Функциональная асимметрия мозга (продолжение)
Начало здесь
Я знаю человека, который никому не верит. По его утверждению, люди практически всегда говорят не то, что думают на самом деле, а за каждым высказанным словом у них имеется специфический подтекст. Конечно, я не мог не упрекнуть моего знакомого в категоричности, на что последовал выпад с его стороны. «Вот видишь, ты начинаешь спорить, потому что тебе эта мысль просто не нравится. Потом ты, наверняка, процитируешь на память какого-нибудь философа или поэта, чтобы выглядеть умником или чтобы заручиться книжным авторитетом. Потом укажешь мне на моё неверие в волю или свободу сознания и попытаешься пристыдить меня этим. И всё это ради того, чтобы победить. Сколько умственных сил ты затратишь только ради эмоции, а не ради истины!»
Позже я осознал своеобразную правоту моего оппонента. По выражению поэта, «мысль изречённая есть ложь» - поскольку по выражению учёного, изрекает её не то полушарие, которое производит. Психологи и нейропсихологи раз за разом убеждались, что подоплёку можно найти в любом сделанном человеком действии или сказанной фразе. По всей видимости, это пошло с ещё Фрейда, который детерминировал мышление человека его бессознательным и искал в снах, фантазиях или речах неуклонный сексуальный контекст, как самый мощный бессознательный зов либидо. А чего только стоит излюбленный в психоанализе метод свободных ассоциаций, по которому бессознательное говорит о себе посредством мыслей, случайно пришедших в голову?
Конечно мотив о том, что индивид уже детерминирован или предопределён во всех своих действиях и суждениях, один из центральных выводов психологической мысли. Если вспомнить уже упоминавшееся «я никому не верю», то этот вывод засветится новыми красками: совсем не важно, что человек говорит, на уме у него всё равно другое. Здесь даже не важно, врёт ли он или нет, потому как план выражение (речь) практически никогда не совпадает с планом содержания (мысли). Иногда это видно очень хорошо. Например, когда ребенок перед сном говорит, что хочет есть, он может вовсе не хотеть есть. Смысл этой фразы для него может быть в другом: «я не хочу спать». Чтобы не выражать это прямо - поскольку отрицательный ответ очевиден - он маскирует это под желание есть и пока родитель будет возиться с едой, ребёнок будет наслаждаться игрой или просмотром телевизора. Дети очень часто прибегают к подобным манипуляциям, поэтому с истинным значением их фраз нужно быть проницательным.
По большому счёту, расхождения между словом и мыслью можно найти в коммуникации повсеместно. Например, когда человек начинает с вами о чём-то спорить, это не всегда значит, что вы по его мнению не правы; часто спорщик выражает своё превосходство или отношение к вам, пусть даже бессознательно. Я могу быть вовсе не против того, что Пелевин неплохой писатель, но когда это будет утверждать мой сосед, то я сделаю всё, чтобы высказать пренебрежение к его словам, поскольку не уважаю самого соседа. Кстати спор ради истины ведётся только в 5% случаев, в остальных спорщики руководствуются другими мотивами, как правило, неосознаваемыми.
В сущности, проблема сводится к вопросу о порождении мысли и речи, что подводит тему к функциональной асимметрии мозга. Человек не знает, о чем он будет говорить до тех пор, пока не заговорит. Этот момент давно мучает нейропсихологов, которые добавляют к этому феномену ещё то, что в процессе говорения происходит трансформация первоначального замысла мысли. Иногда я неудовлетворен тем, что не смог выразить задуманное как хотел, иногда я, наоборот, говорю красивые фразы, не имеющие никакого содержания. Л.С.Выгодский по этому поводу был краток: «единицы мысли и единицы речи не совпадают». То, где язык мысли и язык речи встречается называется универсальным предметным кодом - на основе готового знакового материала оформляется замысел будущего высказывания.
То, что следует до замысла - мотив, рождается в правом полушарии. Можно сказать, что мотив в принципе плохо осознаваем: всё-таки сказывается правополушарная топика бессознательного. Именно мотив запускает механизм речепорождения. До развертывания его в обычное высказывание, он должен напитаться лексическими особенностями правого полушария (где представлены только конкретные образы), «опредметиться» (то есть, из всего словарного запаса должны выделиться только связанные с мыслью слова), перекодироваться для перехода к левому полушарию, перейдя туда, продолжить перекодировку, но уже усилиями левого полушария, которое начнёт разворачивать всё это в текст, потом ещё раз наполниться лексикой, стать грамматически правильным и, наконец, реализоваться послогово. На каждом этапе мысль может меняться в соответствии с языком, однако мотив, или то для чего человек говорит что-то, будет оставаться неизменным. Поэтому высказывание всегда будет иметь за собой какой-то невысказанный смысл, может даже совершенно противоположный изреченному. В крайнем случае, всегда может вмешаться рациональное левое полушарие.
«По нашему мнению, имеющиеся факты в какой-то степени касаются и чрезвычайно спорной проблемы осознанного и неосознаваемого. Мысль правого полушария - это образ, гештальт. Такая мысль может служить основой догадки, интуиции. Но эта мысль не только глобальная, нерасчленённая и смутная. Не имея соответствующего языкового оформления, она скрыта не только для других, но и для себя. Пройдя тот путь, о котором только что говорилось, и ставши мыслью левого полушария, она становится годной не только для сообщения другому, но и раскрывается для себя. Но одновременно она изменяется, становится логизирующей. На этом пути теряются догадка и интуиция, но появляются суждение и умозаключение, которые всегда эксплицитны, всегда освещены прожектором осознанности. Иными словами, коллизия осознанного и неосознанного - это тоже проблема движения от глубинных структур к поверхностным, движения от правого полушария к левому». (Баллонов «ФАМ и организация речевой деятельности»)
Именно из-за такого движения, мысль, сама по себе эмоциональная, иррациональная, должна стать, во-первых, грамотной с точки зрения зыка, а во-вторых, пройти «цензуру» левого полушария, которое её приведёт в нормальный вид. Понятие «цензура» в данном контексте отличается от фрейдистского термина. Здесь она означает некую маскировку мысли, чтобы она не казалась абсурдной или нелогичной. Если отключить левое полушарие, то речь наполнится разного рода клише и стандартными высказываниями. Каждый знает свой лексический состав таких высказываний по непроизвольной реакции испуга, удивления, восхищения и т.п.
Стратегии обоих полушарий в обработке информации тоже сильно разнятся. Так, профессор Леви проводил эксперименты над больными с расщеплённым мозгом (где работает только одно полушарие и рассечено мозолистое тело). Опыты заключались в том, что испытуемых просили выбрать правой или левой рукой небольшие деревянные предметы в соответствии с изображениями этих предметов. Левая рука (управляемая правым полушарием) справлялась с заданием значительно лучше. Но куда более важным выводом стало то, что оба полушария по-разному подходят к решению задач. Правая рука (левое полушарие) легче справлялась с действиями, которые можно описать словами, но трудно различить зрительно. А левая рука, наоборот, справлялась легче с заданиями, в которых главную роль играло визуальное сходство предмета и изображения. Другой эксперимент касался сопоставления разных картинок. Левое полушарие старалось соединить изображения по смысловому сходству (нож с вилкой), а правое основалось на внешнем сходстве (шляпа с полями и тарелка с тортом). Неудивительно, поэтому, что правое полушарие в своей работе использует невербальные и образные компоненты.
Другим занятным экспериментом являлось следующее. Испытуемым давали несложный силлогизм, на который они должны были дать ответ. Например:
Во всех реках, где ставят сети, водится рыба
На реке Нева ставят сети
Водится в Неве рыба или нет?
или:
Каждый художник умеет рисовать зайца
Дюрер - художник
Умеет Дюрер рисовать зайца или нет?
Левое полушарие в 95% случаев подходило к решению силлогизмов теоретически, в 5% эмпирически. Решение сопровождалось однозначным комментарием: «Если здесь написано, что Дюрер - художник, значит он умеет рисовать зайца». Правое полушарие теоретически подходило к решению лишь в 69% случаев, причём, работа таким испытуемым давалась медленно и с волнением. Почти в половине случаев ПП задействовало эмпирический подход: «Водится ли в Неве рыба? Да, водится, сам ловил, ел». Задача на логику этим полушарием не воспринималась.
Степень уверенности и скорость ответа при решении силлогизмов разнились. Например, одна больная с высшим техническим образованием, прекрасно решавшая всё левым полушарием, засомневалась вдруг правым: равны ли стороны у квадрата.
Другой тест предполагал расшифровку метафор и идиом. Напомним, что больные могли решать задание только одним полушарием, поскольку другое было угнетено с помощью электросудорожной терапии. Каждому испытуемому одновременно предлагали прочитать три карточки, на одной из которых была напечатана метафора (идиома) («Горит Восток»), на другой - формально сходная с ней фраза («Горит дом») и на третьей - фраза, интерпретирующая данную метафору («Восходит Солнце»). Испытуемый должен был положить вместе карточки, которые по его мнению, подходят друг другу. Правильными считались ответы, когда вместе оказывались метафоры и их интерпретации («Горит Воскок» - «Восходит Солнце»), формальными - когда объединялись формально сходные фразы («Горит Восток» - «Горит дом»), и нелепыми считались ответы типа «Горит дом» - «Восходит Солнце». Другими метафорами были, например:
Выплыл серебряный серп
Вынули стальной серп
Взошла Луна
и идиомы:
Он сидит сложа руки
Он сидит на стуле
Он бездельник
Эксперимент показал, что левое полушарие гораздо чаще, чем в контроле и чем правое полушарие, пользуется формальным принципом расшифровки идиом, ориентируясь на поэлементный состав фраз; именно его сфера - нелепые ответы. Подобных ответов правое полушарие никогда не даёт. Более того, изолированно функционирующее правое полушарие понимает идиомы не только существенно лучше, чем левое, но и лучше, чем оба полушария вместе в контрольных условиях.
Обобщая выводы можно сказать, что правое полушарие - носитель метафорического (архаического, мифологического) сознания - помнит идиомы и необходимо участвует в дешифровке метафор, пользуясь при этом не поэлементным, лингвистическим анализом, а целостным, гештальтным восприятием. Те же черты правое полушарие проявляет и при решении силлогизмов: строго говоря, силлогизмов оно не решает, а пытается создать на предложенную тему свою модель, питаемую накопленным жизненным опытом. Правому полушарию важнее вспомнить, есть ли в Неве рыба и как она ловилась, и выяснить практически, делится ли 705 на 5, нежели довериться ненадёжным заявлениям. «Всё это ассоциируется с идеями Гуревича об архаическом сознании - цикличном, заполненном конкретными событиями времени (а не времени вообще), о его абсолютном предпочтении старого, известного, проверенного и отсутствии всякого интереса к новому, априорному, существующему вне и до опыта. Для такого провополушарного сознания важно лишь то, что существует в самом опыте и составляет его неотъемлемую часть, которую невозможно выделить из жизненной ткани». (Черниговская, Деглин «Метафорическое и силлогистическое мышление»)
Иной мир левого полушария, носителя «научного мышления», новой информации, формальной логики. Одно, без правого полушария, оно не помнит идиом и, хотя пытается, но почти не может расшифровать метафоры, т.к. для этого одного структурирования недостаточно. Зато с чисто логической задачей решения силлогизмов оно справляется блестяще - ему хватает одной известной и выученной схемы решения, оно не пытается проверить, припоминая свой опыт, «так ли». Также оно ориентированно на восприятие не просто новой, но и рационально поданной информации. (Там же)
Как видно, это две разные философии полушарий, причём не следует по старой традиции утверждать, что правое полушарие символизирует отсталость, неразвитость, детское мышление, поскольку не в меньшей, если не в большей степени, чем левое, оно является участником творческого процесса, его символ стало быть - поэзия. Оно также «творит» мысль, поэтому можно осторожно предположить, что, поскольку первопричина мысли - мотив и сама мысль приходят из области, в которой доминирует бессознательное, создаётся впечатление, что мысль приходит нарочно, сама по себе. Но вскоре ей предстоит постигнуть по выражению Выгодского, «драму слова и мысли», когда ей займётся левое полушарие.
Таким образом, мы приходим к классической бинарной оппозиции, с одной стороны которой находится абсолютная логика, доведённая до схоластики, а с другой, абсолютное чувство, доведенное до безосновательного действия. Причём моменты крайностей приходят и не в состоянии «расщеплённого мозга». Скажем, при волнении, включается вторая система, поэтому совершенные действия уже после осознаются как иррациональные. Или, наоборот, крайний случай левополушарнизма т.н. «холодный расчет», где правит логика и нет места чувствам. Середина процессов полушарий действительно золотая и только центр балансирует личность. Однако есть момент, где крайности не уравнены, а устранены, и где бинарной оппозиции нет места. Об этом - в следующей части.