Трофим Денисович - в начале славных дел
Идея этой публикации вызревала очень долго. И только сравнительно недавно, благодаря помощи уважаемых lost_kritik, и lysenkoism наконец появилась возможность ознакомиться с оригиналами публикаций конца 20-х годов прошлого века.
И так, чем больше знакомишься с работами Т.Д. Лысенко, тем больше становится понятно, что все его научные разработки и идеи произрастают из его самых ранних работ конца 20-х годов. Именно тогда были сформулированы основные постулаты теорий, развивающиеся в дальнейших работах его и его учеников. Именно из этих первых работы и выросли многие его практические предложения.
Впервые упоминание ранних работ Лысенко встретилось в интернет-публикации Василия Леонова [1]. Описывая некое «долгое прощание» с «лысенковщиной» (странно, Лысенко уже давно нет, а с лысенковщиной еще не распрощались) автор пишет: «…В 1928г. Лысенко изучал влияние температурного режима на продолжительность вегетативного периода у растений, путем осуществления контроля за температурой перед их посевом. Лысенко попытался вывести алгебраический закон, выражающий это соотношение.
В статье, опубликованной в 1928г. и называвшейся "Влияние термического фактора на продолжительность развития растений", Лысенко представил формулу, по которой можно было определить количество дней, необходимых для предварительной обработки семян: N=A1/(B1-t0), где B1 - максимальная температура, которая может существовать "без предварительной обработки"; A1 - количество дней, необходимых для завершения фазы развития растения, t0 - средняя дневная температура…»
В этой цитате есть много прекрасного, поскольку Леонов, описывая «долгое прощание» удивительным образом допустил несколько откровенных ляпов. Во-первых, Лысенко изучал влияние температуры не на «продолжительность вегетационного периода», а на продолжительность фаз вегетационного периода. Что принципиально. Кстати, в названии публикации Лысенко также слово «фаз» волшебным образом исчезло. Так что имеет место непонимание Леоновым сути рассматриваемой работы. А регулированию длины вегетационного периода как раз был посвящен доклад Н.А. Максимова на Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству в Ленинграде 10-16 января 1929 г. [2], который противопоставляется доклад Лысенко на этом съезде. Во-вторых, анализируемая работа 1928 года посвящена отнюдь не «контролю за температурой перед посевом», а влиянию температуры на длительность и характер прохождения растением фаз индивидуального развития. Кстати, сама фраза ставит в тупик - это что, Лысенко изучал как температуру «контролировать» перед посевом? Прямо сайнс-фикшн какой-то получается а-ля контроль над погодой. Наконец, формула была выведена не для определения «количества дней для предварительной обработки семян», а для определения связи между температурными условиями (сумма температур) и числом дней прохождения каждой конкретной фазы развития.
В общем, как в анекдоте - и не Рабинович, а Иванов, и не в покер, а в очко, и не 100 рублей, а тысячу, и не выиграл, а проиграл. Вообще-то подобные ляпы для специалиста в биометрии, да еще и критикующего других за «долгое прощание» выглядят недопустимо.
Подобный ляп был обнаружен и в известной книжице Жореса Медведева [3], где все опыты Лысенко были сведены к «открытию яровизации» как агроприема. С вполне ожидаемой «констатацией», что работа Лысенко «не представляла собой ничего самобытного», за исключением трактовки опытов, которые Медведевым, понятное дело, объявляются «неверными».
Как всегда порадовал г-н Сойфер [4] . Даже соответствующий раздел назвал «Лысенко переключается на изучение низких температур». Хотя как раз эффект влияния низких температур был одним из следствий опытов Лысенко и, по большому счету, даже не самым важным следствием.
В общем, пришлось обратиться к первоисточникам - работам самого Трофима Денисовича. Это обширная публикация «Влияние термического фактора на продолжительность фаз развития растений», опубликованная в сборнике Трудов Азербайджанской центральной опытной селекционной станции в 1928 году. К сожалению, первое издание найти не удалось, поэтому мы воспользовались вторым изданием этой работы [5]. И докладу на уже упоминаемом съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству в Ленинграде. По факту съезда отдельно были опубликованы тезисы доклада [6] и сам доклад в соавторстве с Д.А. Долгушиным [7].
И так, в чем был смысл работы. Ремарка - делаем поправку, что исследования проводятся в конце 20-х годов, посему многие само собой разумеющиеся сейчас данные тогда рассматривались как научная новизна и чуть ли не откровение. Для начала немного пояснений. Одной из задач, которая ставится перед селекционными станциями, является разработка технологии выращивания новых сортов районированных в регионе, т.е. насколько пригоден данный сорт в данной местности, и каковы особенности агротехники его выращивания. Например, есть у нас высокоурожайный сорт пшеницы, а в какие сроки его здесь высевать нужно, что бы он и под заморозки не попал, и вызрел нормально, и урожайность его была максимальная и т.д. В данном случае исследовалось влияние температуры на развитие зерновых культур (пшеница и овес) и хлопчатника с целью определить оптимальные сроки и условия их посева. Гянжинская опытная станция, где работал Лысенко, оказалась очень удачным исследовательским полигоном в этом плане. Ведь как изучать влияние температуры? Нужно «контролировать» температурные условия. А как это делать в поле? Вот и получилось, что отсутствие суровых зим в Гянже позволяло высевать культуры круглый год и наблюдать, как растения одних и тех же сортов реагируют на влияние различных температур и каким образом различные температурные условия влияют на развитие растений.
В результате проведенных опытов Лысенко с сотрудниками установил несколько важных закономерностей. Во-первых, четко различалось влияние температур на рост и развитие. При определенных температурных условиях растение могло набирать биомассу, но не развиваться (не переходить на следующую фазу развития), оставаясь в пределах достигнутой фазы сколь угодно долго, а переходило в следующую фазу развития только тогда, когда достигалась определенная сумма температур. Таким образом, констатировано, что для прохождения подавляющего большинства фаз развития растений определяющим фактором является именно температура, а для прохождения фазы развития должны быть определенные температурные условия. Нет таких условий - растение останавливается в своем развитии (рост может не прекращаться), есть условия (перейден определенный температурный порог) - есть переход в следующую фазу. При этом установлено, что разные фазы требуют разного количества температур. В результате чего Лысенко были рассчитаны коэффициенты, показывающие, при каких температурах каждая фаза начинается, и какая сумма температур (среднесуточная температура за фазу) должны быть, чтобы фаза успешно прошла. Во-вторых, определена четкая зависимость между суммарным количеством температуры и временем прохождения фазы развития. Наконец, определены критические фазы развития растений - если в эти фазы температурные условия не подходящие (выше или ниже необходимого критического значения) - развитие прекращается, либо сразу, либо, что особо важно, на одной из последующих фаз. И даты посева нужно высчитывать именно исходя из этих критических фаз - «подгадать» посев таким образом, чтобы для них (в идеале - для всего периода от посева до созревания) были оптимальные температурные условия.
На последнем нужно остановиться чуть подробнее. Лысенко с сотрудниками получил очень интересную закономерность. Если в фазе проростков пшеница не получит определенное температурное воздействие - ее развитие остановится в определенной фазе развития (фаза кущения), даже если для других фаз температурные условия будут оптимальными. В частности, озимая и яровая пшеницы в фазу проростков и в фазах кущения - выхода в трубку требуют различных температурных условий (критические фазы для этих форм). Высевая эти культуры в течение всего года Лысенко получил «спектр» форм пшеницы от чисто озимой до чисто яровой. Вывод был сформулирован как «один и тот же сорт при одних термических условиях может быть яровой формой, при других - озимой» или «…нет определенной календарной грани, отделяющей озимые формы злаков от яровых…». Грубо говоря - есть на определенной фазе воздействие определенных температур - получаем озимую форму, нет - яровую или переходную между ними форму (двуручку). Тоже верно и для яровых. Далее это положение было проверено дополнительными опытами, что и было изложено в докладе «О сущности озими» на съезде по генетике и селекции.
Вот это и есть научные предпосылки яровизации и «переделки сортов» с выходом на термический мутагенез, когда воздействие экстремальных температур в определенную фазу дает новую форму или сорт. Помимо этого появляется возможность выращивать сорта в неподходящих для них климатических условиях. Наконец, можно искусственно синхронизировать фазы цветения двух разных сортов, получая от них потомство с выходом на практическую селекцию.
Также отдельно остановимся на формуле. Например, у нас есть средние многолетние данные по температуре для данного региона. Используя формулу Лысенко и зная суммы температур, требуемые данной культурой, мы можем рассчитать сроки наступления каждой фазы развития вплоть до дат созревания. Называется это - агрометеорологический прогноз фаз развития. Зачем это нужно? А, например, для подготовки техники и рабочей силы. Знаем мы, что в такую-то фазу нужно производить подкормку или полив, а дата ее уже примерно определена, соответственно нужно готовить технику, людей, агрохимикаты, удобрения и т.д. Знаем мы примерную дату созревания - значит именно к этой дате нужно готовить технику и людей для уборочной. Более того, зная даты созревания разных культур, мы можем технику использовать эффективнее. А это уже как раз и есть - плановое ведение хозяйства.
Вот так и становится понятно, за что Лысенко академиком избрали.
Теперь переходим к критике. Надеваем противогаз и стерильные перчатки и погружаемся в творение Сойфера. Какие же претензии предъявляются к работе Лысенко? Во-первых, опыты были «примитивными», а данные «нехитрыми» [4, с. 67] и работа сравнивается с аналогичной работой по хлопчатнику Г.С. Зайцева. Более того, Сойфер утверждает, что Лысенко попросту «списал» технику опытов и чуть ли не их результаты у Зайцева [4, с. 81]. Интересно получается. Сначала «техника опытов примитивная», потом - методика «украдена». Как-то непонятно, если она украдена, то и опыты Зайцева «примитивные», а если «украденная» у Зайцева методика превосходная, то почему опыты Лысенко «примитивные»? Вспоминается фраза о крестике и трусиках. Жорес Медведев же, в свою очередь, сравнивает «несамобытную» работу Лысенко с превосходными и научными опытами Н.А. Максимова [3, с. 25-26].
Давайте сравним методику этих трех исследователей. Во-первых, говоря об опытах Максимова необходимо помнить, что это не столько его личные работы, сколько лаборатории, которой он руководил. И в этом легко убедиться, изучив тот же доклад Максимова на генетическом съезде [2] - там подробно перечисляются работы сотрудников лаборатории Максимова, проведенные либо под его руководством, либо самостоятельно, но в рамках тематики лаборатории. Между прочим, в очередной раз наблюдаешь, как руководитель лаборатории под собственной фамилией делает доклад о работе своих сотрудников и никаких вопросов что «украл чужую работу» у критиков не возникает - это «свой», все в порядке. Во-вторых, методику невозможно «украсть» или «присвоить» - для фенологических опытов она абсолютно одинакова. А названия фаз развития - никак не выдумка Лысенко. Они так назывались и называются, любой может убедиться в этом, прочитав первый попавшийся агрометеорологический ежегодник. В-третьих, сотрудники Максимова работали в условиях оранжереи (теплицы), высевая сельхозкультуры в цветочные горшки (если научно - вегетационные сосуды). Т.е. опыты сотрудников Максимова - выращенные в горшках растения при температуре, регулируемой в теплице. Никто не утверждает, что это плохо, ненаучно или неправильно, но это - совершенно другая методика, несравнимая с методикой полевого опыта Лысенко или Зайцева. Разные условия (лично у нас к полевому опыту больше доверия, чем к горшочной тепличной культуре, поскольку рекомендации-то должны внедряться на полях, а не в оранжереях), разное количество растений (как бы там ни было, а в горшочках несколько тысяч растений вырастить как-то сложно, по сравнению с полевой делянкой). Но более интересно, что Лысенко и Долгушин повторили опыты Максимова. В своем докладе, описывая методику проверки свойства «озимости», они прямо указывают [7, с. 190]: «…1) опыт с озимой рожью в цветочных горшках…».
Далее, если внимательно прочитать работу Зайцева по хлопчатнику [8, с. 25-26], то никакой принципиальной разницы с методикой Лысенко [5, с. 13-14] не обнаружится. Отличаются количество рядков и вид посева (у Зайцева лунки, у Лысенко - ленты), число повторов (у Зайцева шесть, у Лысенко - четыре), число вариантов (у Лысенко намного больше, поскольку Зайцев работал с тремя сортами хлопчатника и только с семью датами посева через декаду), число исследованных фаз развития (у Лысенко намного больше, поскольку он с сотрудниками регистрировал более мелкие фазы). В общем, оказывается, что при практически одинаковой методике у Лысенко с сотрудниками опыт поставлен гораздо более глубоко и подробно, чем у Зайцева. Кстати, это мнение высказывалось еще в 1930 году, когда сравнивали опыты Зайцева и Лысенко по хлопчатнику [9] - авторы указывают, что опыты Лысенко очень удачные, однако «излишне подробные». Вот такое вот «научное воровство» и «примитив».
Ну и последнее, насчет «списал», Сойфер ссылается на публикацию профессора Н.М. Тулайкова в «Сельскохозяйственной газете» от 13 ноября 1929 года. Просмотрев эту газету, на стр. 3 действительно можно обнаружить статью Н.М. Тулайкова. Сам автор указал, что он беседовал с «… Т.Д. Лысенко, тогда специалистом по бобовым растениям, который разрабатывал в приложении к различным растениям того района установленные проф. Г. С. Зайцевым закономерности о суммах температур, необходимых для прохождения различных фаз развития хлопка, Т. Д. Лысенко и тогда уже намечал для некоторых, им уже проработанных растений определенную зависимость в продолжительности прохождения фаз развития от сумм температур за каждую фазу…» И все. Боле того, из цитаты можно сделать вывод, что Лысенко свои опыты начал и обдумал еще до того, как узнал об опытах Зайцева. Как из этого можно предположить, что «…Лысенко узнал, какими должны быть основные выводы, а также как следует проводить опыты и как их интерпретировать, услыхав о работах Гавриила Семеновича Зайцева …» [4, с. 81] - тайна сие великая есть.
Следующими претензиями Сойфера [4] являются, во-первых «… данные были сведены в длинные однообразные таблицы. Лысенко снабдил их довольно примитивными примечаниями … Из 169 страниц книжки 110 было отведено под таблицы с первичными данными, которые никто в тексты статей, а не то что книг не вставляет, ибо место им в журнале наблюдений…» (с. 67), далее «…Единственный раз за всю жизнь Лысенко попытался в этой работе использовать математику, чтобы рассчитать среднюю сумму температур, нужную для завершения отдельных фаз развития, и его работа украсилась двумя страницами, на которых имелись четыре формулы … В предисловии он указал, что написать формулы и научиться подставлять в них цифры ему помогли Н.Ф.Деревицкий и И. Ю. Старосельский…», наконец, «…Его первую многостраничную публикацию отличали существенные огрехи: она была засорена второстепенным материалом, обработка количественных данных была недостаточной, автор не только не приступил к внимательному анализу выполненных до него исследований, он даже не потрудился представить список научных трудов, предшествовавших его исследованию (хотя публикация статей и тем более книг без списка относящейся к изучаемой проблеме литературы считается в среде учёных неэтичной)…».
Во-первых, Лысенко издавал не монографию, а готовил публикацию для отраслевого сборника работ опытной станции. Такой сборник в обязательном порядке проходит рецензирование и утверждение редколлегией. Из предисловия Лысенко видно, что с работой ознакомился директор станции Н.К. Янушевский. Так что претензии не только к Лысенко, который так подал материал, но и к редколлегии сборника, которая это материал в таком виде приняла и опубликовала. Видимо, директора опытной станции и редколлегию все устраивало. Далее, анализируя отраслевые сборники того времени (и не только отраслевые) четко видно, что подача «длинных однообразных таблиц» тогда - скорее правило, а не исключение (если конечно, это не обзорная публикация, описывающая результаты работы целой лаборатории за несколько лет, как например, вышеупомянутый доклад Максимова). Потому и публикации составляли десятки страниц (не то, что нынешние - на 3-5 страничек). В то время никто не старался припрятать первичные данные за «сводными таблицами» и «статистической обработкой», а подавал результаты, как они есть, чтобы любой читатель мог сам проверить расчеты и выводы.
Во-вторых, сам факт выведения обобщенной формулы - уже является достаточным результатом количественной обработки данных. Зачастую, результатом многолетней работы вывод такой формулы и является. Кстати, единственная формула на пяти страницах выводов в работе Зайцева по хлопчатнику, видимо, Сойфера не смущает, это в порядке вещей. Далее, насчет того, что кто-то кого-то чему-то научил и помог. Во-первых, ничего в этом предосудительного нет. Привлечение консультантов - вполне себе рядовое явление. Сам Лысенко в предисловии к первому изданию честно написал: «…Было бы большим упущением не отметить участия, которое проявили бывший директор станции И.Ф. Деревицкий и специалист И.Ю. Старосельский помощью математического подхода в данной работе…». Такие вот «объективные» интертрепации от Сойфера.
Наконец, по поводу отсутствия анализа работ предшественников. Во-первых, несколько далее Сойфер пишет, что [4, с. 81]: «…В книжке 1928 года Лысенко трижды цитирует работы этого учёного (Зайцева - наше.)…». И как-то становится непонятно - так не анализировал работы предшественников или анализировал, если Зайцева три раза цитирует? Хорошо, в публикации нет списка литературы, но если мы обратимся к тексту [5], то увидим, что упоминаются работы Таланова (с. 6), Молозева (с. 8), Зайцева (с. 8, 11, 15), Стебута, (с. 15). И в самом начале введения Лысенко честно указывает: «…Не будем здесь останавливаться на выводах большинства авторов, так как все они, в конечном счете, не дают прямого ответа на вопрос. Именно, протекание развития растений во времени в зависимости от напряженности тепловой энергии или же совсем не затрагивается, или даются выводы, имеющие чисто местное, районное значение для какого-либо растения…» (с. 5). Именно. Перечитав работы предшественников, ответов на интересующие вопросы найдено не было - и зачем их цитировать? Чтобы свою эрудицию и осведомленность показать? А вот те работы, где были найдены интересные результаты, в публикации упомянуты. Более того, работа Зайцева по хлопчатнику Лысенко была проанализирована критически. В частности, предложенный Зайцевым метод изофаз и соотношения, принятые между отдельными фазами развития были Лысенко после проверки признаны пригодным исключительно для условий Ташкента, да и то, для нормальных сроков посева и нормальных лет (с. 8, с. 11). В докладе же на съезде генетиков приводится список литературы из трех источников - вполне для доклада достаточно.
В общем, с критикой дилетантов все понятно. Обратимся теперь к профессионалам. Во-первых, упоминается критика доклада Лысенко на генетическом съезде [3, с. 25; 4, с. 70]. К сожалению, никаких источников этого знания не приводится, откуда это взято - совершенно непонятно. Чаще же всего критику первых работ Лысенко связывают с именем Н.А. Максимова, кроме того, Леонов [1] упоминает критический разбор работы Лысенко в статье А.Л. Шатского. Вот с этими и другими критическими замечаниями и разберемся.
В своем докладе на генетическом съезде Максимов Лысенко не упоминает вообще [2]. В другой работе [10], он указывает, что Лысенко «…обнаружил, что озимый ячмень… и озимая пшеница … после воздействия пониженной температуры на ранней стадии развития, пошли в трубку и затем выколосились…» и отметил, что « …чем менее пониженной будет температура в этот предварительный период, тем дольше должно быть ее воздействие…», также приводится формула, выведенная Лысенко. В общем, понятно, откуда взяли изучение влияния низкой температуры Леонов и Сойфер - из работы Максимова, который отметил частный случай, связанный с работой его лаборатории. Понятное дело, Максимов тут же указывает, что используемое в его лаборатории холодное проращивание «может оказаться более удобным». Иная критика? Есть, конечно. Цитируем: «…формула Лысенко выведена на слишком небольшом числе опытов и должна быть еще проверена…».
Очень интересно. Обратимся теперь к Лысенко. В предисловии к первому изданию он однозначно указывает, что опубликована только быстрая сводка части опытов, поскольку на этом настояли после его докладов, в частности на съезде Наркомзема Азербайджанской ССР в Гяндже. Т.е., на самом деле данных было больше. Помимо этого, полевые опыты с несколькими сортами разных культур в четыре повтора со сроками посева в течение года (это опубликовано) очень странно назвать «небольшим числом». Видимо, опыты в оранжерее в цветочных горшочках - это большое число? Кстати, в прочитанных публикациях Максимова и его сотрудников очень сложно найти, а сколько же всего было горшочков у его сотрудников?
Далее, основная критика работ Лысенко была опубликована Максимовым в совместной публикации позже [11]. И так, что же там пишется. Во-первых, констатируется, что различие между яровыми и озимыми не качественное, а количественное (с. 464) - именно это и утверждал Лысенко. Имеется целый спектр переходных форм между озимыми и яровыми, с разной степенью выраженности «озимости» и «яровости» - именно такой спектр и получил Лысенко в своих посевах. Ставится знак равенства между методом холодного проращивания и обработка низкими температурами проросших семян. Уже странно, поскольку это принципиально разные подходы и методики. В-третьих, описываются результаты работы Лысенко по поводу озимых и яровых. Далее, идет пересказ критики из статьи А.Л. Шатского (о чем ниже). Указывается, что работы Лысенко являются дальнейшим развитием работ Гасснера и Максимова и Поярковой и это «крупный шаг вперед в этом направлении». И, наконец, главные критические замечания. Во-первых, Лысенко не учитывал влияние длительности светового дня на фазу выхода в трубку, особенно при опытном осеннем (подзимнем) посеве культур (тот же критический аргумент выдвигает и Разумов [12]). Критика абсолютно справедливая, поскольку позже было установлено, что на переход фаз кущение - выход в трубку влияет больше продолжительность светового дня, а температура - меньше, и температурные коэффициенты (в отличие от других фаз) дают самые неточные оценки. И Лысенко в дальнейшем это учел. Можно вспомнить, что в методике «переделки» культур после обработки проростков низкими температурами идет проращивание с досвечиванием (фотографию с фонарями на полях можно легко найти в Интернет). Во-вторых, в отличие от Лысенко основным различием между озимыми и яровыми Максимов с коллегой полагают «… не температурные константы определенной фазы их развития (что Лысенко тогда было убедительно доказано на огромном опытном материале с выведением четкой формулы - наше.),… а присутствие или отсутствие у них особого фактора, тормозящего переход в репродуктивную стадию…». Занавес. Без комментариев. Вот и вся критика. Да, в указанных работах Максимова не наблюдаются какие-либо формулы и статистическая обработка, но это для сойферов в порядке вещей.
А дальше научная дискуссия заканчивается и начинается газетная склока, анализ которой ничего нового с точки зрения научной критики не дает, и читать которую просто не интересно.
И вот теперь переходим к статье А.Л. Шатского [13], который, кстати, разбирает три публикации по данному вопросу (а не только Лысенко). И просто выпадаем в осадок от самой настоящей демагогии. И так, самое главное возражение автора, что уравнение связи между суммой температур и числом дней прохождения фазы является не функциональным, а характеристическим. Т.е. отражает не физическую связь, а вероятностную, определяя наиболее вероятную (но не обязательную) величину одного параметра в зависимости от другого. Исходя из этого, автор указывает, что формальные методы обработки не могут быть использованы для установления функциональной зависимости.
С этим никто и не спорит. Но самое интересное, что с этим не спорит и сам Лысенко, утверждая [5, с. 21-22]: 1) регистрация фаз у растений ведется с определенной приближенностью, 2) растение подвергается воздействию других факторов, 3) температура в метеорологической будке отличается от термических условий на посевах, 4) для увеличения точности определения констант уравнений нужно брать как можно большее число опытов, а лучше использовать многолетние данные, 5) рассчитанные показатели характеризуют весь район с определенными климатическими условиями. А кроме этого Лысенко проверил свои теоретические расчеты на практике и выяснил, что «.. совпадение теоретических дат с фактическими наблюдениями почти полное…», а наблюдающиеся расхождения «… не превышают варьирование дней наступления одноименных фаз на различных повторениях одного и того же срока посева…».
И так, Лысенко прекрасно понимал, что выведенное уравнение имеет вероятностный характер, но незначительные отклонения фактических данных от теоретических позволяют его использовать на практике. Но урок он запомнил. И в дальнейшем, совершенно в стиле Шатского утверждал, что между статистическими закономерностями и биологическими законами есть очень большая разница. Вот так Трофим Денисович и «разлюбил» математическую статистику.
А вот дальше Шатский начинает непонятные математические игры, видимо, пытаясь доказать безграмотность критикуемых им авторов. Например, Лысенко выводит уравнение для фазы посев - всходы из 16 сроков посева, а вот Шатский почему-то берет 10 сроков исключительно летнего посева, получает совершенно другие коэффициенты и указывает, что результат с точки зрения статистики «не хуже», но бессмысленный биологически. Он и будет бессмысленным, поскольку сам Шатский, произвольно вырвав часть результатов, его обессмыслил. И как это назвать, как не демагогией? Далее, Лысенко выводит четыре уравнения для фаз появления первых 4 листьев отдельно. Шатский, берет все фазы скопом и выводит общее уравнение для всех фаз от 1 до 4 листа с другими коэффициентами, констатируя его бессмысленность. Оно и будет бессмысленным, поскольку с биологической точки зрения это разные фазы, которые далеко не всегда можно объединять. В качестве примера - попробуйте объединить развитие ребенка от года до трех лет, от трех до пяти и от пяти до десяти в одну общую модель. Смешно? А Шатский подобное делает абсолютно серьезно. С другими двумя «критическими» расчетами ситуация аналогичная, основанная на непонимании биологического смысла фаз развития растений. Кстати, Шатский критикует линейные зависимости между суммой температур и числом дней, получаемые для расчета коэффициентов методом Гаусса. Но конечная-то формула Лысенко - это уравнение гиперболы. Вот такая вот критика получается.
И подобное частенько встречается в научных публикациях, когда математики начинают строить модели биологических систем, высасывая некие «закономерности» из шариковой ручки. Получается не менее бессмысленно, чем когда биологи некорректно используют математико-статистические методы.
А что же дальше? Действительно ли Лысенко «переоценил свои результаты», как пишет об этом Сойфер [4, с. 80]? И так, открываем практикум по агрометеорологии. Навскидку попались две книги: практикум М.Д. Павловой [14] и А.П. Лосева [15] и смотрим разделы по агрометеорологическим прогнозам. В первом учебнике на с. 145 видим формулу расчета даты (Д) наступления восковой спелости Д = Д1 + А/(Т - 5), во втором на с. 173 формула расчета даты (D) наступления цветения плодовых растений D = D1 + A/(t - B). Формулы практически одинаковы и что-то очень сильно напоминают, не так ли? В этих двух практикумах автором методики указан А.А. Шиголев. Открываем работу Шиголева [16] и на первой же странице читаем: «… Связь продолжительности межфазного периода с температурой окружающей среды находит выражение в уравнении гиперболы n = A/(t - B)…» (с. 5). Стоп, это же формула Лысенко! Именно. И, если мы перевернем несколько десятков страниц этого сборника [17] или откроем еще один учебник [18], то увидим, о чем молчит Шиголев - что он использовал формулу Лысенко. Только Шиголев ее несколько преобразовал, используя не суммы среднесуточных температур в качестве коэффициента А, а суммы эффективных температур (т.е. температур выше определенного порога В). А сам этот порог В рассчитал как нижний предел температур для развития большинства растений одного и того же климата, постоянный для всего цикла развития. И таких пределов им определено три - 5, 10 и 15 градусов. Т.е. прогноз значительно упрощается (не нужно рассчитывать В для каждого сорта или культуры) и становится точнее из-за использования суммы не среднесуточных, а эффективных температур. И вот этим методом и этой формулой, основанной на методе и формуле Лысенко, пользуются и поныне.
Так что Трофим Денисович является одним из отцов теории агрометеорологических прогнозов фаз развития растений. И после такого совершенно неудивительно, что он стал академиком - по заслугам.
1. Василий Леонов. Долгое прощание с лысенковщиной http://www.biometrica.tomsk.ru/lis/index3.htm
2. Максимов Н.А. Физиологические способы регулирования длины вегетационного периода // Труды Всесоюзного съезда по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству в Ленинграде 10-16 января 1929 г. - Ленинград. - 1929. - Том III. Изучение культурных растений. - С. 3-20.
3. Медведев Ж.А. Взлет и падение Лысенко. - М.: Книга, лтд, 1993. - С.25.
4. Сойфер В.Н. Власть и наука (Разгром коммунистами генетики в СССР). - М.: ЧеРо, 2002. - С. 67 - 71.
5. Лысенко Т.Д. Влияние термического фактора на продолжительность фаз развития растений. Опыт со злаками и хлопчатником. - М.: Государственное издательство сельскохозяйственной литературы, 1949. - 212 с.
6. Лысенко Т.Д. К вопросу о сущности озими // Всесоюзный съезд по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству в Ленинграде 10-16 января 1929 г. Список докладов и тезисы. - С. 131-132.
7. Долгушин Д.А., Лысенко Т.Д. К вопросу о сущности озими // Труды Всесоюзного съезда по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству в Ленинграде 10-16 января 1929 г. Том III. Изучение культурных растений. - С. 189-199.
8. Зайцев Г.С. Влияние температуры на развитие хлопчатника // Избранные сочинения. - М.: Сельхозгиз, 1962. - С. 220-221.
9. Федоров Е.Е., Гедеонов А.Д. Продолжительность фаз развития хлопчатника при разных типах погоды // Труды по сельскохозяйственной метеорологии. - 1930. - вып. 22. - С. 5-44.
10. Максимов Н.А. Физиологические факторы, определяющие длину вегетационного периода // Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции. - 1929. - Т.20. - С. 175.
11. Максимов Н.А., Кроткина М.А. Исследования над последействием пониженной температуры на длину вегетационного периода // Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции. - 1929-30. - Т.23., вып. 2 - С. 427-478.
12. Разумов В. О фотопериодическом последействии в связи с влиянием на растения различных сроков посева // Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции. - 1929-30. - Т.23., вып. 2. - С. 101.
13. Шатский А.Л. К вопросу о сумме температур как сельскохозяйственно-климатическом индексе // Труды по сельскохозяйственной метеорологии. - 1930. - вып. 21. - С. 259-267.
14. Павлова М.Д. Практикум по сельскохозяйственной метеорологии. - М.: Колос, 1968. - 200 с.
15. Лосев А.П. Практикум по агрометеорологическому обеспечению растениеводства. - С.-Пб.: Гидрометеоиздат, 1994. - 245 с.
16. Шиголев А.А. Методика составления фенологических прогнозов // Сборник методических указаний по анализу и оценке сложившихся и ожидаемых агрометеорологических условий. - Л.: Гидрометеоиздат, 1957. - С. 5-18.
17. Уланова Е.С. Методика оценки сложившихся и ожидаемых агрометеорологических условий развития и роста озимых в осенний период // Сборник методических указаний по анализу и оценке сложившихся и ожидаемых агрометеорологических условий. - Л.: Гидрометеоиздат, 1957. - С. 93.
18. Уланова Е.С. Методы агрометеорологических прогнозов. - Л.: Гидрометеорологическое издательство, 1959. - С. 140-141.