Зощенко. Ракурс, дискурс и версия
Попалась мне эта книжечка. Уже позже я обнаружил, что у меня есть два издания рассказов и повестей Зощенко 1956 и 1959 года, причем однотипных, так что от одной из книг надо будет избавиться.
Мих. Мих. Зощенко я конечно знал и что-то когда-то читал, а также не раз слышал его рассказы в исполнении известных артистов. Но решил освежить впечатления и почитать. Проглотил залпом. Это прекрасно и замечательно. Буду читать еще, это классика, которую надо знать хорошо.
Михаил Зощенко считал себя советским писателем. Наверное, он им был. Писал "Рассказы о Ленине", о Керенском, зачем-то о Тарасе Шевченко и всё такое очень советское. Верил во всю эту советскую ерунду. Поэтому очень сильно переживал гонения и травлю 1946 года, известное ждановское постановление, в котором его совокупили с Анной Ахматовой (которой было на это постановление наплевать, хотя материальных проблем оно ей сильно добавило) и объявили почти врагом народа. Почти - потому что оставили на свободе, только средств существования лишили. Тоже почти, так как Зощенко чудом где-то тайком печатали, но главное, что для него это был жуткий стресс, от которого он так и не отошел. Хотя пережил "реабилитацию", дождался издания книг, но в 1946 году он все равно кончился как писатель.
Я бы сказал, что Жданов (и Сталин) убили писателя Зощенко, ну а человек Зощенко мучительно доживал еще 12 лет.
За что же подвергли несчастного советского писателя таким репрессиям? Никогда этого не понимал. Ведь свой насквозь, социально близкий...
Не думаю, что теперь окончательно понял. НО! Читая с удовольствием, с наслаждением рассказ за рассказом, медленно, внимательно, по несколько раз перечитывая отдельные - гениальные - фразы, я изучал и исследовал мир, созданный прозаиком. Мир беспримерного и беспредельного абсурда. Чисто советского абсурда, потому что пороки и слабости показаны в принципе общечеловеческие, но именно в таком разрезе, в таком ракурсе-дискурсе эти человеческие слабости могли проявиться только в СССР 20-х - 30-х годов. Да и в последующие десятилетия. Ведь прежде всего, это мир коммуналок - явление сугубо отечественное, не исчезнувшее по сей день.
Это во-первых.
Во-вторых, дикое классовое чванство снизу вверх, а не наоборот, как было до 1917 года и как обстоят дела во всем мире (а теперь и в России) плюс объявление "буржуазным" всего, что не нравится, непонятно, не вписывается в узкие рамки мировоззрения - это тоже суть чисто советские проявления.
Картина, в общем, складывается безотрадная и пренеприятная. Жизнь, больше похожая на выживание в антисанитарных условиях - такова советская реальность в рассказах Зощенко. Причем мягкость и легкость авторского пера только усугубляет остро отрицательное впечатление - так как это не карикатура, не жесткая сатира, как у Ильфа и Петрова, например, а мягкая, порой чуть печальная констатация фактического положения дел и вещей. И ни одного положительного героя. И очень горький, грустный смех.
Сам Зощенко, наверное, этого не хотел. Видимо, он был уверен, что "бичует отдельные недостатки", разоблачает "мещанство" (глупейшее словечко), которое мешает двигаться к светлому будущему. Но получился пейзаж вопиющего всепроникающего абсурда, несовместимого с нормальным существованием человеческих особей. Такая вот у Зощенко специфическая "широка страна родная".
До поры до времени это проскакивало советскую цензуру за счет пресловутого "Остриё его сатирических произведений направлено против невежества, мещанского самолюбия, жестокости и других человеческих пороков" (эта хрень и в википедию перекочевала). Но хитрый Жданов, хорошо знавший литературу, видел, понимал и запомнил, какими вышли у Зощенко советские люди (да они такими и были), выдержал паузу, а в 1946 году вдарил по художнику, творящему объективно негативный образ страны Советов.
Такая версия. Гипотеза. Догадка. Может быть, неправильная, и всё гораздо проще. Логику искать не надо. А Зощенко просто случайно попался под руку инициатору постановления оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“»...