Из Бодрийяра. Часть 2: современная война
Война теперь - это отсутствие политики, продолжаемое другими средствами.
Ср.: Киссенджер, 2014: демонизация Путина - это результат отсутствия политики в отношении России
Иран и Ирак сделали всё возможное, чтобы сохранить функцию кровопролитной, братоубийственной, изматывающей и нескончаемой войны в духе Первой мировой. Но она была туземной и из другой эпохи, поэтому ничего не доказывает относительно статуса и и возможности современной войны. Хоть третьей мировой войны и не было, но все мы уже по ту её сторону… Вероятно, что нынешний конфликт - это лишь тест, отчаянная попытка убедиться, что война всё ещё возможна.
Как непросто, оказывается, далось европейцам окончание противостояния с СССР! Проверяли возможность войны и смерти на БВ, потом в Югославии и др. и только 25 лет спустя смогли обрести почву под ногами: война возможна, на нас - нас! - могут напасть, не серией терактов, а по-настоящему, как раньше. Война на равных возможна, нас могут убивать не случайно, в кафе или метро, а систематически, на поле боя. Нам нашёлся противник, по своей воле или реактивно, в ответ на серию дурацких случайностей (как в фильме англичан про третью мировую), он может вдарить по нам - нам! самым сильным и почти бессмертным! Мы все можем умереть - значит, мы живы. Может быть оживляж в эк. и полит. отношениях европейцев с РФ и решительность рейхстага при признании геноцида армян в пику туркам - это первые признаки выхода Европы из комы безмятежной хлопотливости владельца хаты, которая с краю?
Всё же исключение Смерти из картины мира, вещь психологически небезопасная. Для нас европейская культура - это высоты Рембрандта и Баха, французской готики и купола Брунеллески. А если всё это убрать, как содержащее лишний элемент - серьёзность смерти и ответ на Страшном суде - то что останется? Вычтем из Реквиема Моцарта трансцендентную составляющую и получим милый, плоский и заведомо познаваемый мир мелодий Поля Мориа.
Это война излишков (средств вооружения, матчасти и т.д.), война избавления от балласта, чистки складов, распродажи и уценки, а также экспериментального внедрения и презентации будущего вооружения. Так же как лишнее время питает ад праздности, так и технологические излишки питают ад войны.
Когда по чужой голове бьют - не так больно, поэтому война где-то там, за краем ойкумены, да ещё с воздуха - это не трагедия, а технологическая необходимость. Мотивация аффилиации довольно неполезна для ведения бизнеса (см. Хекзаузен, Мотивация и деятельность), поэтому её снижение, а значит и снижение способности к переживанию связи с людьми, обеспечивается трансляцией культурной нормы успеха. Отсутствие противовеса этой тенденции в протестантской культуре привело постевропейскую цивилизацию к банальной бесчувственности - «сердобольные стервятники» как это названо Азимовым.
В силу того, что эта война была антиципирована во всех своих деталях и исчерпана во всех своих сценариях, в конечном итоге она начинает напоминать героя фильма … - самоубийцу, который никак не спрыгнет в высотки на глазах толпы. В конце концов, нам уже наплевать, спрыгнет ли он вообще, потому что реальное событие уже пережило себя и кредит его воображаемого исчерпан.
«Вежливые люди» в Крыму, гуманитарные конвои на Донбасс и ВКС в Сирии изменили ситуацию - оказалось, что события опять существует не только в виде сценариев и бесконечно обсуждаемых возможностей действий, но и из самих действий. Обсуждение сделанного, а не планируемого - это то, что непредсказуемый Кремль и профессионально скрытный Путин навязали зап.миру. При этом и слова - кричалки майданщиков, военная доктрина США, заявления главы НАТО и верещание прибалтов с поляками - тоже стали рассматриваться как действия. Слово опять обрело вес. Можно считать это архаикой или проявлениями жизни по понятиям («за базар ответишь»), но психологически это единственно здоровый вариант - любое высказывание значимо, текст имеет право на понимание, говорящий ориентируется на отклик слушающего.
Ср.: Киссенджер, 2014: демонизация Путина - это результат отсутствия политики в отношении России
Иран и Ирак сделали всё возможное, чтобы сохранить функцию кровопролитной, братоубийственной, изматывающей и нескончаемой войны в духе Первой мировой. Но она была туземной и из другой эпохи, поэтому ничего не доказывает относительно статуса и и возможности современной войны. Хоть третьей мировой войны и не было, но все мы уже по ту её сторону… Вероятно, что нынешний конфликт - это лишь тест, отчаянная попытка убедиться, что война всё ещё возможна.
Как непросто, оказывается, далось европейцам окончание противостояния с СССР! Проверяли возможность войны и смерти на БВ, потом в Югославии и др. и только 25 лет спустя смогли обрести почву под ногами: война возможна, на нас - нас! - могут напасть, не серией терактов, а по-настоящему, как раньше. Война на равных возможна, нас могут убивать не случайно, в кафе или метро, а систематически, на поле боя. Нам нашёлся противник, по своей воле или реактивно, в ответ на серию дурацких случайностей (как в фильме англичан про третью мировую), он может вдарить по нам - нам! самым сильным и почти бессмертным! Мы все можем умереть - значит, мы живы. Может быть оживляж в эк. и полит. отношениях европейцев с РФ и решительность рейхстага при признании геноцида армян в пику туркам - это первые признаки выхода Европы из комы безмятежной хлопотливости владельца хаты, которая с краю?
Всё же исключение Смерти из картины мира, вещь психологически небезопасная. Для нас европейская культура - это высоты Рембрандта и Баха, французской готики и купола Брунеллески. А если всё это убрать, как содержащее лишний элемент - серьёзность смерти и ответ на Страшном суде - то что останется? Вычтем из Реквиема Моцарта трансцендентную составляющую и получим милый, плоский и заведомо познаваемый мир мелодий Поля Мориа.
Это война излишков (средств вооружения, матчасти и т.д.), война избавления от балласта, чистки складов, распродажи и уценки, а также экспериментального внедрения и презентации будущего вооружения. Так же как лишнее время питает ад праздности, так и технологические излишки питают ад войны.
Когда по чужой голове бьют - не так больно, поэтому война где-то там, за краем ойкумены, да ещё с воздуха - это не трагедия, а технологическая необходимость. Мотивация аффилиации довольно неполезна для ведения бизнеса (см. Хекзаузен, Мотивация и деятельность), поэтому её снижение, а значит и снижение способности к переживанию связи с людьми, обеспечивается трансляцией культурной нормы успеха. Отсутствие противовеса этой тенденции в протестантской культуре привело постевропейскую цивилизацию к банальной бесчувственности - «сердобольные стервятники» как это названо Азимовым.
В силу того, что эта война была антиципирована во всех своих деталях и исчерпана во всех своих сценариях, в конечном итоге она начинает напоминать героя фильма … - самоубийцу, который никак не спрыгнет в высотки на глазах толпы. В конце концов, нам уже наплевать, спрыгнет ли он вообще, потому что реальное событие уже пережило себя и кредит его воображаемого исчерпан.
«Вежливые люди» в Крыму, гуманитарные конвои на Донбасс и ВКС в Сирии изменили ситуацию - оказалось, что события опять существует не только в виде сценариев и бесконечно обсуждаемых возможностей действий, но и из самих действий. Обсуждение сделанного, а не планируемого - это то, что непредсказуемый Кремль и профессионально скрытный Путин навязали зап.миру. При этом и слова - кричалки майданщиков, военная доктрина США, заявления главы НАТО и верещание прибалтов с поляками - тоже стали рассматриваться как действия. Слово опять обрело вес. Можно считать это архаикой или проявлениями жизни по понятиям («за базар ответишь»), но психологически это единственно здоровый вариант - любое высказывание значимо, текст имеет право на понимание, говорящий ориентируется на отклик слушающего.