Новое имя: стихи Таисии Найденко (плюс отзыв Д. Быкова и смелая переписка с Захаром Прилепиным)
"Таисия Найденко, или для меня попросту Тая Найденко, потому что она меня значительно младше. Или сейчас уже… Нет, значительно. Просто с годами скрадывается эта разница.
Таисия Найденко - одесский поэт, пытающийся, на мой взгляд очень успешно, выстоять новую мифологию Одессы на месте старой, утомительной довольно. Эксплуатация бабелевской Одессы и даже Одессы Жванецкого уже приводит к каким-то совершенно, мы видим вырождающимся опусам. А Найденко поэт очень современный. Она проделала огромный путь. Я ее стремительным развитием в последние три года потрясен. Потому что начинала она с очень хороших женских стихов, а сейчас это фабульные баллады замечательные, очень густо насыщенные деталями современными, это потрясающий образ города такого несколько киберпанковского. Одесса город довольно мрачный сегодня. И, конечно, владение формой феноменальное абсолютно.
Я Найденко любуюсь. Она для меня в сегодняшней украинской поэзии, в особенности русскоязычной, просто номер раз."
Дмитрий Быков
* * *
В голодный год, в тяжелый темный год
Я выдумала это наперед:
Твои глаза, твой запах, голос, руки.
Не то чтобы от злости или скуки,
Но чтобы верить - кто-нибудь придет.
Как люди в маслянистой темноте,
От страха первобытного вспотев,
Выдумывали грешным делом бога,
Так я тебя рисую понемногу,
Таким, чтоб ты одну меня хотел.
Но бог, который выдуман в аду,
Приносит только новую беду.
И ты меня, конечно, искалечишь.
А боль - не повод не идти на встречу.
Я опоздаю. Но приду, приду.
***
Как моряк, эту пристань опять покидающий, -
Слишком здешний песок горяч, -
Я уже не спрашиваю «куда еще?..».
Я не плачу. И ты - не плачь.
Как отец, что ребенка на фронт отправил, но
Ухватил за одежды край,
Я хотела бы знать, что решила правильно,
Но не знаю. И ты - не знай.
Ветер волосы вьет и гудит встревоженно,
Солнце жалит, как жадный змей.
Разве я не хотела бы счастья? Может быть.
Но не смею. И ты - не смей.
* * *
Голос с небес говорил: «Не ссы!
Прорвешься, ядрена мать!
Вот тебе злые глаза, чтоб псы
Боялись тебя догнать.
Вот тебе средство от глупых змей -
Собственный горький яд.
Вот тебе вера. Ее не смей
Тратить на все подряд.
Вот тебе мама. Она умрет.
Что ты грызешь губу?
Это хороший сюжетный ход -
Лица родных в гробу.
Вот тебе правды пустой сундук -
Вечно его стеречь,
Дети, кастрюли, долги, супруг
И голова до плеч.
Вот тебе серая горсть монет -
Старый Иудин долг.
Вот тебе мысль, что Бога - нет».
И навсегда умолк.
***
Давай лепить из тумана нелепицы
Одна безумней другой.
Как будто ты очень хочешь встретиться,
А я к тебе - ни ногой.
И ты крадешься за мной по улицам
В очках и черном плаще,
И так тоскуешь, что небо хмурится,
А то и плачет вообще.
Или - представим - мы на задании,
Где сотни скрытых угроз.
А ты почти теряешь сознание,
Касаясь моих волос.
Десант секретный с подводной лодки мы,
Нас ищут, и враг жесток.
А ты моими оклеил фотками
Все стены и потолок.
А можем строже, а можем проще мы.
Представь немое кино:
Скалистый берег, покрытый рощами,
Вулкан, угасший давно,
И будто мы с тобой - отражения
В одной и той же реке.
И ты во мне лежишь без движения.
И сом скользит вглубоке.
* * *
Какая-то особенная ложь
Есть в том, как улыбаются супруги,
Одежду поправляя друг на друге.
С такой улыбкой всаживают нож
Во вражескую кожистую шею,
Пробормотав: «Ты сдохнешь, сука? Ну!».
Но он твердит: «Люблю её одну!
С годами-то она всё хорошеет…».
Она же, как положено жене,
Нахваливает быт, семью и мужа,
И тем сильней старается, чем хуже
Ей после будет с ним наедине.
Любовь? Какое, к чёрту… Брачный ад!
С любовью не рифмуется морковка,
Усталость, злость и то, как он неловко,
С неё сползая, ищет свой халат.
Взаимно каждый выкрик, жест и всхрап -
Изучен, ненавистен, презираем,
И утешает только миг, когда им
Сын отвечает в трубку «мам» и «пап».
Живая рана - каждый божий день, -
Прожитый так. Жужжит кофемашина.
Не женщина уже и не мужчина,
А общий враг отбрасывает тень.
И два навеки спаянных врага
Уже не могут жить без жуткой фальши.
И разойтись не могут. Что же дальше?
А дальше будет утро четверга.
Когда на кухне заорут коты,
И муж, привычно скинув одеяло,
Вдруг осознает, что его не стало,
За миг до наступленья черноты.
А ей ещё понадобится час
На поиски дыхания и пульса,
На бормотанье «Тихо, не волнуйся…»,
Бессмысленное, в общем-то, сейчас.
Сперва она распробует «не жив».
«Не дышит». И уже «одна», не «двое».
И закричит.
Вот в том животном вое
Не слышится уже ни капли лжи.
В поисках стихов Таисии я заходила на разные сайты, и вот на одном из них ( здесь ) я нашла вот такую любопытную переписку, которую опубликовал Захар Прилепин. Копирую ее ниже - полностью, без купюр. Я думаю, не надо уточнять, чья позиция вызывает у меня больше симпатии и поддержки...
***
Входит очередной мудак.
Говорит: «Поцелуйте мне руки, вылижите мой флаг!
Моё национальное тело!».
Костюмчик на нём сидит, и глаза горят.
И флаг хорош, и сам он - умеренно волосат.
Ну страшное дело!
И девчонкам приятен, и свой парням,
Зовёт к истокам, понятиям и корням,
Кто в своём уме такому откажет?
А что от последней резни сто лет перегар,
Что кровью попахивает его нацтовар,
Так видали и гаже.
Народ возбуждённо сбрасывает портки,
Права, толерантность - всё равно велики,
А кому и натёрли модные эти шмотки.
И такая любовь начинается с мудаком,
Такой содом, единение и партком,
Что не хватит водки.
А мне так нельзя, у меня закон, у меня огни.
У меня - вот справка - те самые женские дни,
Эти страшные годы,
Когда если мой народ порет дикий бред,
Ищет корни, уходит к предкам, ликует - нет!
Нет меня с народом.
Мудак предъявляет историю, герб и гимн,
Цедит с ненавистью: «Всё ясно! ты спишь с другим!
Ренегат, предатель, чужая шлюха!».
Я люблю, когда они именно так кричат,
Когда давят открыто, не притворяются, не ловчат
И не дышат в ухо.
- У тебя язык раздвоенный, как у змей, -
Говорит мудак. - О правах и мечтать не смей!
Пишет имя моё на серой своей бумаге…
Я стою у берега Родины, у моря ли, у реки -
На другом берегу такие же мудаки,
При корнях и флаге…
Значит, хочешь уйти к истокам, мудак? Ну что ж.
Все твои призывы - довольно древняя ложь,
Но и я припасла кое-что на случай.
Вот мой зад (не в обиду! ну что ты? дыши ровней!),
Он из наших общих с тобою, мудак, корней,
Из совсем дремучих.
С уважением к предкам, что тысячи лет назад,
Так же гордо несли исконно-посконный зад,
Оголяя его в знак доверья, любви, протеста,
С уважением к воинам (вы же всегда о них!),
За кресты, вышиванки, курганы, пещеры, за всех родных
Поцелуй меня пламенно в это место!
За него ещё ни одну не вели войну,
И тебе знакомо - туда же мою страну
Ты и тащишь на поводке традиций.
Хорошо одно: у моря ли, у реки,
Чтобы класть на то, что рассказывают мудаки,
Безразлично, в которой из стран родиться.
04.10.2018
Когда я эти стихи размещал в блоге, я, конечно же, видел, что автор считает не только своих собственных «мудаков» - мудаками, но и российских - тоже.
Меня это не смущает.
У нас есть над чем работать; хотя в среднем температура по палате, конечно, поближе к норме, чем у иных соседей.
У нас людей не жгут, женщин в мусорные урны не засовывают, бюсты Бандеры по школам не расставляют, факельные шествия по центральным улицам не выгуливают и детей в спортивных лагерях зиговать не приучают.
Тая тоже про это, думаю, знает.
Она просто искренне любит Украину и надеется, что всё исправится.
На мой перепост её стихотворения она вдруг ответила личным постом, уже в «прозе».
Цитирую.
«Захар Прилепин сделал репост моего стишка. И я смотрю на это дело с очень смешанными чувствами.
С одной стороны, я, как и все поэты, тщеславна. И внимание известного человека - это всегда в копилку той самой лестной, но тщетной славы. Тут бы успокоиться и решить, что стишок удался.
С другой стороны, судя по комментариям у Прилепина, понравился стишок как раз тем, о ком я прямо пишу: «На другом берегу - такие же мудаки, при корнях и флаге». Я ведь отсылаю к заду не только украинских националистов, но и всех прочих. Но этот посыл «русским миром» не считывается, что мне весьма обидно.
С третьей стороны, я - поэт не из интеллигентной семьи, а из семьи ментов и военных. Я воспитана офицерами. Боевая романтика мне поэтому очень близка, но ещё ближе - представления о чести, долге и подлости.
Так что Захар Прилепин вызывал бы у меня гораздо больше тёплых чувств (вообще я люблю романтиков с идеями), если бы свою «русскую новую Кубу» он строил на территории России. Это был бы порыв, достойный уважения. Но г-н Прилепин решил принять участие в построении «русской Кубы» на территории МОЕЙ страны. С поддержкой в виде мощной российской армии, превосходящей армию МОЕЙ страны. Так что для меня лично вся его смелость заслонена тенью такой подлости, что разглядеть за ней что-либо ещё никак не выходит.
В общем, как честный человек, я должна предупредить всех подписчиков, пришедших дружить со стороны Леся Бузины и Захара Прилепина:
1. Я не собираюсь поливать тут говном свою страну. И вам (если вдруг было желание) не позволю.
2. Я не поклонница г-на Прилепина, его идей и творчества. Лучшее, что я могу для него сделать, это требовать справедливого суда за его преступления, если он будет задержан на территории Украины.
3. Свои «русские Кубы» россиянам следует строить на территории России. Мы тут тоже, между прочим, не палками говно ковыряем, а строим свою, украинскую мечту. Как получается? Пока плохо. Но это наше внутреннее дело.
4. Олесь Бузина - человек поразительной отваги и последовательности. Меня с моими скромными способностями там и рядом не стояло. Но не отменить и того факта, что Олесь был кошмарным гомофобом и поклонником «богоизбранного русского народа». Вот этих идей вы у меня не встретите".
***
Расскажи дочке, укладывая в кровать,
Расскажи сыну, пока ещё есть речь,
Что придут люди, готовые убивать,
Что придут дети, умеющие - жечь.
И пускай толку не будет для них в том,
И пустым бредом останется твой рассказ,
Научи сына таких не пускать в дом,
Научи дочку таких узнавать враз.
Хорошо спится, да может быть враг в пути.
Тишина ночью не весела - строга.
Не лишай сына шанса себя спасти,
Не расти дочь добычею для врага.
И молись тихо, укладываясь в кровать,
И молись Богу, пока ещё есть речь,
Чтоб не твой сын шёл других убивать,
Не твоя дочь знала, как их - жечь.
14.10.2018
* * *
Голос с небес говорил: «Не ссы!
Прорвешься, ядрена мать!
Вот тебе злые глаза, чтоб псы
Боялись тебя догнать.
Вот тебе средство от глупых змей -
Собственный горький яд.
Вот тебе вера. Ее не смей
Тратить на все подряд.
Вот тебе мама. Она умрет.
Что ты грызешь губу?
Это хороший сюжетный ход -
Лица родных в гробу.
Вот тебе правды пустой сундук -
Вечно его стеречь,
Дети, кастрюли, долги, супруг
И голова до плеч.
Вот тебе серая горсть монет -
Старый Иудин долг.
Вот тебе мысль, что Бога - нет».
И навсегда умолк.
***
Давай лепить из тумана нелепицы
Одна безумней другой.
Как будто ты очень хочешь встретиться,
А я к тебе - ни ногой.
И ты крадешься за мной по улицам
В очках и черном плаще,
И так тоскуешь, что небо хмурится,
А то и плачет вообще.
Или - представим - мы на задании,
Где сотни скрытых угроз.
А ты почти теряешь сознание,
Касаясь моих волос.
Десант секретный с подводной лодки мы,
Нас ищут, и враг жесток.
А ты моими оклеил фотками
Все стены и потолок.
А можем строже, а можем проще мы.
Представь немое кино:
Скалистый берег, покрытый рощами,
Вулкан, угасший давно,
И будто мы с тобой - отражения
В одной и той же реке.
И ты во мне лежишь без движения.
И сом скользит вглубоке.
* * *
Какая-то особенная ложь
Есть в том, как улыбаются супруги,
Одежду поправляя друг на друге.
С такой улыбкой всаживают нож
Во вражескую кожистую шею,
Пробормотав: «Ты сдохнешь, сука? Ну!».
Но он твердит: «Люблю её одну!
С годами-то она всё хорошеет…».
Она же, как положено жене,
Нахваливает быт, семью и мужа,
И тем сильней старается, чем хуже
Ей после будет с ним наедине.
Любовь? Какое, к чёрту… Брачный ад!
С любовью не рифмуется морковка,
Усталость, злость и то, как он неловко,
С неё сползая, ищет свой халат.
Взаимно каждый выкрик, жест и всхрап -
Изучен, ненавистен, презираем,
И утешает только миг, когда им
Сын отвечает в трубку «мам» и «пап».
Живая рана - каждый божий день, -
Прожитый так. Жужжит кофемашина.
Не женщина уже и не мужчина,
А общий враг отбрасывает тень.
И два навеки спаянных врага
Уже не могут жить без жуткой фальши.
И разойтись не могут. Что же дальше?
А дальше будет утро четверга.
Когда на кухне заорут коты,
И муж, привычно скинув одеяло,
Вдруг осознает, что его не стало,
За миг до наступленья черноты.
А ей ещё понадобится час
На поиски дыхания и пульса,
На бормотанье «Тихо, не волнуйся…»,
Бессмысленное, в общем-то, сейчас.
Сперва она распробует «не жив».
«Не дышит». И уже «одна», не «двое».
И закричит.
Вот в том животном вое
Не слышится уже ни капли лжи.