Оправдание линкора через эскалацию и проблема эволюционной стабильности
Продолжаем рассуждать.
Игры в классификацию интересны, хотя и могут казаться бесполезными - более того, зачастую таковыми и являются. Тем не менее, они всегда оказываются увлекательными, а, следовательно, приносят пользу в смысле цели существования этого журнала. Иногда же они дают пользу в смысле выводов, которые можно применить к историческим исследованиям.
Например, существенным во вчерашней дискуссии является следующий вывод: любое обобщение "линкор" в применении ко Второй мировой оказывается обманчивым, в силу существенных различий конкретных кораблей и слабой общности определения. При этом различия могли быть и в исходном функциональном назначении (с одной стороны линейки "Дюнкерк", с другой - "Ямато", хотя специфичность роли последнего осознаётся куда как хуже); и в технических ограничениях, делающих принципиально невозможными использование одних "линкоров" для решения задач, которые решали другие "линкоры" (действие в составе авианосных оперативных группы и соединений, в первую очередь); и просто в технических "слабостях", характерных для старых "линкоров", оставшихся в строю в связи с договорными ограничениями (здесь можно ограничиться словом Матапан). В этом контексте "линкоры оправдали/не оправдали/утратили" теряет смысл настолько сильно, что можно утверждать - без содержательного анализа, т.е. без анализа конкретных случаев применения конкретных кораблей исследование феномена бесполезно. В этом, собственно, смысл беседы с ув. sas1975kv
Теперь же попробуем вернутся к проблеме оправдания линкора и разрешения тавтологии. В мемуарах академика А.Н. Крылова есть довольно любопытный вариант "на пальцах", вроде бы использованный для доклада Григоровича в Государственной думе. Суть удивительно проста: если мы решим строить одни миноносцы, то противник может напустить на них малые крейсера, против которых миноносцы бессильны; если мы построим малые крейсера - противник напустит на них крейсера большие; наконец, если мы решимся строить крейсера большие - противник напустит на них линкоры. Следовательно, без линкора никуда. Этот вариант оправдания я называю "оправдание через эскалацию". В более серьёзных источниках - вроде пояснительной записки к Закону о флоте или книги Жерве "оправдание через эскалацию" даётся для линейных крейсеров.
Удивительно, но при кажущейся примитивности этой логики она часто работала. Наиболее ярким примером такой эскалации, на мой взгляд, являются бои у Гуадалканала в августе-ноябре 1942 г. Началось всё с "крейсеров" и эсминцев, потом японцы ввели в дело "линкоры", бывшие в девичестве "линейными крейсерами" - и в итоге американцы пустили в дело настоящие "современные линкоры", добившись решающего успеха. В менее выраженном виде эскалационная логика работала на конвойных маршрутах в Средиземном море в 1940-1942 гг., и на маршрутах Арктических конвоев в 1942-1943 гг. Наконец, что особенно интересно - и считайте это тизером - эта логика так же работала на Чёрном море в 1914-1917 гг.
Упоминание Чёрного моря позволяет нам перебросить мостик к понятию, которое вчера вообще не всплывало в разговоре - а именно, к блокаде. Между тем, блокада была основной формой применения линейного флота, наравне со сражением, причём факт этот был вполне осознан. Военная блокада, т.е. блокада, призванная недопустить выхода военных кораблей противника в море, в свою очередь, рассматривалась как самый эффективный способ борьбы с крейсерской войной. А это означало, что линейный корабль, подпирающий блокадные силы, должен быть страшен не только вражескому линкору, но и вражескому крейсеру.
Это едва ли осознавалось вполне и в явном виде, но, с одной стороны, на учениях в 80-х и 90-х бывали случаи "уничтожения" линейным флотом прорывающихся из блокированной базы крейсеров. Со стороны другой, всем нам известны случаи "кораблестроительной эскалации", когда последовательное развитие "крейсеров" приводило к появлению гибридов со странными определениями ("линкор 2 класса", "броненосец-крейсер" и т.п.). Так, или иначе, вплоть до нулевых годов XX в. линкоры (броненосцы) "опирались" на почти непрерывную эволюционную линию "крейсеров", крупнейшие из которых были близки по размерам к линкорам. И это делало вполне разумным с технической точки зрения определение задачи главных сил Соединённого флота в 1904 г. как уничтожения "кораблей противника от крейсеров 2-го ранга и выше" (по тогдашней японской классификации, крейсера 2-го ранга - это корабли водоизмещением от 3 500 до 7 000 т). Проблема "тавтологии" в этом случае вполне успешно разрешается.
Любопытно, что основа этой логики, непрерывность эволюционной линии, стала возможна благодаря "мелочной экономии" большинства правительств на рубеже XIX-XX вв. Парламенты, президенты, Особые совещания и Тирпицы за пределами Великобритании и Японии всеми силами противились увеличению размеров броненосцев, благодаря чему они оставались по размерам близки к "крейсерам" (и не были предельными кораблями). Стратегия "мелочной экономии" оставалась эволюционно стабильной - придерживаясь негласного правила "ограниченного водоизмещения", основные игроки на протяжении относительно длительного времени могли создавать флот достаточно многочисленный и включающий в себя как "линкоры" (броненосцы), так и "большие крейсера".
Стратегия "количественного роста" в начале XX в. сменилась стратегией роста качественного. Этот процесс обычно называют "дредноутной революцией", хотя я предпочитаю в данном случае так же говорить об эволюции - ключевым для последующих событий стал всеобщий переход к идеологии увеличения водоизмещения для наращивания боевой мощи отдельных единиц, случившийся ещё до "Дредноута" (собственно, мы видим непрерывные эволюционные цепочки линкоров, ведущие от "классических броненосцев" к "типичным дредноутам" и в глобальном масштабе, и даже во многих отдельных странах).
Новая стратегия оказалась эволюционной нестабильной. Отказ от "мелочной экономии" привёл "мудрые" правительства великих держав в Вашинтон. И одновременно он в значительной мере нарушил "эскалационную логику". Резкий рост размеров "линкора" и "большого крейсера" привёл к тому, что последние стали роскошью, недоступной многим странам, а у богатых их всё равно обычно было мало (исключением оставались японцы). Разрыв между "большим" и "малым" крейсерами делал предпоследний переход в цепочке отнюдь не очевидным, а в ряде случаев попросту невозможным по причине отсутствия крейсеров "больших" у фигурантов (напр., в Адриатике в 1914-1918 гг.). В Вашингтоне этот разрыв был закреплён официально.
При этом теоретически восстановление кораблестроительной эволюционной цепочки было вполне возможно - более того, такие цепочки возникали. Немцы построили "карманные линкоры" против "вашингтонских крейсеров", французы построили "Дюнкерк" против "карманных линкоров", итальянцы решили ответить "Литторио", немцы же "докатились" до "Бисмарка". Американцы нашли деньги на "Аляски". Но это были, всё же, отдельные случаи, тратить договорной тоннаж на "промежуточные" линкоры решились только французы с немцами - а у японцев, британцев и американцев такой возможности в рамках Вашигтонской системы вообще не было (договор ограничивал не только суммарный и индивидуальный тоннаж, но и число кораблей для этих трёх стран).
Возникший разрыв в итоге и закрепил тавтологию линкора. Причём во вполне буквальном смысле - вот, например, статья 1948 г., автор которой, разбирая различные роли линкора, заключает, что он был в первую очередь хорош как "антидот для линкора". Таким образом, линкор убил Фишер..
P.S. Естественно, упоминание вопроса о блокаде как средстве против крейсерской войны не может не заставить задуматься о подводных лодках и их роли в проблемах линкора. Здесь я рискну заметить, что, по опыту Первой мировой, наиболее действенным средством борьбы с вражескими подводными лодками была минная блокада их баз. Поддержка этой блокады линейными кораблями была полезна и даже необходима. Поэтому, как ни странно, в этом смысле подводные лодки мало повредили линкору.