Братствo Прерафаэлитов - 2 (продолжение)
Братствo Прерафаэлитов - 1 - http://ngasanova.livejournal.com/106033.html
РОССЕТТИ Данте Габриэль (Dante Gabriel Rossetti, 1828-1882 )
Английский поэт , переводчик, живописец, иллюстратор, родился в мелкобуржуазной интеллигентской семье от брака итальянского эмигранта Габриеля Россетти и Франциски Полидори 12 мая 1828 года.
Россетти Габриэль - итальянский поэт; отец Габриэля Данте, Вильяма и Христины Россети.
Занимался живописью, был консерватором музея в Неаполе.
Наступила революция 1820 года и он сделался ее "Тиртеем".
Его знаменитый гимн на день 9 июля ("Sei pur bella cogli astri sul crine") распевался по всей южной Италии. При наступлении реакции Россети, переодевшись английским офицером, скрылся на английском корабле.
Поселясь в Лондоне, он сделался профессором итальянского языка и литературы в King's College.
При всей резкости своих нападок на светскую власть папы, Россети проникнут был мягким религиозным миросозерцанием, как об этом свидетельствуют его стихотворения. Уступая в таланте другим великим политическим поэтам Италии, Россетти превосходит их ясностью и смелостью своей политической программы.
Его сестра поэтесса Кристины Джорджины Россетти.
А его брат Данте Габриэля - Уильям Майкл Россетти (1829-1919). стал редактором журнала "Микроб", который распространял идеи братства Прерафаэлитов.
С девятилетнего возраста Данте Габриэль обучался в Королевском колледже в Лондоне. Но художественное образование Россетти было отрывочным.
Основу художественного мировоззрения Россетти составляло средневековое искусство Италии, он издавал переводы Данте и произведения других средневековых итальянских поэтов.
В его живописи также чувствовалось обращение к манере и художественному идеалу живописцев треченто и кватроченто.
Его поэзия пропитана мистико-эротическим содержанием, отталкивается от позитивизма, идеализирует прошлое, эстетизирует католицизм.
Большое влияние на Россетти оказывали его женщины, интересно посмотреть на его творчество именно с этого ракруса.
В 1850 году Россетти встретил Лиззи Сиддал, которая стала его ученицей, моделью, возлюбленной и главным источником его вдохновения. Но как-то Данте Габриэль увидел в Оксфорде Джейн Бурдон, влюбился в нее, а затем познакомил с Уильямом Моррисом, поэтом и критиком, который и женился на Джейн в 1859 году.
Россетти вернулся к Лиззи Сиддал, и в 1860 году они сочетались браком.
Меланхоличная и больная туберкулёзом, Лиззи умерла через два года от передозировки опия после рождения мёртвого ребёнка. Россетти часто изображал свою возлюбленную в идеализированных женских образах своих картин, таких как "Прекрасная Беатриче". Напротив, в своей новой возлюбленной Фанни Корнфорт, он видел воплощение физического эротизма, а в Джейн Бурдон - романтический образ небесной богини.
Россетти, который серьёзно занимался поэзией, наряду с живописью, в припадке вины и печали захоронил вместе с Лиззи Сиддал рукопись всех своих стихотворений, наполненных эротизмом и чувственностью многих описаний. Несколькими годами позже он провёл эксгумацию тела Лиззи и восстановил свои стихи.
Многие сонеты Россетти являются как бы иллюстрациями к его картинам. И хотя он начал свою карьеру как живописец, к нему пришла слава поэта.
Теперь лицо её цветёт
Среди деревьев, полных мглой,
Там лишь чернеет влажный грот
И шёпот слышится глухой,
Там свет любви всегда зажжён,
Там тени бродят без имён,
Там старая роса жива,
И помнит все шаги трава,
И вещи мерно входят в сон.
Мы удивляемся тому,
Что не дают нам зеркала
Исчезнуть полностью во тьму.
Мне кажется, она вот-вот
Вздохнёт, рукою шевельнёт,
И с губ, раскрывшихся едва,
Слетят сердечные слова…
Над ней теперь трава растёт.
Черты твои не днём ли постижимы,
Поскольку духи глаз на свет дневной
Любуются, молясь тебе одной,
Как образу своей высокой схимы?
Не ночью ли (пока совсем одни мы)
И, полно говорящей тишиной,
Лицо твоё мерцает предо мной
И наши души вновь неразличимы?
Те дни: не ждать, не слышать их,
Они лишь лёгким шепотком
Проходят в странствиях ночных,
Когда заплещут листья вдруг,
Дорогу обрамив, и луг,
И лес, и пруд - и всё кругом
Зальётся звёздным молоком,
Замкнётся в тайный, смертный круг.
Где Небо молкнет, слыша вдруг
В груди Любви протяжный бой,
Где ангелов садится круг
На каждой сфере голубой,
Как дух мой вознестись не мог,
Когда в лучах иных дорог,
Под пенье солнц, он забытьё
Познал на миг с душой её,
Молчанье, где один лишь Бог!
Любимая, когда на свете этом
Не быть тебе ни бледным силуэтом,
Ни отраженьем глаз в ручье лесном,
То как на тёмном склоне жизни нашей
Надежда зашуршит листвой опавшей
И Смерть заплещет радужным крылом?
Нисходит память к тонким уголкам
Любимых губ и, пламенем сквозным
Подхвачены, признанья дышат им.
И мы то отдохнуть даём губам,
Беседуя о прошлом, то молчим,
Внимая позабытым голосам.
Увы! пробился лучик в щель,
И горший мрак в тюрьме возник,
За ночь и день смогла капель
Дать одиночеству язык.
Вот всё, что от любви такой
Осталось - кроме скорби той,
Что в сердце сохраняет свет,
И тайн, в которых смысла нет
Над небесами, под землёй.
А утром все слова мои,
Как лепестки над соловьём,
Дрожали крыльями Любви,
И всех их воплотил я днём
В портрете. Чтоб меня развлечь,
С молчаньем чередуя речь,
Стояла вся в цветах она,
И смог я тенью от окна
Деревья на холсте облечь.
Их поцелуй прервался, боль сладка.
Дождь перестал, и в сумраке слышны
Слабеющие трели тишины,
Утолена сердечная тоска.
Тела расстались, словно два цветка,
Повисшие по обе стороны
Надломленного стебля: всё нежны,
Просили губы губ издалека.
Старенье, близость гибельной земли,
Нашествие превратности лихой
Растлят ли плоть мне, скаредной рукой
Души наряд венчальный схватят ли?
Любимой губы звучно расцвели
В моих губах: гармонией такой
Орфей венчанный встретил дорогой
Незрелый облик, спеющий вдали.
Я, как ребёнок, ею был вскормлён,
Как муж, её ласкал я - и потом,
Как дух, вливался в дух её ручьём,
Я богом был, когда наш громкий стон
Взбивал нам кровь, слияньем окрылён
Огня с огнём, желанья с божеством.
Спит изгородь во вьющихся цветах.
Июньский день. К руке скользит рука.
Простор. На лицах трепет ветерка.
Шептанье ивы тонет в небесах
Бездонных. Отраженье глаз в глазах.
Лучась над летним полем, облака
Ласкают души, нежных два цветка,
Раскрытые в улыбках и словах.
Так свеж ручей, но ты милее втрое:
С твоих густых волос я снял покров,
И вижу робкий блеск лесных цветов,
Запутанных в их золотистом рое.
На грани года, в чуждом ей настрое,
Колеблется Весна: на тихий зов
Живой покров любви скрывал едва ли
Её шаги - так лилия цветёт
И проплывает лебедь-галиот.
Отрада тем, кто всё грустней вздыхали,
Расставшись с ней, и океан печали
Тому, кто лишь слова о ней прочтёт.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Умер Россетти 10 апреля 1882 года в небольшом городке графства Кент.
Сонет - мгновенью памятник: спасён
Душою от забвения и тлена
Умерший час. Высокая арена
Проклятий и молитв, пусть будет он
Обильем сложных мыслей напоён.
Им свет слоновой кости, тьму эбена
Венчайте, и столетий перемена
Не тронет жемчуг лучшей из корон.
Сонет - монета, и на ней портрет
Души. На обороте же прочтите:
Он плата ли за гимн, что Жизнью спет,
Приданое в Любви роскошной свите,
Налог ли Смерти, собранный Хароном
У пристани, под чёрным небосклоном.
РОССЕТТИ Данте Габриэль (Dante Gabriel Rossetti, 1828-1882 )
Английский поэт , переводчик, живописец, иллюстратор, родился в мелкобуржуазной интеллигентской семье от брака итальянского эмигранта Габриеля Россетти и Франциски Полидори 12 мая 1828 года.
Россетти Габриэль - итальянский поэт; отец Габриэля Данте, Вильяма и Христины Россети.
Занимался живописью, был консерватором музея в Неаполе.
Наступила революция 1820 года и он сделался ее "Тиртеем".
Его знаменитый гимн на день 9 июля ("Sei pur bella cogli astri sul crine") распевался по всей южной Италии. При наступлении реакции Россети, переодевшись английским офицером, скрылся на английском корабле.
Поселясь в Лондоне, он сделался профессором итальянского языка и литературы в King's College.
При всей резкости своих нападок на светскую власть папы, Россети проникнут был мягким религиозным миросозерцанием, как об этом свидетельствуют его стихотворения. Уступая в таланте другим великим политическим поэтам Италии, Россетти превосходит их ясностью и смелостью своей политической программы.
Его сестра поэтесса Кристины Джорджины Россетти.
А его брат Данте Габриэля - Уильям Майкл Россетти (1829-1919). стал редактором журнала "Микроб", который распространял идеи братства Прерафаэлитов.
С девятилетнего возраста Данте Габриэль обучался в Королевском колледже в Лондоне. Но художественное образование Россетти было отрывочным.
Основу художественного мировоззрения Россетти составляло средневековое искусство Италии, он издавал переводы Данте и произведения других средневековых итальянских поэтов.
В его живописи также чувствовалось обращение к манере и художественному идеалу живописцев треченто и кватроченто.
Его поэзия пропитана мистико-эротическим содержанием, отталкивается от позитивизма, идеализирует прошлое, эстетизирует католицизм.
Большое влияние на Россетти оказывали его женщины, интересно посмотреть на его творчество именно с этого ракруса.
В 1850 году Россетти встретил Лиззи Сиддал, которая стала его ученицей, моделью, возлюбленной и главным источником его вдохновения. Но как-то Данте Габриэль увидел в Оксфорде Джейн Бурдон, влюбился в нее, а затем познакомил с Уильямом Моррисом, поэтом и критиком, который и женился на Джейн в 1859 году.
Россетти вернулся к Лиззи Сиддал, и в 1860 году они сочетались браком.
Меланхоличная и больная туберкулёзом, Лиззи умерла через два года от передозировки опия после рождения мёртвого ребёнка. Россетти часто изображал свою возлюбленную в идеализированных женских образах своих картин, таких как "Прекрасная Беатриче". Напротив, в своей новой возлюбленной Фанни Корнфорт, он видел воплощение физического эротизма, а в Джейн Бурдон - романтический образ небесной богини.
Россетти, который серьёзно занимался поэзией, наряду с живописью, в припадке вины и печали захоронил вместе с Лиззи Сиддал рукопись всех своих стихотворений, наполненных эротизмом и чувственностью многих описаний. Несколькими годами позже он провёл эксгумацию тела Лиззи и восстановил свои стихи.
Многие сонеты Россетти являются как бы иллюстрациями к его картинам. И хотя он начал свою карьеру как живописец, к нему пришла слава поэта.
Теперь лицо её цветёт
Среди деревьев, полных мглой,
Там лишь чернеет влажный грот
И шёпот слышится глухой,
Там свет любви всегда зажжён,
Там тени бродят без имён,
Там старая роса жива,
И помнит все шаги трава,
И вещи мерно входят в сон.
Мы удивляемся тому,
Что не дают нам зеркала
Исчезнуть полностью во тьму.
Мне кажется, она вот-вот
Вздохнёт, рукою шевельнёт,
И с губ, раскрывшихся едва,
Слетят сердечные слова…
Над ней теперь трава растёт.
Черты твои не днём ли постижимы,
Поскольку духи глаз на свет дневной
Любуются, молясь тебе одной,
Как образу своей высокой схимы?
Не ночью ли (пока совсем одни мы)
И, полно говорящей тишиной,
Лицо твоё мерцает предо мной
И наши души вновь неразличимы?
Те дни: не ждать, не слышать их,
Они лишь лёгким шепотком
Проходят в странствиях ночных,
Когда заплещут листья вдруг,
Дорогу обрамив, и луг,
И лес, и пруд - и всё кругом
Зальётся звёздным молоком,
Замкнётся в тайный, смертный круг.
Где Небо молкнет, слыша вдруг
В груди Любви протяжный бой,
Где ангелов садится круг
На каждой сфере голубой,
Как дух мой вознестись не мог,
Когда в лучах иных дорог,
Под пенье солнц, он забытьё
Познал на миг с душой её,
Молчанье, где один лишь Бог!
Любимая, когда на свете этом
Не быть тебе ни бледным силуэтом,
Ни отраженьем глаз в ручье лесном,
То как на тёмном склоне жизни нашей
Надежда зашуршит листвой опавшей
И Смерть заплещет радужным крылом?
Нисходит память к тонким уголкам
Любимых губ и, пламенем сквозным
Подхвачены, признанья дышат им.
И мы то отдохнуть даём губам,
Беседуя о прошлом, то молчим,
Внимая позабытым голосам.
Увы! пробился лучик в щель,
И горший мрак в тюрьме возник,
За ночь и день смогла капель
Дать одиночеству язык.
Вот всё, что от любви такой
Осталось - кроме скорби той,
Что в сердце сохраняет свет,
И тайн, в которых смысла нет
Над небесами, под землёй.
А утром все слова мои,
Как лепестки над соловьём,
Дрожали крыльями Любви,
И всех их воплотил я днём
В портрете. Чтоб меня развлечь,
С молчаньем чередуя речь,
Стояла вся в цветах она,
И смог я тенью от окна
Деревья на холсте облечь.
Их поцелуй прервался, боль сладка.
Дождь перестал, и в сумраке слышны
Слабеющие трели тишины,
Утолена сердечная тоска.
Тела расстались, словно два цветка,
Повисшие по обе стороны
Надломленного стебля: всё нежны,
Просили губы губ издалека.
Старенье, близость гибельной земли,
Нашествие превратности лихой
Растлят ли плоть мне, скаредной рукой
Души наряд венчальный схватят ли?
Любимой губы звучно расцвели
В моих губах: гармонией такой
Орфей венчанный встретил дорогой
Незрелый облик, спеющий вдали.
Я, как ребёнок, ею был вскормлён,
Как муж, её ласкал я - и потом,
Как дух, вливался в дух её ручьём,
Я богом был, когда наш громкий стон
Взбивал нам кровь, слияньем окрылён
Огня с огнём, желанья с божеством.
Спит изгородь во вьющихся цветах.
Июньский день. К руке скользит рука.
Простор. На лицах трепет ветерка.
Шептанье ивы тонет в небесах
Бездонных. Отраженье глаз в глазах.
Лучась над летним полем, облака
Ласкают души, нежных два цветка,
Раскрытые в улыбках и словах.
Так свеж ручей, но ты милее втрое:
С твоих густых волос я снял покров,
И вижу робкий блеск лесных цветов,
Запутанных в их золотистом рое.
На грани года, в чуждом ей настрое,
Колеблется Весна: на тихий зов
Живой покров любви скрывал едва ли
Её шаги - так лилия цветёт
И проплывает лебедь-галиот.
Отрада тем, кто всё грустней вздыхали,
Расставшись с ней, и океан печали
Тому, кто лишь слова о ней прочтёт.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Умер Россетти 10 апреля 1882 года в небольшом городке графства Кент.
Сонет - мгновенью памятник: спасён
Душою от забвения и тлена
Умерший час. Высокая арена
Проклятий и молитв, пусть будет он
Обильем сложных мыслей напоён.
Им свет слоновой кости, тьму эбена
Венчайте, и столетий перемена
Не тронет жемчуг лучшей из корон.
Сонет - монета, и на ней портрет
Души. На обороте же прочтите:
Он плата ли за гимн, что Жизнью спет,
Приданое в Любви роскошной свите,
Налог ли Смерти, собранный Хароном
У пристани, под чёрным небосклоном.