Love Story № 2. "Я клянусь, что это любовь была"
Предыдущая love story
Вторая история принципиально отличается от первой. Тут не будет никаких фотографий и имен. Я долго сомневался, писать ли эту Love Story, но в конце концов решился - нет в ней ничего компрометирующего, неприличного и наносящего ущерб. Просто сюжет для небольшого рассказа без счастливого конца, хотя и серьезной драмой всё это не назовешь.
Итак, эту девушку я наверное все-таки любил. Во всяком случае, на протяжении нескольких лет выделял ее среди прочих и точно не был к ней равнодушен.
Она, пожалуй, не была формальной ослепительной красавицей, но была чрезвычайно мила, с приятным, обманчиво детским лицом, с обаятельной мягкой улыбкой. Маленького роста, тонкая и гибкая. В общем, весьма привлекательная.
Какие чувства она испытывала и испытывала ли хоть какие-нибудь по отношению ко мне, точно не знаю. Однако посмею утверждать, что она тоже не была ко мне равнодушна. Но как всякая порядочная и гордая девушка, ожидала от меня первого шага, да еще с продолжением. А я этого шага так и не сделал.
Почему? Если бы я знал ответ на этот вопрос...
Девушка она была умная, талантливая, в той сфере, которую выбрала для себя, была среди самых первых. Кто-то мог подумать, будто успехами своими она была обязана не своим достоинствам, а "блату", так как ее отец был очень большим начальником. Но дело было не в нем. Она всего добилась сама.
Мы, ее друзья и знакомые, не раз запросто бывали у нее дома. Она нисколько не отгораживалась от своих сверстников, была проста в общении, без признаков пижонства или мажорства, отнюдь не пресловутая "золотая молодежь"! Ничего подобного.
Единственно, что было: мы с ней иногда ходили вместе в театр и периодически где-нибудь возле станции метро, в которую мне надо было войти, ее подхватывала и вбирала в себя длинная черная машина. И еще она искренне поражалась, как я ухитряюсь не запутаться и не заблудиться в дебрях столичного метрополитена, где ей все-таки иногда случалось оказываться.
Но крылась в этом некая закавыка, касавшаяся лично меня, которая могла невольно сказаться на нашей фатальной невстрече, если выражаться языком Марины Цветаевой.
Мама моя была знатной антисоветчицей и больших официальных советских начальников en masse, мягко говоря, недолюбливала. Кроме того, как я уже рассказывал в Необязательных мемуарах, у мамы была подруга в Израиле, с которой она регулярно беседовала по телефону - компрометирующая связь! Наконец, дома у нас было полным-полно всякого самиздата - Солженицына, "Доктора Живаго" и так далее.
Иной раз я пытался представить гипотетическую картину, как за одним столом (условно свадебным) находятся моя мама и о-о-очень большой советский начальник, о чем они могут говорить, какую общую тему отыскать для разговоров, но паззл этот никак не складывался.
Впрочем, напрасно я напрягал свое воображение, и нечего тут драматизировать. Во-первых, до этого гипотетического общего стола было слишком далеко. Во-вторых, мама умела быть сдержанной и дипломатичной, если это требовалось.
Ну а мама девушки, главной героини этого очерка, была простой нормальной женщиной, напрочь лишенной налета какой-либо номенклатурности, надменности или еще чего-нибудь эдакого. С ней я не раз общался. Даже как-то помог ей дома по хозяйству - вешал или помогал вешать шторы, если не ошибаюсь, память порой изменяет.
Короче говоря, в случае необходимости, наши мамы превосходно нашли бы общий язык. А папа девушки был практически всегда занят. В квартире он присутствовал "в виде вертушки", телефона правительственной связи, который я тогда увидел впервые в жизни. Кроме того, любовь, коли она есть, помогает преодолевать и не такие препятствия.
В конце концов, родители родителями, но мы сами уже были не малыми детьми, и вполне могли принимать ответственные решения насчет своей судьбы, если бы захотели и решились. Да вот только я так и не решился. Если не считать одного эпизода.
Однажды я признался девушке в своих чувствах, но выбрал для этого неудачный момент. Было это у меня дома, когда я праздновал свой день рождения, и перед признанием изрядно выпил. Понятно и неудивительно, что она как приличная девушка категорически отвергла мое признание, сделанное в не совсем корректной форме: я схватил ее за руки и начал что-то нетрезво и сбивчиво объяснять.
Будучи решительно отвергнут, я пошел на балкон и даже обозначил стремление перелезть через ограждение (шестой этаж, между прочим), но был схвачен и оттащен в сторону друзьями.
Это моя пьяная выходка отнюдь не способствовала нашим дальнейшим контактам. Я замкнулся в себе, долгое время даже близко к ней не подходил, практически не общался, тем более, не делал больше никаких признаний.
Спустя год-другой случился у меня некий порыв, когда я вдруг несколько раз по собственной инициативе встречал ее у выхода из здания, где она в ту пору работала, и провожал до дома.
А еще однажды она пригласила меня, но не одного, а вместе с несколькими общими друзьями и знакомыми, к себе в загородный дом, в один из элитных поселков советской номенклатуры.
Отвезла нас туда та самая длинная черная машина. Там, в поселке, я чувствовал себя безумно неуютно, совершал различные faux pas, то начинал рассказывать спутникам содержание свежей передачи Голоса Америки или какого-то иного вражьего голоса, то шел не по той тропинке. Когда же я был остановлен словами: они не любят, когда ходят по этой дорожке, то спросил обитательницу этого элитного гетто: А если я по ней все-таки пойду, они что, будут стрелять по ногам?
В общем, поездка получилась хотя и небезынтересной, но не вполне удачной.
Нет необходимости объяснять, что за все эти несколько лет между нами ровным счетом ничего не было, кроме редких дружеских поцелуев. Что происходило в мой личной жизни помимо того - другая тема, которую я затрагивать не буду.
Однако тем не менее меня долго не оставляло ощущение, что рано или поздно мы каким-то образом соединимся, что мы как будто созданы друг для друга. Увы, ощущения эти и мысли так и оставались на уровне теории и не преобразовались в практику.
По данному поводу я не могу не привести строки из нехитрой песенки Булата Окуджавы:
Я клянусь, что это любовь была.
Посмотри, ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
Разве можно понять что-нибудь в любви?
Вот и я не один десяток лет обдумываю этот сюжет из своей жизни, и не могу, никак не могу в нем ничего понять.
Ну и вместо эпилога.
Мы с ней продолжаем периодически общаться. Год или два назад оказались вместе, хотя пришли порознь, в гостях у нашей общей знакомой. И там же был мой давний друг, тоже много лет знающий нас обоих, но на долгие годы уезжавший из России, поэтому он нас увидел после длительного перерыва.
Так вот, когда мы с ним возвращались из гостей, он принялся уверять меня, что я должен сделать ей предложение, и нам надо пожениться. Якобы он усмотрел какие-то признаки, позволяющие предполагать реальность такой перспективы. Я был что называется "тепленький", и на нетрезвую голову воспринял его аргументы, даже начал планировать и размышлять, как и что я скажу, когда сделаю наконец долгожданное предложение.
Но утром я проснулся абсолютно трезвым, и с горьким смехом вспоминал свои прожекты и аргументы моего старого друга. Тут уж не просто нельзя войти еще раз в одну и ту же воду, а входить-то некуда! Вода навсегда утекла вместе с годами...
Необязательные мемуары
Вторая история принципиально отличается от первой. Тут не будет никаких фотографий и имен. Я долго сомневался, писать ли эту Love Story, но в конце концов решился - нет в ней ничего компрометирующего, неприличного и наносящего ущерб. Просто сюжет для небольшого рассказа без счастливого конца, хотя и серьезной драмой всё это не назовешь.
Итак, эту девушку я наверное все-таки любил. Во всяком случае, на протяжении нескольких лет выделял ее среди прочих и точно не был к ней равнодушен.
Она, пожалуй, не была формальной ослепительной красавицей, но была чрезвычайно мила, с приятным, обманчиво детским лицом, с обаятельной мягкой улыбкой. Маленького роста, тонкая и гибкая. В общем, весьма привлекательная.
Какие чувства она испытывала и испытывала ли хоть какие-нибудь по отношению ко мне, точно не знаю. Однако посмею утверждать, что она тоже не была ко мне равнодушна. Но как всякая порядочная и гордая девушка, ожидала от меня первого шага, да еще с продолжением. А я этого шага так и не сделал.
Почему? Если бы я знал ответ на этот вопрос...
Девушка она была умная, талантливая, в той сфере, которую выбрала для себя, была среди самых первых. Кто-то мог подумать, будто успехами своими она была обязана не своим достоинствам, а "блату", так как ее отец был очень большим начальником. Но дело было не в нем. Она всего добилась сама.
Мы, ее друзья и знакомые, не раз запросто бывали у нее дома. Она нисколько не отгораживалась от своих сверстников, была проста в общении, без признаков пижонства или мажорства, отнюдь не пресловутая "золотая молодежь"! Ничего подобного.
Единственно, что было: мы с ней иногда ходили вместе в театр и периодически где-нибудь возле станции метро, в которую мне надо было войти, ее подхватывала и вбирала в себя длинная черная машина. И еще она искренне поражалась, как я ухитряюсь не запутаться и не заблудиться в дебрях столичного метрополитена, где ей все-таки иногда случалось оказываться.
Но крылась в этом некая закавыка, касавшаяся лично меня, которая могла невольно сказаться на нашей фатальной невстрече, если выражаться языком Марины Цветаевой.
Мама моя была знатной антисоветчицей и больших официальных советских начальников en masse, мягко говоря, недолюбливала. Кроме того, как я уже рассказывал в Необязательных мемуарах, у мамы была подруга в Израиле, с которой она регулярно беседовала по телефону - компрометирующая связь! Наконец, дома у нас было полным-полно всякого самиздата - Солженицына, "Доктора Живаго" и так далее.
Иной раз я пытался представить гипотетическую картину, как за одним столом (условно свадебным) находятся моя мама и о-о-очень большой советский начальник, о чем они могут говорить, какую общую тему отыскать для разговоров, но паззл этот никак не складывался.
Впрочем, напрасно я напрягал свое воображение, и нечего тут драматизировать. Во-первых, до этого гипотетического общего стола было слишком далеко. Во-вторых, мама умела быть сдержанной и дипломатичной, если это требовалось.
Ну а мама девушки, главной героини этого очерка, была простой нормальной женщиной, напрочь лишенной налета какой-либо номенклатурности, надменности или еще чего-нибудь эдакого. С ней я не раз общался. Даже как-то помог ей дома по хозяйству - вешал или помогал вешать шторы, если не ошибаюсь, память порой изменяет.
Короче говоря, в случае необходимости, наши мамы превосходно нашли бы общий язык. А папа девушки был практически всегда занят. В квартире он присутствовал "в виде вертушки", телефона правительственной связи, который я тогда увидел впервые в жизни. Кроме того, любовь, коли она есть, помогает преодолевать и не такие препятствия.
В конце концов, родители родителями, но мы сами уже были не малыми детьми, и вполне могли принимать ответственные решения насчет своей судьбы, если бы захотели и решились. Да вот только я так и не решился. Если не считать одного эпизода.
Однажды я признался девушке в своих чувствах, но выбрал для этого неудачный момент. Было это у меня дома, когда я праздновал свой день рождения, и перед признанием изрядно выпил. Понятно и неудивительно, что она как приличная девушка категорически отвергла мое признание, сделанное в не совсем корректной форме: я схватил ее за руки и начал что-то нетрезво и сбивчиво объяснять.
Будучи решительно отвергнут, я пошел на балкон и даже обозначил стремление перелезть через ограждение (шестой этаж, между прочим), но был схвачен и оттащен в сторону друзьями.
Это моя пьяная выходка отнюдь не способствовала нашим дальнейшим контактам. Я замкнулся в себе, долгое время даже близко к ней не подходил, практически не общался, тем более, не делал больше никаких признаний.
Спустя год-другой случился у меня некий порыв, когда я вдруг несколько раз по собственной инициативе встречал ее у выхода из здания, где она в ту пору работала, и провожал до дома.
А еще однажды она пригласила меня, но не одного, а вместе с несколькими общими друзьями и знакомыми, к себе в загородный дом, в один из элитных поселков советской номенклатуры.
Отвезла нас туда та самая длинная черная машина. Там, в поселке, я чувствовал себя безумно неуютно, совершал различные faux pas, то начинал рассказывать спутникам содержание свежей передачи Голоса Америки или какого-то иного вражьего голоса, то шел не по той тропинке. Когда же я был остановлен словами: они не любят, когда ходят по этой дорожке, то спросил обитательницу этого элитного гетто: А если я по ней все-таки пойду, они что, будут стрелять по ногам?
В общем, поездка получилась хотя и небезынтересной, но не вполне удачной.
Нет необходимости объяснять, что за все эти несколько лет между нами ровным счетом ничего не было, кроме редких дружеских поцелуев. Что происходило в мой личной жизни помимо того - другая тема, которую я затрагивать не буду.
Однако тем не менее меня долго не оставляло ощущение, что рано или поздно мы каким-то образом соединимся, что мы как будто созданы друг для друга. Увы, ощущения эти и мысли так и оставались на уровне теории и не преобразовались в практику.
По данному поводу я не могу не привести строки из нехитрой песенки Булата Окуджавы:
Я клянусь, что это любовь была.
Посмотри, ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
Разве можно понять что-нибудь в любви?
Вот и я не один десяток лет обдумываю этот сюжет из своей жизни, и не могу, никак не могу в нем ничего понять.
Ну и вместо эпилога.
Мы с ней продолжаем периодически общаться. Год или два назад оказались вместе, хотя пришли порознь, в гостях у нашей общей знакомой. И там же был мой давний друг, тоже много лет знающий нас обоих, но на долгие годы уезжавший из России, поэтому он нас увидел после длительного перерыва.
Так вот, когда мы с ним возвращались из гостей, он принялся уверять меня, что я должен сделать ей предложение, и нам надо пожениться. Якобы он усмотрел какие-то признаки, позволяющие предполагать реальность такой перспективы. Я был что называется "тепленький", и на нетрезвую голову воспринял его аргументы, даже начал планировать и размышлять, как и что я скажу, когда сделаю наконец долгожданное предложение.
Но утром я проснулся абсолютно трезвым, и с горьким смехом вспоминал свои прожекты и аргументы моего старого друга. Тут уж не просто нельзя войти еще раз в одну и ту же воду, а входить-то некуда! Вода навсегда утекла вместе с годами...
Необязательные мемуары