«Четверть века назад в “Огоньке” был мой материал о том, как Жданову персики возили самолетами…»
Оригинал взят у alter_vij в «Четверть века назад в “Огоньке” был мой материал о том, как Жданову персики возили самолетами…»
.
В процессе изучения фейсбучно-жежешного творчества г-на Курляндского, всплыл еще один прекраснейший персонаж. Рекомендую:
Андрей Юрьевич Чернов.
У этого замечательного г-на присутствует практически официальная справка о том, что он относится к самым сливкам рукопожатной публики:
Он там среди подписантов известного публичного доноса с призывами покарать и «раздавить гадину», как раз между Юрием Черниченко и Мариэттой Чудаковой (кстати, помните этих феерических персонажей?) Сейчас, правда, от г-на Чернова следуют робкие утверждения, что он в октябре 1993-го это сам не подписывал, а просто не отказал «моральным авторитетам»…
Короче, персонаж очень смешной и характерный.
«Что тут говорить? Хватит говорить… Эти тупые негодяи понимают только силу» - это я цитирую то, что Вы подписали, г-н Чернов.
Кстати, тогда, 20 лет назад, лично я, 18-летний, был там, у «Белого дома»… Имею ли я после этого право сейчас пожелать Вам то, что Вы тогда пожелали мне? ;-)
Но вернёмся из 1993 года к товарищу Жданову.
Так вот, в связи с выходом моей книги о Жданове, г-н Чернов отписался и в фейсбуке г-на Курляндского и у себя в ЖЖ. Это любопытно и достойно изучения, подобно тому, как врач изучает бактерии не всегда приличных субстанций:
НЕМНОГО О ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ ТОВАРИЩЕ ЖДАНОВЕ
Только что вышла в ЖЗЛ книжка о нем.
Хорошая ли плохая, -- не знаю. И вряд ли узнаю. Для меня этот палач не более замечателен, чем все прочие.
Впрочем, в серии ЖЗП, наверное, прочитал бы...
Четверть века назад в "Огоньке" был мой материал о том, как в блокаду питался Смольный, как Жданову персики возили самолетами, и как блинчики в кастрюльке везли через весь город на эмке. Готовил этот материал я по воспоминаниям выживших.
Было там и архивное фото (официальное, тассовское!):"Мастер энской кондитерской фабрики печет пирожные-ромбабы". И дата: декабрь 1941.
А чего стоит одна сухая булка в помойном ведре Попкова (между дверями его квартиры), о которой рассказал композитор Дмитрий Алексеевич Толстой...
Они поднимались с матерью к себе домой, дверь была приотворена. Булка торчала из ведра.
Сын посмотрел на мать. А она сказала:
-- Сынок, будем гордыми.
И они прошли мимо. Умирать прошли. Мальчик Митя и его мама -- великая поэтесса той блокады Наталья Крандиевская.
(Справка: Попков той зимой жил не дома, а в Смольном, на квартире это обслуга жировала. Такое письмо я получил после публикации от пережившей "Ленинградское дело" дочери Попкова.)
А вот что не вошло в ту огоньковскую заметку: Лёша Герман пересказывал мне со слов одного из блокадников (кажется, инженера, но точно не помню) следующее... Того зимой 41-42-го вызвали в Смольный. Сил идти не было. И он лег и "катился". (Ветер был попутным, на Шпалерной всегда сквозняк, а тут еще и гололед.) Докатился. Отряхнулся. В отличие от Лихачева был препровожден в столовку. Там на столах стояли вазочки с хлебом. Более всего Германа поразил вывод рассказчика: "И я подумал: нет, всё-таки жива еще советская власть!"
Действительно, в 1989-90 гг. А.Ю.Чернов был сотрудником журнала «Огонёк». Думаю, нет нужды пояснять, что это было за изданьице там и тогда…
Самое интересное здесь - это уровень восприятия и уровень анализа, демонстрируемый г-ном Черновым. Для него «воспоминаниями» по освещаемой теме является банальный пересказ urban legends, городских легенд, баек и сплетен. Причём даже не баек и сплетен военного времени, а их отголосков, преломленных сумрачнымперестроечным сознанием ленинградской «интеллигенции» конца 80-х годов…
На историю с «булкой» стоит обратить внимание, как на пример «исторического метода» г-на Чернова и ему подобных - ах, Попков в том доме в блокаду не жил? ну значит «прислуга жировала»! И никаких, ни малейших сомнений… Ибо картинка соответствует символу веры г-на Чернова.
Мысль о том, что авиация Ленинградского фронта к концу 1941-го насчитывала полтысячи самолетов, и летчики регулярно летали на смерть в голову поэту Чернову не приходит. Мысль о том, что несколько десятков подводных лодок Балтфлота из Ленинграда регулярно сквозь минные поля ходили в боевые походы, в голову поэта Чернова не приходит тоже. Не приходит, потому что в противном случае он бы задумался о том, как и чем питались эти несколько тысяч летчиков и подводников в блокаде. А если бы он умел задумываться над такими «сложными» вопросами, вероятно, ему бы пришёл в голову ответ, зачем и для кого в первую очередь в Ленинграде всю блокаду работал спеццех «литерного пайка»… Это я о «ромбабах» по ссылке от Чернова. Интересно, готов ли г-н Чернов проклясть блокадных летчиков и подводников за их усиленное питание в блокаду? А то что ж одному Жданову за всех отдуваться…
За 25 лет в научный оборот, т.ч. по этой конкретной теме, введена масса и документов и мемуаров, заметно корректирующих наивный разоблачительный пафос четвертьвековой давности. Да и вообще за это время многое случившееся в стране должно было бы заставить думающего человека хотя бы немножко устыдиться своих благоглупостей из перестроечного «Огонька». Но г-н Чернов не устыдился… Хотя вот подписи под «письмом 42-х» октбяря 1993-го он уже немного устыдился. Может не всё потеряно и еще перед смертью и своего «Огонька» устыдится? Перед адским огоньком то стоило бы, Андрей Юрьевич…
Искра мысли о необходимости минимального критического анализа у г-на Чернова не проскальзывает даже при прямом намёке - вопросе о том, зачем было «через весь город возить блины для Жданова на эмке», если в соседнем помещении Смольного располагался повар Николай Щенников, обслуживавший в блокаду всю ленинградской верхушку... Чернов в ответ на этот намек самодовольно вещает, что никакой Щенников ему неизвестен… Действительно, зачем г-ну Чернову что-то знать, читать или изучать по затронутой им теме? Он же ж и так всё уже 25 лет знает, и книги по обсуждаемому вопросу ему не интересны.
Чтобы действительно показать пример настоящих воспоминаний о быте Жданова в блокаду (а не байки a la Чернов в стиле «расскажу, как мне рассказали, как одна тетя в дверную щель видела») приведу один конкретный пример. Это Михаил Хононович Нейштадт.
В 1941 году тогда 23-летний Михаил Нейштадт стал оператором центрального узла правительственной связи в Смольном. Всю войну он регулярно видел Жданова, он же принёс ему и телеграмму о победе 9 мая 1945 г., правда случилось это не в Ленинграде, а уже в Хельсинки. Но чтобы понять всю военную биографию Нейштадта сообщу лишь одно - помимо подвалов Смольного, он несколько месяцев, с декабря 1941-го провел на Невском пятачке, обеспечивая его связь с командованием Ленфронта. Тем, кто знает военную историю блокады, нет нужды объяснять, что это такое. Фактически, М.Х.Нейштадт несколько раз переплыл Стикс и чудом вернулся обратно…
Ему повезло выжить. После войны он много десятилетий работал журналистом и редактором в Ленинграде, мягко говоря совсем не "сталинистъ" и не кондовый "патриотъ". В общем, и по происхождению и по биографии и по самой жизни Михаил Нейштад уж точно куда более рукопожатный питерский интеллигент, чем г-н А.Ю.Чернов и все вместе взятые ему подобные.
Так вот что М.Х.Нейштадт вспоминал по затронутому вопросу: «Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролет. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами, Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде... Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учет был строжайший. Поэтому все эти разговоры о “праздниках живота” больше домыслы, нежели правда... Жданов был первым секретарем обкома и горкома партии осуществлявшим все политическое руководство. Я запомнил его как человека, достаточно щепетильного во всем, что касалось материальных вопросов».
Здесь я цитирую слова Нейштадта по изданию Санкт-Петербургского университета «Битва за Ленинград: Проблемы современных исследований: сборник статей», СПб., Издательство СПбГУ, 2007 г., стр. 161
Вот, что такое воспоминания. А «Огонёк» 1989 года можно использовать только в качестве пособия по психиатрии, свидетельствующего о том, как люди с уровнем анализа и мышления ученика начальной школы искренне считают себя интеллигенцией…
.
В процессе изучения фейсбучно-жежешного творчества г-на Курляндского, всплыл еще один прекраснейший персонаж. Рекомендую:
Андрей Юрьевич Чернов.
У этого замечательного г-на присутствует практически официальная справка о том, что он относится к самым сливкам рукопожатной публики:
Он там среди подписантов известного публичного доноса с призывами покарать и «раздавить гадину», как раз между Юрием Черниченко и Мариэттой Чудаковой (кстати, помните этих феерических персонажей?) Сейчас, правда, от г-на Чернова следуют робкие утверждения, что он в октябре 1993-го это сам не подписывал, а просто не отказал «моральным авторитетам»…
Короче, персонаж очень смешной и характерный.
«Что тут говорить? Хватит говорить… Эти тупые негодяи понимают только силу» - это я цитирую то, что Вы подписали, г-н Чернов.
Кстати, тогда, 20 лет назад, лично я, 18-летний, был там, у «Белого дома»… Имею ли я после этого право сейчас пожелать Вам то, что Вы тогда пожелали мне? ;-)
Но вернёмся из 1993 года к товарищу Жданову.
Так вот, в связи с выходом моей книги о Жданове, г-н Чернов отписался и в фейсбуке г-на Курляндского и у себя в ЖЖ. Это любопытно и достойно изучения, подобно тому, как врач изучает бактерии не всегда приличных субстанций:
НЕМНОГО О ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ ТОВАРИЩЕ ЖДАНОВЕ
Только что вышла в ЖЗЛ книжка о нем.
Хорошая ли плохая, -- не знаю. И вряд ли узнаю. Для меня этот палач не более замечателен, чем все прочие.
Впрочем, в серии ЖЗП, наверное, прочитал бы...
Четверть века назад в "Огоньке" был мой материал о том, как в блокаду питался Смольный, как Жданову персики возили самолетами, и как блинчики в кастрюльке везли через весь город на эмке. Готовил этот материал я по воспоминаниям выживших.
Было там и архивное фото (официальное, тассовское!):"Мастер энской кондитерской фабрики печет пирожные-ромбабы". И дата: декабрь 1941.
А чего стоит одна сухая булка в помойном ведре Попкова (между дверями его квартиры), о которой рассказал композитор Дмитрий Алексеевич Толстой...
Они поднимались с матерью к себе домой, дверь была приотворена. Булка торчала из ведра.
Сын посмотрел на мать. А она сказала:
-- Сынок, будем гордыми.
И они прошли мимо. Умирать прошли. Мальчик Митя и его мама -- великая поэтесса той блокады Наталья Крандиевская.
(Справка: Попков той зимой жил не дома, а в Смольном, на квартире это обслуга жировала. Такое письмо я получил после публикации от пережившей "Ленинградское дело" дочери Попкова.)
А вот что не вошло в ту огоньковскую заметку: Лёша Герман пересказывал мне со слов одного из блокадников (кажется, инженера, но точно не помню) следующее... Того зимой 41-42-го вызвали в Смольный. Сил идти не было. И он лег и "катился". (Ветер был попутным, на Шпалерной всегда сквозняк, а тут еще и гололед.) Докатился. Отряхнулся. В отличие от Лихачева был препровожден в столовку. Там на столах стояли вазочки с хлебом. Более всего Германа поразил вывод рассказчика: "И я подумал: нет, всё-таки жива еще советская власть!"
Действительно, в 1989-90 гг. А.Ю.Чернов был сотрудником журнала «Огонёк». Думаю, нет нужды пояснять, что это было за изданьице там и тогда…
Самое интересное здесь - это уровень восприятия и уровень анализа, демонстрируемый г-ном Черновым. Для него «воспоминаниями» по освещаемой теме является банальный пересказ urban legends, городских легенд, баек и сплетен. Причём даже не баек и сплетен военного времени, а их отголосков, преломленных сумрачнымперестроечным сознанием ленинградской «интеллигенции» конца 80-х годов…
На историю с «булкой» стоит обратить внимание, как на пример «исторического метода» г-на Чернова и ему подобных - ах, Попков в том доме в блокаду не жил? ну значит «прислуга жировала»! И никаких, ни малейших сомнений… Ибо картинка соответствует символу веры г-на Чернова.
Мысль о том, что авиация Ленинградского фронта к концу 1941-го насчитывала полтысячи самолетов, и летчики регулярно летали на смерть в голову поэту Чернову не приходит. Мысль о том, что несколько десятков подводных лодок Балтфлота из Ленинграда регулярно сквозь минные поля ходили в боевые походы, в голову поэта Чернова не приходит тоже. Не приходит, потому что в противном случае он бы задумался о том, как и чем питались эти несколько тысяч летчиков и подводников в блокаде. А если бы он умел задумываться над такими «сложными» вопросами, вероятно, ему бы пришёл в голову ответ, зачем и для кого в первую очередь в Ленинграде всю блокаду работал спеццех «литерного пайка»… Это я о «ромбабах» по ссылке от Чернова. Интересно, готов ли г-н Чернов проклясть блокадных летчиков и подводников за их усиленное питание в блокаду? А то что ж одному Жданову за всех отдуваться…
За 25 лет в научный оборот, т.ч. по этой конкретной теме, введена масса и документов и мемуаров, заметно корректирующих наивный разоблачительный пафос четвертьвековой давности. Да и вообще за это время многое случившееся в стране должно было бы заставить думающего человека хотя бы немножко устыдиться своих благоглупостей из перестроечного «Огонька». Но г-н Чернов не устыдился… Хотя вот подписи под «письмом 42-х» октбяря 1993-го он уже немного устыдился. Может не всё потеряно и еще перед смертью и своего «Огонька» устыдится? Перед адским огоньком то стоило бы, Андрей Юрьевич…
Искра мысли о необходимости минимального критического анализа у г-на Чернова не проскальзывает даже при прямом намёке - вопросе о том, зачем было «через весь город возить блины для Жданова на эмке», если в соседнем помещении Смольного располагался повар Николай Щенников, обслуживавший в блокаду всю ленинградской верхушку... Чернов в ответ на этот намек самодовольно вещает, что никакой Щенников ему неизвестен… Действительно, зачем г-ну Чернову что-то знать, читать или изучать по затронутой им теме? Он же ж и так всё уже 25 лет знает, и книги по обсуждаемому вопросу ему не интересны.
Чтобы действительно показать пример настоящих воспоминаний о быте Жданова в блокаду (а не байки a la Чернов в стиле «расскажу, как мне рассказали, как одна тетя в дверную щель видела») приведу один конкретный пример. Это Михаил Хононович Нейштадт.
В 1941 году тогда 23-летний Михаил Нейштадт стал оператором центрального узла правительственной связи в Смольном. Всю войну он регулярно видел Жданова, он же принёс ему и телеграмму о победе 9 мая 1945 г., правда случилось это не в Ленинграде, а уже в Хельсинки. Но чтобы понять всю военную биографию Нейштадта сообщу лишь одно - помимо подвалов Смольного, он несколько месяцев, с декабря 1941-го провел на Невском пятачке, обеспечивая его связь с командованием Ленфронта. Тем, кто знает военную историю блокады, нет нужды объяснять, что это такое. Фактически, М.Х.Нейштадт несколько раз переплыл Стикс и чудом вернулся обратно…
Ему повезло выжить. После войны он много десятилетий работал журналистом и редактором в Ленинграде, мягко говоря совсем не "сталинистъ" и не кондовый "патриотъ". В общем, и по происхождению и по биографии и по самой жизни Михаил Нейштад уж точно куда более рукопожатный питерский интеллигент, чем г-н А.Ю.Чернов и все вместе взятые ему подобные.
Так вот что М.Х.Нейштадт вспоминал по затронутому вопросу: «Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролет. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами, Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде... Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учет был строжайший. Поэтому все эти разговоры о “праздниках живота” больше домыслы, нежели правда... Жданов был первым секретарем обкома и горкома партии осуществлявшим все политическое руководство. Я запомнил его как человека, достаточно щепетильного во всем, что касалось материальных вопросов».
Здесь я цитирую слова Нейштадта по изданию Санкт-Петербургского университета «Битва за Ленинград: Проблемы современных исследований: сборник статей», СПб., Издательство СПбГУ, 2007 г., стр. 161
Вот, что такое воспоминания. А «Огонёк» 1989 года можно использовать только в качестве пособия по психиатрии, свидетельствующего о том, как люди с уровнем анализа и мышления ученика начальной школы искренне считают себя интеллигенцией…