Эстетический идеал красоты.
Итак, ещё в 1820-х гг. идеально красивой стала считаться тонкая, изящная дама с узким овальным личиком. Воздушность, лёгкость, эфемерность - таковы были синонимы женской красоты. В 1830-х - 1850-х гг. этот идеал оставался неизменным. В гоголевских "Мёртвых душах" этот идеал воплощает губернаторская дочка - нежная, как цветок, блондиночка: "Её овально круглившееся личико, её тоненький, тоненький стан, какой бывает у институтки в первые месяцы после выпуска, её белое, почти простое платьице, легко и ловко обхватившее во всех местах молоденькие стройные члены, которые означались в какие-то чистых линиях. Казалось, она вся походила на какую-то игрушку, отчётливо выточенную из слоновой кости; она только одна белела и выходила прозрачною и светлою из мутной и непрозрачной толпы".
Дважды повторенное слово "тоненький" не является случайным - это некий эстетический манифест эпохи. Женщина - игрушка, женщина - цветочек...
Женщин более не принято сравнивать с нимфами или Венерами, ибо "античная" плоть слишком тяжеловесна. Сильфиды, бабочки, "утренние цветы" и "неземные феи" наполнили бальные залы и заскользили узкими туфельками по зеркальным паркетам. В повести "Нос" майор Ковалёв обращает внимание на лёгонькую даму, похожую на "весенний цветочек", да ещё и обладательницу полупрозрачных пальцев.
Вспоминается и описание тонких талий из "Невского проспекта" - "никак не толще бутылочной шейки, прелестнейшее произведение природы и искусства". Тонкая, сформированная корсетом, талия во все времена была символом женской изнеженности и хрупкости, более того - женского подчинённого положения. Это некий синоним слабости и незащищённости.
В эпоху, время, когда Россией правил брутальный красавец, женщина должна была воплощать покорность, нежность и женственную привлекательность. Кроме того, подчёркивалось, что лёгкий стан - это, как правило, если не всегда - результат отменной работы корсетного мастера, а не случайная прихоть природы. В повести И.Панаева "Барышня" прямо говорится, что у Лизаньки несколько полноват стан, ибо она никогда не нашивала корсета.
В моде - изысканная неестественность, максимальное подчинение тела - неким очень сложным правилам. Бледность считается прелестной, утончённой. Румянец осуждается. Ф.Булгарин сочиняет некие "Письма провинциялки из столицы". От лица барышни он пишет: "Это называется деревенский цвет! В самом деле, здесь девицы все такие бледные и такие тоненькие, что им бы нельзя было прогуливаться в чистом поле от страху, чтоб ветер не унёс их под облака". Постоянное сравнение дамы - с бабочкой. У А.Бестужева-Марлинского в "Испытании" идёт прямая аналогия: "Дамы, выпархивали из карет и, сбросив перед зеркалом аванзалы чёрные обертки свои, являлись подобны майским бабочкам, блистаючи цветами радуги и блёстками злата"...
Вместе с тем, красивыми считались роскошные дамские плечи, мощь которых только подчёркивалась широким декольте и рукавами - "жиго". Тоненькая от природы женщина, в принципе, не может иметь роскошные плечи. Исключение составляют некоторые типажи спортсменок, например, фехтовальщицы. Но в николаевскую эпоху таких валькирий было куда меньше, нежели теперь, посему модный силуэт достигался ценой невероятных усилий. В результате получается, что идеала достичь могла только не слишком стройная дама, которую умучали корсетом, явив миру её роскошные плечи.
Таким образом, пышные плечи контрастировали с узостью затянутой талии и своеобразно уравновешивали ширину юбки, а вся женская фигура приобретала характерный силуэт перевёрнутой рюмочки.
