Поэзия. Ян Шенкман. "Не смешно, хоть это и анекдот"
Предыдущий поэт
Ян Стивович Шенкман. Я и не знал его отчества. Мы знакомы много лет, работали вместе, так как Ян по профессии журналист, в свое время заказывал мне заметки, таким образом помогал в пору моей глубокой и безнадежной безработицы.
Сейчас он в Армении, ему там хорошо, а в Москве было плохо. По причинам отнюдь не только политическим, хотя и не без них. Но это его личное дело, в данном случае меня он интересует как поэт.
Я не раз о нём тут писал, немного процитирую.
Ян Шенкман. Скоро придет конец птице... Воймега 2008. Еще один мой коллега, журналист и поэт, мне очень близки его стихи по своему пессимистическому духу. И он гениально надписал свою книгу, это - неповторимо.
В моем любимом книжном магазине "Фаланстер" мой друг Ян Шенкман, он же pagedaun презентовал свою скромную книгу стихов (всего 56 страниц!) с замечательным названием "Скоро придет конец птице, оглохшей от собственного пения".
Это название - и есть отдельное стихотворение. Ян всегда пишет очень коротко, 16 строк для него - безумно много, хотя есть в книге одно гигантское стихотворение в 50 строк, замечательное, между прочим...
Да, еще: Ян - пессимист. Это нормально. Я не понимаю, зачем оптимистам еще и стихи писать? Это не их дело.
Но есть и сейчас поэты. Ян Шенкман - один из них. Самое главное - он оригинален, в его строчках всегда есть и чувство, и смысл, он не занимается словесной резекцией, а постмодернизм в малых дозах только придает его поэзии неповторимый специфический аромат
Да, я выкладываю эту подборку для себя, чтобы потом не рыскать по сайтам, а иметь эти стихи под рукой. Никого не угвовариваю и никого ни в чем не убеждаю. Кому не нравится - а всё на свете может не нравиться - это личное дело каждого.
Ну и вот стихи
вкравшиеся в мой ум детали чужого быта,
как слова-паразиты в любовную переписку:
чашка кофе, туберкулёзный рильке,
кубики льда, собрание активистов,
осень, проседь, москва -
как будто два циферблата,
четыре стрелки
одних и тех же часов
* * *
в этом году зима закончилась слишком рано
воспоминания оставшиеся об этом
похожи на птичий след в заснеженном поле
помню только что спал как убитый
но при малейшем шорохе
выхватывал из-под подушки томик александр сергеича
вскакивал
и зачитывал в тишине
одно из его бессмертных стихотворений
* * *
раньше летом пересыхали реки
зимой я мёрз а весною цвела сирень
под фонарём на улице у аптеки
и ночь означала то что кончился день
теперь я пью из бутылок без этикетки
руки мои трясутся глаза пусты
нет времени нету места чтобы принять таблетки
и отнести в починку сломанные часы
* * *
Я прикинусь камнем, когда мне придется падать
в твои объятья. Не приходи на память.
Не возвращайся. Время - стоит как камень.
Стой, где стоишь. Не приближайся, падаль.
* * *
Постепенная любовь, дети за перегородкой,
письма, залитые водкой, неустойчивые тени.
Календарь на тыщу лет, искаженное лицо
Время стягивает кожу, время вспарывает место.
Время режет по кости, изготавливая смерть.
Телевизор в темноте заколоченного гроба.
Сердце бьется между стен заколоченного гроба.
Ненасытная утроба, тело, вмерзшее в постель…
* * *
Мои сны переходят в другую веру.
Скоро сердце последует их примеру.
Только тело держится на весу,
Как туман на ветках в густом лесу…
* * *
Меня пугает твой ингредиент,
Как некий знак на стенке в санузле.
Он превращает прошлое в желе
И действием похож на клей «Момент».
Меня смущает твой истэблишмент,
Как некий шарм, что движется извне.
Как ледоход на Северной Двине,
Он в действии похож на клей «Момент».
Но берегись! непрочен интеграл.
В колонке цифр он суетен и мал.
Поборник сна и секс-интеллигент -
Когда-нибудь он выйдет из себя,
Как клей «Момент».
* * *
В чаще завтрашнего бреда
Волк отравленный исчез.
Обнаженный Кастанеда
Сети глаз бросает в лес.
Стихи
Но осознанная сила
Кормит солнечных детей.
А злодеев ждет могила.
Так умри же, лицедей!
* * *
«Мама, мама!», -
кричит этот год прошлому,
щеголяя поддельным свидетельством о рождении.
* * *
Яшма прячется в рваной ткани.
Ангел садится в чужие сани.
Завтра не будет детей и денег.
Выйдут они на пустынный берег.
Скажут: «Прости нас, великий боже!».
Вместо ответа - мороз по коже.
* * *
Джульетта, смотри, как пепел танцует у наших ног,
четвероногое пламя корчится на полу,
оно проглотило титульный лист и движется между строк.
Шекспир продрог, шекспира тянет к теплу.
Разве возможна любовь, Джульетта, в эту жару?
Выпал бы снег, вышел бы весь коньяк.
Огонь не знает, что делать со мной, в какую играть игру,
а твой шекспир давно уже мертв и ромео - дурак…
* * *
Три жизни отпущено тем, кто хочет мгновенной смерти,
но, начиная с четвертой, им предстоит разлука
с собственным отражением: ангелы или черти
обнаружатся в зеркале, а только источник звука
постепенно иссякнет, накрытый ладонью тени,
и по лицу покойника, пойманного в постели,
медленно и торжественно двинется паутина,
как по стене музея, с которой снята картина.
* * *
никак не могу согреться
поднялась бы что ли температура
градусов сорок
а то и все шестьдесят
как у водки “ерофеич”
которую мы пили
в девяносто шестом году
с тех пор не могу согреться
* * *
Бессоница.
По-моему, за мной кто-то гонится.
Олигофрен и дебил.
Скорей бы уж догнал и убил.
Куплеты имени Мандельштама
Нету сознанья своей правоты.
В город приехал отряд лимиты
Из Уренгоя и Алма-Аты.
Из Таганрога и из Воркуты
Тампаксы есть и сникерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Брызжа слюной изо рта, сволота
Мне говорит “правота, правота”.
Но нету сознанья своей правоты.
Киллер застыл у опасной черты.
Курит сигары и мечет понты.
Роллексы есть и гриндерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Нету сознанья, сознания нет.
Дайте убогому белый билет.
Стихи
* * *
На углу стоят скамейки,
В луже плавает гондон.
У меня есть две копейки
И мобильный телефон.
На скамейке Коля с Машей
Отдыхают без штанов.
Ничего не знаю гаже,
Чем взаимная любовь.
Отсюда, стр. 176
Сорок - тяжелый возраст.
Его легко уронить.
Когда нам было семнадцать,
Нас было не с чем сравнить.
Время прозрачной влагой
Впитывалось в песок.
И проросло бумагой,
Рваной наискосок.
Камень умеет падать.
Время - стоять и течь.
Память стирает память.
Речь разрушает речь.
***
Еще не наступила зима, а я уже занял круговую оборону.
Не выхожу за дверь, не подхожу к телефону.
Мой дом как крепость, но никто и не думает нападать.
Сейчас надену пальто и лягу в сапогах на кровать.
День и ночь, отчаянье и печенье.
Когда наступит зима, все это перестанет иметь значенье.
***
Хотел стать пиратом, а стал капитаном районного ОВД.
Хотел жениться на, а женился из-за.
Тысячу раз прав был поэт, когда говорил, но мог и не говорить.
И без него все понятно.
К сорока годам накапливаются неиспользованные возможности.
Мог, но не сделал.
Уже никогда не завалить экзамена по истории СССР.
И не украсть в булочной плюшку за двенадцать копеек.
Вроде бы все в порядке.
Вместо запаха немытого тела запах недорогого дезодоранта.
Но что-то давно не случалось галлюцинаций.
Разного рода эрекций и революций.
Белые пятна на простыне, белые пятна на карте моей родины.
То, чего уже не случилось.
Учителя предупреждали, что он вырастет негодяем.
Но раньше было неясно, каким именно, а теперь ясно.
Куплеты имени Мандельштама
Нету сознанья своей правоты.
В город приехал отряд лимиты
Из Уренгоя и Алма-Аты,
Из Таганрога и из Воркуты.
Тампаксы есть, и сникерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Брызжа слюной изо рта, сволота
Мне говорит “правота, правота”.
Но нету сознанья своей правоты.
Киллер застыл у опасной черты.
Курит сигары и мечет понты.
Роллексы есть и гриндерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Нету сознанья, сознания нет.
Дайте убогому белый билет.
***
Одни хватаются за пистолет, другие за сердце.
Одни за сердце, другие за пистолет.
Искажение пропорций, Проперций.
Слишком много алкоголя и сигарет.
Справедливости нет. Само это слово звучит абсурдно.
Любой абсурд, любая дрянь претендуют на правоту.
Я люблю смотреть, как умирают дети и тонет судно
с пожилыми придурками на борту.
***
Будущего нет, потому что оно не нужно.
Можно сойти с ума, если взяться за дело дружно.
При взгляде в зеркало я хватаюсь за пистолет.
Мы хорошие люди, господи нас прости.
Поэты работают с девяти до шести.
А кто не работает - не поэт.
***
Что-то давно не случалось галлюцинаций.
Разного рода эрекций и революций.
Постепенно накапливается усталость
Оттого, что все не так, как хотелось.
Год. Потом еще один год.
Не смешно, хоть это и анекдот.
***
Я думаю обо всем сразу.
О ближайшем будущем. Как правило, ничего хорошего.
О далеком прошлом, населенном тенями прошлого.
А на углу Ленинского проспекта и улицы Дмитрия Ульянова
по ночам стоит баба, приятная моему глазу.
Я думаю обо всем сразу.
Никак не могу сделать выбор.
Необязательно правильный. Хоть какой-нибудь.
Стоит только закрыть глаза - трое в комнате:
Президент Российской Федерации,
премьер-министр Российской Федерации
и какой-то неизвестный мне пидор.
Никак не могу сделать выбор.
Погружаюсь в реку времени с головою.
Только это никакая не река, а болотце.
Много раз я хотел бросить все и жить как придется.
Но для этого нужна огромная сила воли.
Просто невероятная для меня сила воли.
2012
…А вот, допустим, конец света. И что тогда?
Представляю, как всей толпой мы завалимся в гости к Богу.
На самом деле на ПМЖ, а не в гости.
Но в толпе не страшно.
В толпе, как говорится, можно и сачкануть.
Если по-настоящему, надо все-таки один на один, тет-а-тет,
как сказал Дм. Быков премьер-министру РФ В. Путину.
Хотелось бы, знаете, поговорить о жизни и смерти.
Жизнь дается один раз,
а конец света наступает только для тех, кто к нему готов.
Персональный, так сказать, апокалипсис.
И тут уж ничего не попишешь.
Ни стихов, ни прозы. И не поразгадываешь кроссворды.
Тут уж будут писать другие. Это-то и обидно.
Ты не можешь, просто не можешь, даже если очень хочется,
написать все за всех.
Кто-то должен написать и все остальное.
Настоящий конец света - это когда ты умер, а они еще нет.
Ты сегодня, а они завтра.
Просто невозможно умереть, не на кого оставить этих придурков.
Умрешь - и сразу же конец света.
***
Какая несерьезная жизнь.
Как будто смерти нет, смерти нет.
У времени простой механизм.
Высокоскоростной интернет.
У времени большие глаза.
У времени чужие слова.
У времени внутри голоса.
У времени снаружи Москва.
жжж жжж
сегодня ночью тишина
вращала мной с нездешней силой
и узнавая голос милый
я оборачивался на
ее необъяснимый голос
не понимая где она
и ждал испытывая голод
и если повторялся звук
готов был у нее из рук
готов был у нее из рук
. . .
И тени неоконченных деревьев,
и небо, непохожее на землю,
и зеркало, которым никого
не отразить, и то окно, в котором
находится еще одно окно, -
и дерево, отброшенное тенью,
и небо, так похожее на землю,
и зеркало, в котором ничего
не изменить, и то окно, в котором
находится еще одна стена.
. . .
Совсем светло, а дождь идет.
Кто это спящего пугает.
Конец ли света настает,
Иль лампочка перегорает.
Кто это издали зовет
И в знак согласия кивает,
Что снова дело принимает
Совсем хреновый оборот.
Сейчас мой голос прочитает
Стихи, но связок не сорвет.
Сейчас стемнеет, по углам
Две тени бегают с опаской.
Кто это знак недобрый нам
Подал и спрятался под маской.
Но нас здесь нет, мы были там,
Где дождь идет, где рвутся связки.
И за четой оконных рам
Отыщемся по голосам
Из-за обилья мутной краски.
Так кто же голосом моим
Читая, спящего тревожит.
Вот пустота. Вот ангел Божий.
Вот я. Вот снова херувим
Шуршит крылами или, может,
Горит, и голос это дым.
Молчу, но чувствую, по коже
Мне водят лезвием тупым.
Ну вот и ты. А за окном
Опять невнятная погода.
Опять беда обходит дом
И озирается у входа.
Опять навязчивый фантом
Смеется в зеркале моем
И исчезает с небосвода.
Ну вот и ты. Вот пустота.
Вот ангел с голосом недужным.
Вот окон мутная чета
Не пропускает нас наружу.
Вот я молчу. Вот тени кружат.
Но не находят ни черта.
Все заблудилось здесь, внутри.
То тени лезвию перечат.
То свет за окнами горит.
Там черт тасует чет и нечет
И наизнанку говорит.
Ну вот и ты. Теперь светло.
Теперь понятно, кто от яви
Освободит мое стекло
И одеяло мне поправит.
Ну вот и ты… А дождь идет.
. . .
я проснулся
в чужой квартире,
и мне не легче
от того, что в твоей
. . .
пока я был в глубоком трансе
и жил, меняя страх на совесть,
пока отыскивал в пространстве
какой-то бесполезный полюс,
и ангелы меня любили,
и черти были осторожны,
я соглашался на любые
условия, но невозможны
условия в убогом доме
под наблюдением наружным,
мне ничего не нужно, кроме
того, что мне уже не нужно
. . .
За занавеской прячется местный бог.
Каждую ночь ты с ним говоришь во сне.
Но бесполезно. Он то ли совсем оглох,
то ли молчит и думает обо мне.
А циферблат, притихший в своем углу,
смотрит на нас, не отрывая глаз.
Здесь не место добру и не время злу,
и часы не знают, который час.
А на стене в прихожей висит пальто.
Кто-то жил в этом доме, да вышел весь.
Все не так, моя радость, и все не то
целую вечность. То есть пока мы здесь.
Возле твоей кровати стоит капкан
вместо домашних тапочек. По стене
мечется тень, как спятивший таракан.
Выключи свет и повернись ко мне.
Если завтра война, пусть меня убьют
и после смерти моей прекратят войну.
Двери настежь! Это часы идут.
Это часы камнем идут ко дну.
***
страх выходит наружу
идет по следу собственной тени
видит пятна на теле
возвращается в душу
раньше там жили травы
и остатки искусства
скоро там будет пусто
расчистим место для страха
***
Птица, которая вылетела из памяти,
совладает с самой сильной любовью.
Дождь, навсегда со стены смывающий граффити
Тани из Подмосковья,
гасит окурки, делает слезы сладкими.
Целые сутки время стоит на месте.
Вот и сентябрь. Школьник идет с тетрадками
от Арбата в сторону Пресни.
Грязь на щеке такова, что лишает мужества.
Вытри ее - вот и прошла минута.
Вид из окна: небо, полное ужаса,
вытянуто, погнуто.
***
Что бы ни случилось - ничего страшного.
Чуть-чуть подташнивает? Ничего страшного.
Сносит башню? Ничего страшного.
После вчерашнего - ничего страшного.
Все равно все как-нибудь образуется.
Перемелется, переверится, перелюбится.
Я смотрю на тебя, а ты смотришь в окно на улицу.
Не кричи, не плачь, не буди спящего.
Ничего из ряда вон выходящего.
Ян не выкладывает свои стихи в сети, поэтому я не знаю, что он сейчас пишет, кроме заметок, интервью и репортажей, все эти стихотворения, как минимум, 14-летней давности. Зато они дают представление о поэте.
Мой поэторий
Ян Стивович Шенкман. Я и не знал его отчества. Мы знакомы много лет, работали вместе, так как Ян по профессии журналист, в свое время заказывал мне заметки, таким образом помогал в пору моей глубокой и безнадежной безработицы.
Сейчас он в Армении, ему там хорошо, а в Москве было плохо. По причинам отнюдь не только политическим, хотя и не без них. Но это его личное дело, в данном случае меня он интересует как поэт.
Я не раз о нём тут писал, немного процитирую.
Ян Шенкман. Скоро придет конец птице... Воймега 2008. Еще один мой коллега, журналист и поэт, мне очень близки его стихи по своему пессимистическому духу. И он гениально надписал свою книгу, это - неповторимо.
В моем любимом книжном магазине "Фаланстер" мой друг Ян Шенкман, он же pagedaun презентовал свою скромную книгу стихов (всего 56 страниц!) с замечательным названием "Скоро придет конец птице, оглохшей от собственного пения".
Это название - и есть отдельное стихотворение. Ян всегда пишет очень коротко, 16 строк для него - безумно много, хотя есть в книге одно гигантское стихотворение в 50 строк, замечательное, между прочим...
Да, еще: Ян - пессимист. Это нормально. Я не понимаю, зачем оптимистам еще и стихи писать? Это не их дело.
Но есть и сейчас поэты. Ян Шенкман - один из них. Самое главное - он оригинален, в его строчках всегда есть и чувство, и смысл, он не занимается словесной резекцией, а постмодернизм в малых дозах только придает его поэзии неповторимый специфический аромат
Да, я выкладываю эту подборку для себя, чтобы потом не рыскать по сайтам, а иметь эти стихи под рукой. Никого не угвовариваю и никого ни в чем не убеждаю. Кому не нравится - а всё на свете может не нравиться - это личное дело каждого.
Ну и вот стихи
вкравшиеся в мой ум детали чужого быта,
как слова-паразиты в любовную переписку:
чашка кофе, туберкулёзный рильке,
кубики льда, собрание активистов,
осень, проседь, москва -
как будто два циферблата,
четыре стрелки
одних и тех же часов
* * *
в этом году зима закончилась слишком рано
воспоминания оставшиеся об этом
похожи на птичий след в заснеженном поле
помню только что спал как убитый
но при малейшем шорохе
выхватывал из-под подушки томик александр сергеича
вскакивал
и зачитывал в тишине
одно из его бессмертных стихотворений
* * *
раньше летом пересыхали реки
зимой я мёрз а весною цвела сирень
под фонарём на улице у аптеки
и ночь означала то что кончился день
теперь я пью из бутылок без этикетки
руки мои трясутся глаза пусты
нет времени нету места чтобы принять таблетки
и отнести в починку сломанные часы
* * *
Я прикинусь камнем, когда мне придется падать
в твои объятья. Не приходи на память.
Не возвращайся. Время - стоит как камень.
Стой, где стоишь. Не приближайся, падаль.
* * *
Постепенная любовь, дети за перегородкой,
письма, залитые водкой, неустойчивые тени.
Календарь на тыщу лет, искаженное лицо
Время стягивает кожу, время вспарывает место.
Время режет по кости, изготавливая смерть.
Телевизор в темноте заколоченного гроба.
Сердце бьется между стен заколоченного гроба.
Ненасытная утроба, тело, вмерзшее в постель…
* * *
Мои сны переходят в другую веру.
Скоро сердце последует их примеру.
Только тело держится на весу,
Как туман на ветках в густом лесу…
* * *
Меня пугает твой ингредиент,
Как некий знак на стенке в санузле.
Он превращает прошлое в желе
И действием похож на клей «Момент».
Меня смущает твой истэблишмент,
Как некий шарм, что движется извне.
Как ледоход на Северной Двине,
Он в действии похож на клей «Момент».
Но берегись! непрочен интеграл.
В колонке цифр он суетен и мал.
Поборник сна и секс-интеллигент -
Когда-нибудь он выйдет из себя,
Как клей «Момент».
* * *
В чаще завтрашнего бреда
Волк отравленный исчез.
Обнаженный Кастанеда
Сети глаз бросает в лес.
Стихи
Но осознанная сила
Кормит солнечных детей.
А злодеев ждет могила.
Так умри же, лицедей!
* * *
«Мама, мама!», -
кричит этот год прошлому,
щеголяя поддельным свидетельством о рождении.
* * *
Яшма прячется в рваной ткани.
Ангел садится в чужие сани.
Завтра не будет детей и денег.
Выйдут они на пустынный берег.
Скажут: «Прости нас, великий боже!».
Вместо ответа - мороз по коже.
* * *
Джульетта, смотри, как пепел танцует у наших ног,
четвероногое пламя корчится на полу,
оно проглотило титульный лист и движется между строк.
Шекспир продрог, шекспира тянет к теплу.
Разве возможна любовь, Джульетта, в эту жару?
Выпал бы снег, вышел бы весь коньяк.
Огонь не знает, что делать со мной, в какую играть игру,
а твой шекспир давно уже мертв и ромео - дурак…
* * *
Три жизни отпущено тем, кто хочет мгновенной смерти,
но, начиная с четвертой, им предстоит разлука
с собственным отражением: ангелы или черти
обнаружатся в зеркале, а только источник звука
постепенно иссякнет, накрытый ладонью тени,
и по лицу покойника, пойманного в постели,
медленно и торжественно двинется паутина,
как по стене музея, с которой снята картина.
* * *
никак не могу согреться
поднялась бы что ли температура
градусов сорок
а то и все шестьдесят
как у водки “ерофеич”
которую мы пили
в девяносто шестом году
с тех пор не могу согреться
* * *
Бессоница.
По-моему, за мной кто-то гонится.
Олигофрен и дебил.
Скорей бы уж догнал и убил.
Куплеты имени Мандельштама
Нету сознанья своей правоты.
В город приехал отряд лимиты
Из Уренгоя и Алма-Аты.
Из Таганрога и из Воркуты
Тампаксы есть и сникерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Брызжа слюной изо рта, сволота
Мне говорит “правота, правота”.
Но нету сознанья своей правоты.
Киллер застыл у опасной черты.
Курит сигары и мечет понты.
Роллексы есть и гриндерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Нету сознанья, сознания нет.
Дайте убогому белый билет.
Стихи
* * *
На углу стоят скамейки,
В луже плавает гондон.
У меня есть две копейки
И мобильный телефон.
На скамейке Коля с Машей
Отдыхают без штанов.
Ничего не знаю гаже,
Чем взаимная любовь.
Отсюда, стр. 176
Сорок - тяжелый возраст.
Его легко уронить.
Когда нам было семнадцать,
Нас было не с чем сравнить.
Время прозрачной влагой
Впитывалось в песок.
И проросло бумагой,
Рваной наискосок.
Камень умеет падать.
Время - стоять и течь.
Память стирает память.
Речь разрушает речь.
***
Еще не наступила зима, а я уже занял круговую оборону.
Не выхожу за дверь, не подхожу к телефону.
Мой дом как крепость, но никто и не думает нападать.
Сейчас надену пальто и лягу в сапогах на кровать.
День и ночь, отчаянье и печенье.
Когда наступит зима, все это перестанет иметь значенье.
***
Хотел стать пиратом, а стал капитаном районного ОВД.
Хотел жениться на, а женился из-за.
Тысячу раз прав был поэт, когда говорил, но мог и не говорить.
И без него все понятно.
К сорока годам накапливаются неиспользованные возможности.
Мог, но не сделал.
Уже никогда не завалить экзамена по истории СССР.
И не украсть в булочной плюшку за двенадцать копеек.
Вроде бы все в порядке.
Вместо запаха немытого тела запах недорогого дезодоранта.
Но что-то давно не случалось галлюцинаций.
Разного рода эрекций и революций.
Белые пятна на простыне, белые пятна на карте моей родины.
То, чего уже не случилось.
Учителя предупреждали, что он вырастет негодяем.
Но раньше было неясно, каким именно, а теперь ясно.
Куплеты имени Мандельштама
Нету сознанья своей правоты.
В город приехал отряд лимиты
Из Уренгоя и Алма-Аты,
Из Таганрога и из Воркуты.
Тампаксы есть, и сникерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Брызжа слюной изо рта, сволота
Мне говорит “правота, правота”.
Но нету сознанья своей правоты.
Киллер застыл у опасной черты.
Курит сигары и мечет понты.
Роллексы есть и гриндерсы есть.
Но нету сознанья своей правоты.
Нету сознанья, сознания нет.
Дайте убогому белый билет.
***
Одни хватаются за пистолет, другие за сердце.
Одни за сердце, другие за пистолет.
Искажение пропорций, Проперций.
Слишком много алкоголя и сигарет.
Справедливости нет. Само это слово звучит абсурдно.
Любой абсурд, любая дрянь претендуют на правоту.
Я люблю смотреть, как умирают дети и тонет судно
с пожилыми придурками на борту.
***
Будущего нет, потому что оно не нужно.
Можно сойти с ума, если взяться за дело дружно.
При взгляде в зеркало я хватаюсь за пистолет.
Мы хорошие люди, господи нас прости.
Поэты работают с девяти до шести.
А кто не работает - не поэт.
***
Что-то давно не случалось галлюцинаций.
Разного рода эрекций и революций.
Постепенно накапливается усталость
Оттого, что все не так, как хотелось.
Год. Потом еще один год.
Не смешно, хоть это и анекдот.
***
Я думаю обо всем сразу.
О ближайшем будущем. Как правило, ничего хорошего.
О далеком прошлом, населенном тенями прошлого.
А на углу Ленинского проспекта и улицы Дмитрия Ульянова
по ночам стоит баба, приятная моему глазу.
Я думаю обо всем сразу.
Никак не могу сделать выбор.
Необязательно правильный. Хоть какой-нибудь.
Стоит только закрыть глаза - трое в комнате:
Президент Российской Федерации,
премьер-министр Российской Федерации
и какой-то неизвестный мне пидор.
Никак не могу сделать выбор.
Погружаюсь в реку времени с головою.
Только это никакая не река, а болотце.
Много раз я хотел бросить все и жить как придется.
Но для этого нужна огромная сила воли.
Просто невероятная для меня сила воли.
2012
…А вот, допустим, конец света. И что тогда?
Представляю, как всей толпой мы завалимся в гости к Богу.
На самом деле на ПМЖ, а не в гости.
Но в толпе не страшно.
В толпе, как говорится, можно и сачкануть.
Если по-настоящему, надо все-таки один на один, тет-а-тет,
как сказал Дм. Быков премьер-министру РФ В. Путину.
Хотелось бы, знаете, поговорить о жизни и смерти.
Жизнь дается один раз,
а конец света наступает только для тех, кто к нему готов.
Персональный, так сказать, апокалипсис.
И тут уж ничего не попишешь.
Ни стихов, ни прозы. И не поразгадываешь кроссворды.
Тут уж будут писать другие. Это-то и обидно.
Ты не можешь, просто не можешь, даже если очень хочется,
написать все за всех.
Кто-то должен написать и все остальное.
Настоящий конец света - это когда ты умер, а они еще нет.
Ты сегодня, а они завтра.
Просто невозможно умереть, не на кого оставить этих придурков.
Умрешь - и сразу же конец света.
***
Какая несерьезная жизнь.
Как будто смерти нет, смерти нет.
У времени простой механизм.
Высокоскоростной интернет.
У времени большие глаза.
У времени чужие слова.
У времени внутри голоса.
У времени снаружи Москва.
жжж жжж
сегодня ночью тишина
вращала мной с нездешней силой
и узнавая голос милый
я оборачивался на
ее необъяснимый голос
не понимая где она
и ждал испытывая голод
и если повторялся звук
готов был у нее из рук
готов был у нее из рук
. . .
И тени неоконченных деревьев,
и небо, непохожее на землю,
и зеркало, которым никого
не отразить, и то окно, в котором
находится еще одно окно, -
и дерево, отброшенное тенью,
и небо, так похожее на землю,
и зеркало, в котором ничего
не изменить, и то окно, в котором
находится еще одна стена.
. . .
Совсем светло, а дождь идет.
Кто это спящего пугает.
Конец ли света настает,
Иль лампочка перегорает.
Кто это издали зовет
И в знак согласия кивает,
Что снова дело принимает
Совсем хреновый оборот.
Сейчас мой голос прочитает
Стихи, но связок не сорвет.
Сейчас стемнеет, по углам
Две тени бегают с опаской.
Кто это знак недобрый нам
Подал и спрятался под маской.
Но нас здесь нет, мы были там,
Где дождь идет, где рвутся связки.
И за четой оконных рам
Отыщемся по голосам
Из-за обилья мутной краски.
Так кто же голосом моим
Читая, спящего тревожит.
Вот пустота. Вот ангел Божий.
Вот я. Вот снова херувим
Шуршит крылами или, может,
Горит, и голос это дым.
Молчу, но чувствую, по коже
Мне водят лезвием тупым.
Ну вот и ты. А за окном
Опять невнятная погода.
Опять беда обходит дом
И озирается у входа.
Опять навязчивый фантом
Смеется в зеркале моем
И исчезает с небосвода.
Ну вот и ты. Вот пустота.
Вот ангел с голосом недужным.
Вот окон мутная чета
Не пропускает нас наружу.
Вот я молчу. Вот тени кружат.
Но не находят ни черта.
Все заблудилось здесь, внутри.
То тени лезвию перечат.
То свет за окнами горит.
Там черт тасует чет и нечет
И наизнанку говорит.
Ну вот и ты. Теперь светло.
Теперь понятно, кто от яви
Освободит мое стекло
И одеяло мне поправит.
Ну вот и ты… А дождь идет.
. . .
я проснулся
в чужой квартире,
и мне не легче
от того, что в твоей
. . .
пока я был в глубоком трансе
и жил, меняя страх на совесть,
пока отыскивал в пространстве
какой-то бесполезный полюс,
и ангелы меня любили,
и черти были осторожны,
я соглашался на любые
условия, но невозможны
условия в убогом доме
под наблюдением наружным,
мне ничего не нужно, кроме
того, что мне уже не нужно
. . .
За занавеской прячется местный бог.
Каждую ночь ты с ним говоришь во сне.
Но бесполезно. Он то ли совсем оглох,
то ли молчит и думает обо мне.
А циферблат, притихший в своем углу,
смотрит на нас, не отрывая глаз.
Здесь не место добру и не время злу,
и часы не знают, который час.
А на стене в прихожей висит пальто.
Кто-то жил в этом доме, да вышел весь.
Все не так, моя радость, и все не то
целую вечность. То есть пока мы здесь.
Возле твоей кровати стоит капкан
вместо домашних тапочек. По стене
мечется тень, как спятивший таракан.
Выключи свет и повернись ко мне.
Если завтра война, пусть меня убьют
и после смерти моей прекратят войну.
Двери настежь! Это часы идут.
Это часы камнем идут ко дну.
***
страх выходит наружу
идет по следу собственной тени
видит пятна на теле
возвращается в душу
раньше там жили травы
и остатки искусства
скоро там будет пусто
расчистим место для страха
***
Птица, которая вылетела из памяти,
совладает с самой сильной любовью.
Дождь, навсегда со стены смывающий граффити
Тани из Подмосковья,
гасит окурки, делает слезы сладкими.
Целые сутки время стоит на месте.
Вот и сентябрь. Школьник идет с тетрадками
от Арбата в сторону Пресни.
Грязь на щеке такова, что лишает мужества.
Вытри ее - вот и прошла минута.
Вид из окна: небо, полное ужаса,
вытянуто, погнуто.
***
Что бы ни случилось - ничего страшного.
Чуть-чуть подташнивает? Ничего страшного.
Сносит башню? Ничего страшного.
После вчерашнего - ничего страшного.
Все равно все как-нибудь образуется.
Перемелется, переверится, перелюбится.
Я смотрю на тебя, а ты смотришь в окно на улицу.
Не кричи, не плачь, не буди спящего.
Ничего из ряда вон выходящего.
Ян не выкладывает свои стихи в сети, поэтому я не знаю, что он сейчас пишет, кроме заметок, интервью и репортажей, все эти стихотворения, как минимум, 14-летней давности. Зато они дают представление о поэте.
Мой поэторий