Записки парламентского корреспондента
Это частный случай "Записок журналиста", но надо выделить в "особое производство", так сказать, институционализировать подрубрику.
Парламентским корреспондентом я был с 1991 по 2005 год, с небольшим перерывом, от двух разных газет. Или трёх? Это смотря как считать две инкарнации еженедельника "Мегаполис-Экспресс", ну а между ними посерёдке расположилась "Общая газета".
С моей карточкой аккредитации дважды случались приключения. Первый раз, 21 сентября 1993 года, я ее забыл в квартире товарища ( о чем писал в Необязательных мемуарах), но меня пропустили без неё, так как знали в лицо, начался ельцинский путч, и обитателям Белого дома было не до формальностей.
Второй раз, уже в период Госдумы, я ее потерял или у меня ее украли, но узнал я об этом от сотрудников думской пресс-службы, которые мне ее торжественно вернули. Однако так и не сообщили, где нашли, да я не усердствовал раскрыть эту мелкую тайну.
Много разного происходило в период моего парламентского корреспондентства. Например, несколько раз пришлось судиться с депутатами, причем в обоих изданиях. Об одном, самой весёлой судебной истории - с покойным Геннадием Селезневым - я рассказал в мемуарах, в главке "Дело о думском буфете".
Другие процессы были малоинтересными, да я уже не помню подробностей, даже толком не помню, кто подавал иск. Вроде бы, какая-то заметка в Общей газете не понравилась Бэле Денисенко (никто уже не помнит такую женщину-депутата, врача по профессии, которая была одно время заместителем министра здравоохранения), но тогда дело до суда не дошло, обошлись извинениями. Как и Селезневым, кстати.
Но на сей раз я хочу рассказать не о себе, а о моих коллегах-товарищах, с которыми свела меня работа парламентского корреспондента. Не обо всех, только некоторых.
Итак
En plein vol
Максим Хрусталев. У меня нет его фотографии. Попробую описать. Здоровенный детина с мрачным выражением лица, слегка брутальными манерами и низким голосом угрожающего тембра. Он всегда был мрачноват, но после того, как 4 октября был тяжело ранен в горло при обстреле Белого дома, стал совсем мрачным, и оставался таковым вплоть до безвременной кончины в 2017 году. Прожил Максим всего 50 с чем-то лет, точнее не могу написать, не знаю года его рождения. Увы, Макс не удостоился даже нормального некролога, так как был вечно внештатным корреспондентом.
Так вышло, что осенью 1993 года именно парламентские корреспонденты оказались в эпицентре маленькой, но кровавой гражданской войны. Хрусталев пострадал больше всех - среди журналистов. Его друг и коллег говорил мне, что преждевременная смерть стала в какой-то мере следствием того ранения. Хотя и прошло 24 года, но ему приходилось постоянно лечиться.
В 1993 году Макс был корреспондентом агентства Постфактум (было такое в 1989 - 1996 годах первое частное информационное агентство СССР) и неплохим репортером. Мы с ним успели заранее договориться, что он придет в редакцию еженедельника "Мегаполис-Экспресс" устраиваться обозревателем в отдел политики в понедельник 4 октября. Потом, впоследствии, уже выйдя из больницы, Максим шутливо, в духе черного юмора, говорил мне: ты уж извини, что я 4 октября не смог прийти в редакцию...
15 лет спустя мы с Хрусталевым ненадолго пересеклись в другом издании - "Московском корреспонденте", но там он не успел проработать и недели, случился известный скандал с Путиным и Кабаевой, газету закрыли. Насколько мне известно, Макс так и не нашел за все годы прочной постоянной работы, сильно нуждался. Можно сказать, что тот выстрел ельцинских боевиков прервал его карьеру репортера, сбил на полном ходу.
Кроме того, откровенно говоря, он не был образцом для сторонников здорового образа жизни. Не надо ханжества, прямо скажу, что Максим любил выпить, и я с ним пил не раз, и до ранения, и после. Выпивши, вёл он себя иногда слишком бурно. Помнится, на каком-то околополитическом мероприятии, на банкете Макс столкнулся с представителем противоположного лагеря - Андреем Черкизовым с Эха Москвы, оба были не совсем трезвы (впрочем, Черкизова трезвым никто никогда не видел), оба активно употребляли ненормативную лексику, но до столкновения дело не дошло, развели по разным столам и компаниям.
Ну и что греха таить, в тот роковой вечер 3 октября 1993 Максим со товарищи тоже выпивали, меня звали, приглашали, но я воздержался, так как чувствовал, что впереди бессонная ночь и какие-то нерядовые события, лучше оставаться трезвым.
Утром, когда началась стрельба, я пытался удержать Макса от прогулок по Белому дому, но он всегда был самостоятельной и независимой личностью, уговоров не слушал.
Наконец, хотя Хрусталев был вполне профессиональным репортером, главная обязанность которого - информировать (сейчас таких почти не осталось, я знаю всего двух-трех), у него были политические взгляды и убеждения. Охарактеризовал бы их как консервативно-патриотические, иной раз слишком консервативные. В те давние дни я с ним неоднократно спорил по этому поводу, потом, с годами, наши позиции постепенно сближались, точнее мои убеждения всё более приближались к его политическому кредо. Сегодня Макс был бы на правильной стороне. Но не дожил, к сожалению. Царствие ему Небесное.
Хасбулатов во тьме
С одним из коллег Максима, корреспондентом некоего информагентства, произошла примерно в те же дни и годы более веселая история. Сам я свидетелем не был, но мне ее рассказал человек, заслуживающий полного доверия.
В ту пору С. - обозначу его так, тоже не раз выпивал в Белом доме с товарищами и со мной, тоже придерживался консервативно-патриотических взглядов. И вот однажды, после возлияния, он решил лично проверить, сможет ли он защитить Белый дом от врагов. Для чего забрался на чердак основного здания.
Как он туда попал, непонятно, сам он не мог вспомнить, но в пьяном виде иной раз удается совершать и не такие "подвиги". Наверное, какая-то дверь оказалась не закрыта.
Забраться-то он туда забрался, увидел, что на Белый дом пока никто не нападает, и слегка протрезвев, понял, что надо уходить. Но уйти не получилось, обратного хода не было, чердак оказался запертым. Видимо, кто-то из охраны обнаружил открытую дверь и закрыл ее.
Несчастный С., запертый на темном чердаке, не знал, что ему делать. Тут он увидел какие рычаги и тумблеры, стал их двигать в разные стороны - в надежде, что таким образом откроет некий вход. Но в результате во всём Белом доме вдруг погас свет, потом снова включился, затем опять погас, и опять включился. На это не мог не обратить внимание председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов - во тьму погружался периодически и его кабинет. Объявили тревогу, вызвали охрану, кто-то сообразил послать их на чердак к тумблерам, и там они обнаружили уже отчаявшегося парнишку.
Наказывать его не стали. Хасбулатов лично простил паренька, узнав о его благородных стремлениях защитить Белый дом.
Как известно, 4 октября спасти здание и его обитателей никто не смог. Где был С. в те дни, я не помню. Вроде бы я его не видел. Самое удивительное и парадоксальное, что затем он, при всех своих консервативно-патриотических взглядах, уехал за рубеж, но там была личная история, подробностей которой я не знаю. Из-за рубежа он, естественно, вернулся, сейчас обуржуазился, успокоился. И не факт, что ему приятно вспоминать о тех давних приключениях. Поэтому обойдемся без его имени и фамилии.
Наш крокодил в Германии
А это Григорий Крошин
Колоритная личность, здесь о нём всё написано. Знатный сатирик с "крокодильским" опытом, он был парламентским корреспондентом журнала "Столица", для которого я в те годы постоянно писал, в том числе и о народных депутатах. Нор как-то мы с Гришей не сталкивались.
Потом он уехал в Германию, и там нашел немало новых поводов для подпитки своих сатирических талантов. В том числе в области карикатуры. Не могу не привести парочку его политических шаржей.
Из немецкой жизни
Из нашей отечественной
Осколки повседневной жизни
А вот целая группа парламентских корреспондентов.
Слева направо. Что за мужик в полосатом галстуке, я не помню. Дальше - Дима Пинскер (1971 - 2002), Скончался на 31-м году жизни в ночь на 22 января 2002 года в результате несчастного случая: он упал с лошади и сломал руку, а обезболивающий укол, который ему сделали, вызвал аллергический шок. Два дня до смерти журналист находился в коме. Царствие ему Небесное. Ваня Трефилов, Ваня Родин (теперь он редактор отдела политики в "Независимой газете", давно мог бы им стать, но ему больше нравится быть парламентским корреспондентом), Петя Журавлев (он оставил журналистику, да это нормально, никакой журналистики больше нет).
Фото переснято мною из вот этой книги
А вот ее авторы Глеб Черкасов и Света Лолаева, очень красивая женщина. Среди парламентских корреспондентов было немало симпатичных и очаровательных девушек, но Света лучше всех. На этой фотографии это не очень хорошо видно, но уж поверьте мне, причем моё восхищение абсолютно бескорыстно
Признаюсь, что книгу ее и Глеба я пока не читал. Слишком свежо всё было в памяти, чтобы еще и читать про думские дела. Но теперь, по прошествии многих лет, как раз почитаю, не без ностальгичинки.
Ну и еще иллюстрации
Я, Вахтанг Якобидзе, Ваня Родин закрыл глаза. Снимок неудачный, но пусть уж будет
Тут я подписал тех, кого помню. Петр Иваныч из пресс-службы, что за женщины - забыл, и мы с Ильей Горбуновым
Про Вахтанга я писал в Необязательных мемуарах. Илья Горбунов - хороший человек. Он работает, желаю ему всего самого хорошего.
Ну и достаточно.
Необязательные мемуары