У "Дюссо"
Кто читал роман Акунина "Смерть Ахиллеса" помнит, как Эраст Петрович, вернувшийся из Японии, стоит на вокзале, а вокруг него извозчики наперебой зазывают его в московские гостиницы. Это 1882 год, Эраст Петрович одет в "светло-песочный чесучовый костюм, широкополая
шляпа итальянской соломки, остроносые туфли с белыми гамашами и серебряными кнопками, в руке - изящная тросточка с серебряным же набалдашником".
Оглядев скучные станционные строения, молодой человек с не вполне понятным волнением вдохнул прокопченный вокзальный воздух и прошептал: "Господи боже, шесть лет". Однако долго предаваться мечтательности ему не позволили. В бой за красавца-брюнета, смотревшегося завидным клиентом, вступили лихачи из четырех гостиниц, что считались в первопрестольной самыми шикарными - "Метрополя" (Тут Акунин немного загнул. В то время Эраста Петровича могли только в Челыши отвезти), "Лоскутной", "Дрездена" и "Дюссо".
Метрополь Фандорина не устроил (японец Масса отдельно должен жить), ехать в Лоскутную его отговорили (муравейник), а между Дрезденом и Дюссо Эраст Петрович выбирает Дюссо.
- Эх, сударь! - вскричал последний из кучеров, молодой франт в малиновой жилетке, с набриолиненным до зеркального блеска пробором. -- У Дюссо все наилучшие писатели останавливались -- и Достоевский, и граф Толстой, и сам господин Крестовский.
Уловка гостиничного психолога, обратившего внимание на связки с книгами, удалась. Красавец-брюнет ахнул:
- Неужто граф Толстой?
- А как же, чуть в Москву пожалуют, так первым делом к нам-с.
- Малиновый уже подхватил два чемодана и деловито прикрикнул на японца. - Ходя-ходя, твоя за мной носи!
- Ну к Дюссо, так к Дюссо, - пожал плечами молодой человек, не ведая, что это его решение станет первым звеном в роковой цепочке последующих событий.
Дюссо слева
О самой гостинце мы узнаем, что содержалась она "на манер самых лучших парижских - с ливрейным швейцаром у парадного подъезда, с просторным вестибюлем, где в кадках росли азалии и магнолии, с собственным рестораном".
Гостинице ко времени приезда Эраста Петровича было уже лет двадцать. Открыл ее Павел Карлович (Иванович) Дюссо в середине 1860-х годов. Если верить тому, что я про него нашла, а нашла я только год его рождения - 1805, то к моменту открытия ресторана ему было около 60-ти лет.
Место, на котором открыли гостиницу, было старинное и интересное.
Во времена, когда стоял Пушечный двор, здесь из запруды реки Неглинной по прорытому каналу вода поступала в протоки, окружавшие стены Китай-города, усиливая этим неприступность в случае нападения врага. В 1802 году Пушечный двор и обветшавшая соседняя древняя церковь Иоакима и Анны были снесены. Когда реконструировалась площадь перед Большим театром здесь образовалась Пушечная площадь. Название напоминало о Пушечном дворе. Владение, простиравшееся от площади до Рождественки было передано грузинским царевичам Ираклию и Окропиру Георгиевичам. На территории владений стоят интересные по архитектуре дома, церковь Рождества, разбит обширный сад. Потом оба владения переходят к сестре прежних владельцев - царевне Марии Георгиевне и к ее дочери Тамаре. Конечно, оба дома не дают покоя москвоскому купечеству. Шутка ли - центр, рядом Китай-город, Кузнецкий мост, Охотный ряд. В 1830-х годах в домах начинают сдаваться помещения. Большой зал углового дома сдается под “Космограмму” - оптический театр, где “иностранец Г-н Иозеф Полло показывает световые картины с видом восточных, французских и испанских пейзажей, со знаменитыми замками, с тюремными подземельями и живописные картины - “Дмитрий Самозванец бросает в воду свою невесту” и т. п. В 1850-х годах в залах устраивались “Картинные галереи” с платой за вход по 50 копеек. Тут же велась торговля разноцветными китайскими шарами и детскими игрушками для елки.
Примерно тогда же в доме со двором, выходившим на улицу Рождественку, разместилось 6-е заведение дилижансов, отправляющихся в Петербург. А в уголовом доме открывается гостиница, которая в 1860-х принадлежит Дюссо. В гостинице 48 номеров по цене от полутора до двенадцати рублей в сутки и отличный ресторан. Всегда можно было заказать экипаж.
В конце 1870-х годов оба здания грузинских царевичей приобретает потомственный почетный гражданин Герасим Иванович Хлудов, после смерти которого владение переходит к его дочерям - женам крупнейших купцов-предпринимателей: Прохоровой, Востряковой, Лукутиной. В это время здания несколько меняют свой вид, к ним делаются пристройки (арх. В. Залесский и П. Скоморошенко). А уже в начале 1890-х годов архитектор С.С.Эйбушиц встраивает старое уголовое здание в новое четырехэтажное строение. Рядом архитектор Л.С.Кекушев строит другой дом, который дошел до нашего времени, а тогда в нем были “Центральные бани”, магазины, инематограф “Новости”.
Театральный проезд, владения Хлудова справа.
Эраста Петровича не обманули, гостиницу действительно людил граф Толстой и нередко в ней останавливался.
У Александра Славуцкого в статье о Толстом читаем: "..в молодости Толстой вел разгульную жизнь, прожигая «пропасть денег». Например, он посещал самый дорогой ресторан Дюссо, оплачивая там счета в 12 рублей, на которые в то время можно было купить корову и молодого рысака. А чтобы расплатиться с карточными долгами, ему в свое время пришлось продать несколько маленьких деревушек".
Анна Каренина около Дюссо. Не помню, она к Вронскому заходила, или к Каренину.
А будучи уже женатым, он поселяет у Дюссо героев своего романа "Анна Каренина". Тут останавливаются Левин, Вронский, тут находит Каренина Стива Облонский: "Давно ли?, А я вчера был у Дюссо и вижу на доске "Каренин", а мне и в голову не пришло, что это ты! - говорил Степан Аркадьич, всовываясь с головой в окно кареты. - А то я бы зашел".
"На доске". Было такое у Дюссо заведение. Всех постояльцев выписывали на доску при входе. Такое нарушение конфиденциальности иногда здорово мешало постояльцам. Зато московские бездельники любили заходить к Дюссо в буфет, а заодно посмотреть не приехал ли какой-нибудь знакомец.
У Дюссо останавливался и Федор Михайлович Достоевский в 1866 году, однако у А.П.Милюкова в биографии писателя можно прочесть, как не понравилась ему гостиница: "В июле он писал мне из села Люблина, куда, по его словам, бежал из гостиницы Дюссо, потому что номер его в жаркие дни "походил на русскую печку, когда начнут в нее сажать хлебы", и, следовательно, работать там не было никакой возможности".
А может не от жары, а от кредиторов сбежал Достоевский из Москвы, ведь у Дюссо его легко могли найти, увидев его имя на доске постояльцев.
Однако вернувшись в Москву в марте 1867 года он поселился у Дюссо со своей женой. “Каждое утро, - вспоминала А.Г.Достоевская, - мы отправлялись осматривать достопримечательности города... Побывали мы и на Воробьевых горах. Федор Михайлович, москвич по рождению, был отличным чичероне и рассказывал мне много интересного про особенности Первопрестольной”.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
В июне 1882 году в московской гостинице «Дюссо» умер М.Скобелев при очень странных обстоятельствах. У героя Балканской войны официально был зарегистрирован «паралич сердца», но по Москве ходили упорные слухи: одни предполагали, что его отравили агенты иностранных государств или масоны, другие считали это политическим убийством. И до сих пор тайна его смерти остается тайной за семью печатями...
Смерть Скобелева приходится расследовать Эрасту Петровичу Фандорину, и он приходит к своим выводам. Расследовал смерть Белого генерала и Владимир Гиляровский.
"Я приехал в Москву вечером, а днем прах Скобелева был отправлен в его Рязанское имение.
В Москве я бросился на исследования из простого любопытства, так как писать, конечно, ничего было нельзя.
Говорили много и, конечно, шепотом, что он отравлен немцами, что будто в ресторане - не помню в каком - ему послала отравленный бокал с шампанским какая-то компания иностранцев, предложившая тост за его здоровье... Наконец, уж совсем шепотом, с оглядкой, мне передавал один либерал, что его отравило правительство, которое боялось, что во время коронации, которая будет через год, вместо Александра III, обязательно объявят царем и коронуют Михаила II, Скобелева, что пропаганда ведется
тайно и что войска, боготворящие Скобелева, совершат этот переворот в самый день коронации, что все уж готово. Этот вариант я слыхал и потом." (В.Гиляровский "Мои скитания")
К такой разгадке пришел и проницательный Э.П.Фандорин.
"А на самом деле вышло гораздо проще. - читаем дальше у дяди Гиляя. -
Умер он не в своем отделении гостиницы Дюссо, где останавливался, приезжая в Москву, как писали все газеты, а в номерах "Англия". На углу Петровки и Столешникова переулка существовала гостиница "Англия" с номерами на улицу и во двор. Двое ворот вели во двор, один из Столешникова переулка,
а другие в Петровки, рядом с извозчичьим трактиром. Во дворе были флигеля с номерами. Один из них двухэтажный сплошь был населен содержанками и девицами легкого поведения, шикарно одевавшимися. Это были, главным образом, иностранки и немки из Риги.
Большой номер, шикарно обставленный в нижнем этаже этого флигеля, занимала блондинка Ванда, огромная прекрасно сложенная немка, которую знала вся кутящая Москва.
И там на дворе от очевидцев я узнал, что рано утром 25 июня к дворнику прибежала испуганная Ванда и сказала, что у нее в номере скоропостижно умер офицер. Одним из первых вбежал в номер парикмахер И.А.Андреев, задние двери квартиры которого как раз против дверей флигеля. На стуле, перед столом, уставленном винами и фруктами, полулежал без признаков жизни Скобелев. Его сразу узнал Андреев. Ванда молчала, сперва не хотела его называть.
В это время явился пристав Замойский, сразу всех выгнал и приказал жильцам:
- Сидеть в своем номере и носа в коридор не показывать!
Полиция разогнала народ со двора, явилась карета с завешанными стеклами, и в один момент тело Скобелева было увезено к Дюссо, а в 12 часов дня в комнатах, украшенных цветами и пальмами, высшие московские власти уже присутствовали на панихиде."
"Подозрение о причастности Ванды к смерти Скобелева полиция отвергла, однако за ней прочно укрепилось прозвище «могила Скобелева»" - можно прочесть в биографии Скобелева, написанной Б.Костиным.
1890-1910-е
При гостинице у Дюссо был фешенебельный французский ресторан, который славился на всю Москву.
О том, что граф Толстой оставлял там по 12 рублей мы уже писали. А вот что писал Некрасов в "Современнике".
У Дюссо готовят славно
Юбилейные столы.
Там обедают издавно
Триумфаторы-орлы.
Еще одним постояльцем у Дюссо был Петр Ильич Чайковский, но вот нравилась ли ему кухня у Дюссо я не поняла. В письме фон Мекк летом 1877 года Чайковский писал: "Не могу также понять, отчего, будучи так чутки к музыке, Вы можете быть сторонницей Писарева, который доказывал, что любить музыку так же глупо, как любить соленые огурцы, и что Бетховен настолько же велик, насколько велик повар у Дюссо".
Да, что там говорить. "Дюссо" был героем многих литературных произведений
В маленькой пьесе Апухтина "КРАСНОМУ ЯБЛОЧКУ ЧЕРВОТОЧИНКА НЕ В УКОР"
Князь восклицает:
А я... я жду ответа!
Для вас я пренебрег родными, мненьем света,
Свободой, деньгами, кредитом у Дюссо...
Для вас, для вас одной я, словом, бросил все...
Я думаю, всегда для дамы это лестно...
Разве можно не оценить такую жертву?
Революционеры идут мимо Дюссо
1920-30-е
1980-е. Узнаете?
шляпа итальянской соломки, остроносые туфли с белыми гамашами и серебряными кнопками, в руке - изящная тросточка с серебряным же набалдашником".
Оглядев скучные станционные строения, молодой человек с не вполне понятным волнением вдохнул прокопченный вокзальный воздух и прошептал: "Господи боже, шесть лет". Однако долго предаваться мечтательности ему не позволили. В бой за красавца-брюнета, смотревшегося завидным клиентом, вступили лихачи из четырех гостиниц, что считались в первопрестольной самыми шикарными - "Метрополя" (Тут Акунин немного загнул. В то время Эраста Петровича могли только в Челыши отвезти), "Лоскутной", "Дрездена" и "Дюссо".
Метрополь Фандорина не устроил (японец Масса отдельно должен жить), ехать в Лоскутную его отговорили (муравейник), а между Дрезденом и Дюссо Эраст Петрович выбирает Дюссо.
- Эх, сударь! - вскричал последний из кучеров, молодой франт в малиновой жилетке, с набриолиненным до зеркального блеска пробором. -- У Дюссо все наилучшие писатели останавливались -- и Достоевский, и граф Толстой, и сам господин Крестовский.
Уловка гостиничного психолога, обратившего внимание на связки с книгами, удалась. Красавец-брюнет ахнул:
- Неужто граф Толстой?
- А как же, чуть в Москву пожалуют, так первым делом к нам-с.
- Малиновый уже подхватил два чемодана и деловито прикрикнул на японца. - Ходя-ходя, твоя за мной носи!
- Ну к Дюссо, так к Дюссо, - пожал плечами молодой человек, не ведая, что это его решение станет первым звеном в роковой цепочке последующих событий.
Дюссо слева
О самой гостинце мы узнаем, что содержалась она "на манер самых лучших парижских - с ливрейным швейцаром у парадного подъезда, с просторным вестибюлем, где в кадках росли азалии и магнолии, с собственным рестораном".
Гостинице ко времени приезда Эраста Петровича было уже лет двадцать. Открыл ее Павел Карлович (Иванович) Дюссо в середине 1860-х годов. Если верить тому, что я про него нашла, а нашла я только год его рождения - 1805, то к моменту открытия ресторана ему было около 60-ти лет.
Место, на котором открыли гостиницу, было старинное и интересное.
Во времена, когда стоял Пушечный двор, здесь из запруды реки Неглинной по прорытому каналу вода поступала в протоки, окружавшие стены Китай-города, усиливая этим неприступность в случае нападения врага. В 1802 году Пушечный двор и обветшавшая соседняя древняя церковь Иоакима и Анны были снесены. Когда реконструировалась площадь перед Большим театром здесь образовалась Пушечная площадь. Название напоминало о Пушечном дворе. Владение, простиравшееся от площади до Рождественки было передано грузинским царевичам Ираклию и Окропиру Георгиевичам. На территории владений стоят интересные по архитектуре дома, церковь Рождества, разбит обширный сад. Потом оба владения переходят к сестре прежних владельцев - царевне Марии Георгиевне и к ее дочери Тамаре. Конечно, оба дома не дают покоя москвоскому купечеству. Шутка ли - центр, рядом Китай-город, Кузнецкий мост, Охотный ряд. В 1830-х годах в домах начинают сдаваться помещения. Большой зал углового дома сдается под “Космограмму” - оптический театр, где “иностранец Г-н Иозеф Полло показывает световые картины с видом восточных, французских и испанских пейзажей, со знаменитыми замками, с тюремными подземельями и живописные картины - “Дмитрий Самозванец бросает в воду свою невесту” и т. п. В 1850-х годах в залах устраивались “Картинные галереи” с платой за вход по 50 копеек. Тут же велась торговля разноцветными китайскими шарами и детскими игрушками для елки.
Примерно тогда же в доме со двором, выходившим на улицу Рождественку, разместилось 6-е заведение дилижансов, отправляющихся в Петербург. А в уголовом доме открывается гостиница, которая в 1860-х принадлежит Дюссо. В гостинице 48 номеров по цене от полутора до двенадцати рублей в сутки и отличный ресторан. Всегда можно было заказать экипаж.
В конце 1870-х годов оба здания грузинских царевичей приобретает потомственный почетный гражданин Герасим Иванович Хлудов, после смерти которого владение переходит к его дочерям - женам крупнейших купцов-предпринимателей: Прохоровой, Востряковой, Лукутиной. В это время здания несколько меняют свой вид, к ним делаются пристройки (арх. В. Залесский и П. Скоморошенко). А уже в начале 1890-х годов архитектор С.С.Эйбушиц встраивает старое уголовое здание в новое четырехэтажное строение. Рядом архитектор Л.С.Кекушев строит другой дом, который дошел до нашего времени, а тогда в нем были “Центральные бани”, магазины, инематограф “Новости”.
Театральный проезд, владения Хлудова справа.
Эраста Петровича не обманули, гостиницу действительно людил граф Толстой и нередко в ней останавливался.
У Александра Славуцкого в статье о Толстом читаем: "..в молодости Толстой вел разгульную жизнь, прожигая «пропасть денег». Например, он посещал самый дорогой ресторан Дюссо, оплачивая там счета в 12 рублей, на которые в то время можно было купить корову и молодого рысака. А чтобы расплатиться с карточными долгами, ему в свое время пришлось продать несколько маленьких деревушек".
Анна Каренина около Дюссо. Не помню, она к Вронскому заходила, или к Каренину.
А будучи уже женатым, он поселяет у Дюссо героев своего романа "Анна Каренина". Тут останавливаются Левин, Вронский, тут находит Каренина Стива Облонский: "Давно ли?, А я вчера был у Дюссо и вижу на доске "Каренин", а мне и в голову не пришло, что это ты! - говорил Степан Аркадьич, всовываясь с головой в окно кареты. - А то я бы зашел".
"На доске". Было такое у Дюссо заведение. Всех постояльцев выписывали на доску при входе. Такое нарушение конфиденциальности иногда здорово мешало постояльцам. Зато московские бездельники любили заходить к Дюссо в буфет, а заодно посмотреть не приехал ли какой-нибудь знакомец.
У Дюссо останавливался и Федор Михайлович Достоевский в 1866 году, однако у А.П.Милюкова в биографии писателя можно прочесть, как не понравилась ему гостиница: "В июле он писал мне из села Люблина, куда, по его словам, бежал из гостиницы Дюссо, потому что номер его в жаркие дни "походил на русскую печку, когда начнут в нее сажать хлебы", и, следовательно, работать там не было никакой возможности".
А может не от жары, а от кредиторов сбежал Достоевский из Москвы, ведь у Дюссо его легко могли найти, увидев его имя на доске постояльцев.
Однако вернувшись в Москву в марте 1867 года он поселился у Дюссо со своей женой. “Каждое утро, - вспоминала А.Г.Достоевская, - мы отправлялись осматривать достопримечательности города... Побывали мы и на Воробьевых горах. Федор Михайлович, москвич по рождению, был отличным чичероне и рассказывал мне много интересного про особенности Первопрестольной”.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
В июне 1882 году в московской гостинице «Дюссо» умер М.Скобелев при очень странных обстоятельствах. У героя Балканской войны официально был зарегистрирован «паралич сердца», но по Москве ходили упорные слухи: одни предполагали, что его отравили агенты иностранных государств или масоны, другие считали это политическим убийством. И до сих пор тайна его смерти остается тайной за семью печатями...
Смерть Скобелева приходится расследовать Эрасту Петровичу Фандорину, и он приходит к своим выводам. Расследовал смерть Белого генерала и Владимир Гиляровский.
"Я приехал в Москву вечером, а днем прах Скобелева был отправлен в его Рязанское имение.
В Москве я бросился на исследования из простого любопытства, так как писать, конечно, ничего было нельзя.
Говорили много и, конечно, шепотом, что он отравлен немцами, что будто в ресторане - не помню в каком - ему послала отравленный бокал с шампанским какая-то компания иностранцев, предложившая тост за его здоровье... Наконец, уж совсем шепотом, с оглядкой, мне передавал один либерал, что его отравило правительство, которое боялось, что во время коронации, которая будет через год, вместо Александра III, обязательно объявят царем и коронуют Михаила II, Скобелева, что пропаганда ведется
тайно и что войска, боготворящие Скобелева, совершат этот переворот в самый день коронации, что все уж готово. Этот вариант я слыхал и потом." (В.Гиляровский "Мои скитания")
К такой разгадке пришел и проницательный Э.П.Фандорин.
"А на самом деле вышло гораздо проще. - читаем дальше у дяди Гиляя. -
Умер он не в своем отделении гостиницы Дюссо, где останавливался, приезжая в Москву, как писали все газеты, а в номерах "Англия". На углу Петровки и Столешникова переулка существовала гостиница "Англия" с номерами на улицу и во двор. Двое ворот вели во двор, один из Столешникова переулка,
а другие в Петровки, рядом с извозчичьим трактиром. Во дворе были флигеля с номерами. Один из них двухэтажный сплошь был населен содержанками и девицами легкого поведения, шикарно одевавшимися. Это были, главным образом, иностранки и немки из Риги.
Большой номер, шикарно обставленный в нижнем этаже этого флигеля, занимала блондинка Ванда, огромная прекрасно сложенная немка, которую знала вся кутящая Москва.
И там на дворе от очевидцев я узнал, что рано утром 25 июня к дворнику прибежала испуганная Ванда и сказала, что у нее в номере скоропостижно умер офицер. Одним из первых вбежал в номер парикмахер И.А.Андреев, задние двери квартиры которого как раз против дверей флигеля. На стуле, перед столом, уставленном винами и фруктами, полулежал без признаков жизни Скобелев. Его сразу узнал Андреев. Ванда молчала, сперва не хотела его называть.
В это время явился пристав Замойский, сразу всех выгнал и приказал жильцам:
- Сидеть в своем номере и носа в коридор не показывать!
Полиция разогнала народ со двора, явилась карета с завешанными стеклами, и в один момент тело Скобелева было увезено к Дюссо, а в 12 часов дня в комнатах, украшенных цветами и пальмами, высшие московские власти уже присутствовали на панихиде."
"Подозрение о причастности Ванды к смерти Скобелева полиция отвергла, однако за ней прочно укрепилось прозвище «могила Скобелева»" - можно прочесть в биографии Скобелева, написанной Б.Костиным.
1890-1910-е
При гостинице у Дюссо был фешенебельный французский ресторан, который славился на всю Москву.
О том, что граф Толстой оставлял там по 12 рублей мы уже писали. А вот что писал Некрасов в "Современнике".
У Дюссо готовят славно
Юбилейные столы.
Там обедают издавно
Триумфаторы-орлы.
Еще одним постояльцем у Дюссо был Петр Ильич Чайковский, но вот нравилась ли ему кухня у Дюссо я не поняла. В письме фон Мекк летом 1877 года Чайковский писал: "Не могу также понять, отчего, будучи так чутки к музыке, Вы можете быть сторонницей Писарева, который доказывал, что любить музыку так же глупо, как любить соленые огурцы, и что Бетховен настолько же велик, насколько велик повар у Дюссо".
Да, что там говорить. "Дюссо" был героем многих литературных произведений
В маленькой пьесе Апухтина "КРАСНОМУ ЯБЛОЧКУ ЧЕРВОТОЧИНКА НЕ В УКОР"
Князь восклицает:
А я... я жду ответа!
Для вас я пренебрег родными, мненьем света,
Свободой, деньгами, кредитом у Дюссо...
Для вас, для вас одной я, словом, бросил все...
Я думаю, всегда для дамы это лестно...
Разве можно не оценить такую жертву?
Революционеры идут мимо Дюссо
1920-30-е
1980-е. Узнаете?