(no subject)
Продолжаем разбирать вот это стихотворение Ивана Давыдова
Мне тридцать пять, я живу в Москве.
Этот город построен на лжи и воровстве.
Начало см. тут: http://nemiroff.livejournal.com/3239596.html. Там разбирались семантика и устройство клаузулы.
Переходим к ритмике. Считаем:
Всё более-менее понятно со второй строкой: анапест со вставным слогом на последней стопе.
Если бы было:
этот город построен на лжи и ворОвстве -
был бы совершенно правильный анапест, важный, мерный, степенный.
Равномерное чередование слогов: "безударный - безударный - УДАРНЫЙ"; б - б - У); (б - б - У); (б - б - У ) - Повторяющийся непрерывно цикл ударных и безударных - он и называется стопой. Сам цикл (стопа) того вида (б - б - У), который -здесь - она называется "анапестической". В данном случае она повторяется четырежды - анапест, следовательно, четырёхстопный.
И он такой и есть - первые три стопы. Кстати, ритмика и семантике соответствует - описанию Града на Семи Холмах, Столицы Полумира. Важное и степенное, каковое описание Столице Полумира и пристало. Пусть описание и обличительное - но обличение, как и положено, происходит с кафедры и амвона, гражданином в статуарно драпированной римской тоге, воздевшим перст и обличающим плавно и соразмерно, как положено уважающему себя оратору, со всеми присущими этому делу поэтическими риторическими завываниями:
этот гооород построооооен на лжииии …
и вот тут ударение делает скачок, отскакивая со своего положенного места на слог вправо - и степенный велеречивый анапест вдруг становится тоненьким воплем Видопясова: "и воровствЕ! и воровствЕ! и воровствЕ ", переходящим (это уже за пределами стиха, но это видно! последействие!) в бешеную пляску Витта, конвульсии и пену изо рта: ненавижу, блять! заебали, блять! отрезать полжопы, пытать и вешать, убивать, убивать, убивать! Мамо, мамо, забери меня отсюда! они льют мне на голову холодную воду!
Вот какова сила одного-единственного смещения ударного слога.
(Само собой, Иван Давыдов ничего этого не думал, когда это писал, и, возможно, вообще не знает, что такое анапест. Поэт это всё чувствует и делает интуитивно, конечно. Бессознательно.
Ну так и Шумахер вполне может не знать, что там у него под капотом болида, и гоняет, руководствуясь исключительно чутьём. Но мы-то не шумахеры, мы механики - нам это знать, как оно там всё под капотом крутится, в результате чего и получаются такие удивительные виражи - положено.)
2. С первой строкой немного сложней, там ещё больше ритмических фокусов, мы её чуть попозже разберём.
3. А это только один стих. А их в книжке - весьма немало, и все - ой да ачОча! В том числе и ритмосемантическое. Вот в этой:
Только сегодня как раз вышедшей из печати. И сегодня как раз её - презентация в галерее Гельмана на Винзаводе. В 19.00.
Автор будет лично. И будет лично, собственным ртом произносить вслух, по возможности, с выражением, указанные стихи собственного сочинения. Впервые в жизни, кстати.
Тираж крохотный, надеюсь, на всех не хватит.
Отсюда мораль: Приходите! Не пропустите!
Мне тридцать пять, я живу в Москве.
Этот город построен на лжи и воровстве.
Начало см. тут: http://nemiroff.livejournal.com/3239596.html. Там разбирались семантика и устройство клаузулы.
Переходим к ритмике. Считаем:
Всё более-менее понятно со второй строкой: анапест со вставным слогом на последней стопе.
Если бы было:
этот город построен на лжи и ворОвстве -
был бы совершенно правильный анапест, важный, мерный, степенный.
Равномерное чередование слогов: "безударный - безударный - УДАРНЫЙ"; б - б - У); (б - б - У); (б - б - У ) - Повторяющийся непрерывно цикл ударных и безударных - он и называется стопой. Сам цикл (стопа) того вида (б - б - У), который -здесь - она называется "анапестической". В данном случае она повторяется четырежды - анапест, следовательно, четырёхстопный.
И он такой и есть - первые три стопы. Кстати, ритмика и семантике соответствует - описанию Града на Семи Холмах, Столицы Полумира. Важное и степенное, каковое описание Столице Полумира и пристало. Пусть описание и обличительное - но обличение, как и положено, происходит с кафедры и амвона, гражданином в статуарно драпированной римской тоге, воздевшим перст и обличающим плавно и соразмерно, как положено уважающему себя оратору, со всеми присущими этому делу поэтическими риторическими завываниями:
этот гооород построооооен на лжииии …
и вот тут ударение делает скачок, отскакивая со своего положенного места на слог вправо - и степенный велеречивый анапест вдруг становится тоненьким воплем Видопясова: "и воровствЕ! и воровствЕ! и воровствЕ ", переходящим (это уже за пределами стиха, но это видно! последействие!) в бешеную пляску Витта, конвульсии и пену изо рта: ненавижу, блять! заебали, блять! отрезать полжопы, пытать и вешать, убивать, убивать, убивать! Мамо, мамо, забери меня отсюда! они льют мне на голову холодную воду!
Вот какова сила одного-единственного смещения ударного слога.
(Само собой, Иван Давыдов ничего этого не думал, когда это писал, и, возможно, вообще не знает, что такое анапест. Поэт это всё чувствует и делает интуитивно, конечно. Бессознательно.
Ну так и Шумахер вполне может не знать, что там у него под капотом болида, и гоняет, руководствуясь исключительно чутьём. Но мы-то не шумахеры, мы механики - нам это знать, как оно там всё под капотом крутится, в результате чего и получаются такие удивительные виражи - положено.)
2. С первой строкой немного сложней, там ещё больше ритмических фокусов, мы её чуть попозже разберём.
3. А это только один стих. А их в книжке - весьма немало, и все - ой да ачОча! В том числе и ритмосемантическое. Вот в этой:
Только сегодня как раз вышедшей из печати. И сегодня как раз её - презентация в галерее Гельмана на Винзаводе. В 19.00.
Автор будет лично. И будет лично, собственным ртом произносить вслух, по возможности, с выражением, указанные стихи собственного сочинения. Впервые в жизни, кстати.
Тираж крохотный, надеюсь, на всех не хватит.
Отсюда мораль: Приходите! Не пропустите!