашей семейной прислуги.
Шурик был инвалидом детства, ходил хромая, с вывернутыми коленками, и пил беспробудно и безнадежно. В моей детской памяти он так и отпечатался - вечно пьяным. Принципиально никогда не просыхал.
Мужичок он был не злой, да очень смущали его разнообразные собутыльники, среди которых попадались и криминальные личности. Впрочем, милиция была всегда рядом - а именно московский городской паспортный стол, тоже кирпичный, красный и двухэтажный, здание которого снесли вслед за нашей полуживой халупой.
Так что на случай пьяных безобразий всегда имелась управа.
Но всё это только присказка, сказка - впереди
Комнаты алкоголика Шурика располагались прямо под нашими, и хотя перекрытия не пропускали лишних звуков, в наших "апартаментах" было местечко возле упраздненной печной трубы (к 1960-м годам в доме были устроены все блага цивилизации, включая центральное отопление), где - если приложить ухо к стенке - можно было хорошо слышать всё, что происходило внизу.
Таким подслушиванием я регулярно и занимался.
И вот, однажды, слышу: Шурик собрал товарищей по застолью и держит перед ними речь. Спич г-на Фортунатова был одновременно и лапидарным, и продолжительным. Попросту говоря, он повторял на все лады одну фразу:
- Я р-р-русский человек. Я р-р-русский человек.
И так много-много раз.
Почему-то ему было очень важно сообщить об этом обстоятельстве своим собутыльникам, да не просто сообщить, а вбить им это в головы. Впрочем, никаких возражений с их стороны я не слышал. Возможно, они уже были не в силах спорить или возражать.
Сцена закончилась звуком падения человеческого тела. Я отошел от печной трубы и всё рассказал маме и бабушке. Мама долго смеялась.
Хочу заметить, что стволовая часть моей семьи - при том, что не обошлось без различных вкраплений со стороны - была тоже вполне р-р-русской. Так что пафос Шурика оставался не совсем ясным.
Тогда я не мог понять, кому и зачем он себя противопоставлял. Теперь, задним числом, понимаю, что горькому пьянице Александру Фортунатову было важно зафиксировать и провозгласить свою национальную идентичность перед наступлением "неруси" и "русоедов" на его родной город и родную страну. Наверное, Шурик отличался особенно чуткой душой
ЗЫ Прошу не искать в этой зарисовке "русофобии" и обобщений
Много слышу в последнее время разговоров о том, что у русских в России проблемы с осознанием собственной национальной идентичности.
Дескать, снизу "нерусь" зажимает, сверху власть "русоедская"(с) - krylov) гнобит, русскому человеку уже, простите, посрать негде, всюду "жыды", "чурки" да "хачики" засели - только прошу не воспринимать этот образ как русофобскую выходку. Я вовсе не хочу сказать, что русский человек только и может что срать, этим все нации и народности занимаются в равных пропорциях, если диарея или запор не прихватит.
Так вот, с детства помню одного человека, у которого никаких проблем с национальной самоидентификацией не было. А раскрыл мне глаза на эту его особенность один случай.
Произошло это в дремучие и лохматые советские тоталитарные времена. В 60-е годы ХХ века.
Мы тогда жили в двухэтажном деревянном доме на Ленинградском проспекте. Здания этого давно уже нет, снесли за полной ветхостью.
Но в те годы дом был целехонек, значился под номером 16, располагался за кирпичными красными воротами с аркой, которые и сейчас стоят, и представляют, наверное, известную архитектурную ценность, как и располагающиеся по двум сторонам двора детская больница и амбулатория, тоже краснокирпичные.
Наша большая семья - мамины тетки, дяди, их дети и внуки - занимала почти весь дом, кроме части первого этажа, где жил некто Шурик, как мы все его называли, а полностью - Александр Фортунатов, то ли внук, то ли внучатый племянник кого-то из нашей семейной прислуги.
Шурик был инвалидом детства, ходил хромая, с вывернутыми коленками, и пил беспробудно и безнадежно. В моей детской памяти он так и отпечатался - вечно пьяным. Принципиально никогда не просыхал.
Мужичок он был не злой, да очень смущали его разнообразные собутыльники, среди которых попадались и криминальные личности. Впрочем, милиция была всегда рядом - а именно московский городской паспортный стол, тоже кирпичный, красный и двухэтажный, здание которого снесли вслед за нашей полуживой халупой.
Так что на случай пьяных безобразий всегда имелась управа.
Но всё это только присказка, сказка - впереди
Комнаты алкоголика Шурика располагались прямо под нашими, и хотя перекрытия не пропускали лишних звуков, в наших "апартаментах" было местечко возле упраздненной печной трубы (к 1960-м годам в доме были устроены все блага цивилизации, включая центральное отопление), где - если приложить ухо к стенке - можно было хорошо слышать всё, что происходило внизу.
Таким подслушиванием я регулярно и занимался.
И вот, однажды, слышу: Шурик собрал товарищей по застолью и держит перед ними речь. Спич г-на Фортунатова был одновременно и лапидарным, и продолжительным. Попросту говоря, он повторял на все лады одну фразу:
- Я р-р-русский человек. Я р-р-русский человек.
И так много-много раз.
Почему-то ему было очень важно сообщить об этом обстоятельстве своим собутыльникам, да не просто сообщить, а вбить им это в головы. Впрочем, никаких возражений с их стороны я не слышал. Возможно, они уже были не в силах спорить или возражать.
Сцена закончилась звуком падения человеческого тела. Я отошел от печной трубы и всё рассказал маме и бабушке. Мама долго смеялась.
Хочу заметить, что стволовая часть моей семьи - при том, что не обошлось без различных вкраплений со стороны - была тоже вполне р-р-русской. Так что пафос Шурика оставался не совсем ясным.
Тогда я не мог понять, кому и зачем он себя противопоставлял. Теперь, задним числом, понимаю, что горькому пьянице Александру Фортунатову было важно зафиксировать и провозгласить свою национальную идентичность перед наступлением "неруси" и "русоедов" на его родной город и родную страну. Наверное, Шурик отличался особенно чуткой душой
ЗЫ Прошу не искать в этой зарисовке "русофобии" и обобщений