Меж нами десять заповедей...

[natashkinus]

И снова речь пойдет о переписке Марины Цветаевой и Бориса Пастернака. Не отпускает меня эта тема, ну что тут поделаешь. :) Напомню: книга, которая вышла в конце прошлого года в издательстве «Вагриус», называется «Души начинают видеть». Историк, философ, психолог, литературовед - каждый найдет в ней что-то свое. Мне же все время хотелось

Comments

[soamo]

А комментарии в сообществе запрещать не надо бы.

[natashkinus]

Хотелось избежать параллельного обсуждения. Ну да ладно, пусть будет по-вашему.

[aleshapopovich]

Просто хотела сказать: спасибо!

[natashkinus]

:)

[o_shuma]

[natashkinus]

Да, Оля, мне хотелось отойти немного от лирической темы и поговорить о таких вот вещах. О том, что летом 26-го "партийный билет" и "кровь" были для нее понятиями одного порядка. О том, что между этими двумя поэтами всегда было не только расстояние (которое они тоже не смогли преодолеть), но и нечто гораздо более серьезное. О том, что индивидуалистка Цветаева, даже вернувшись в Россию, никогда в жизни не могла бы подумать или сказать о себе: «Я человек страшно советский».

[o_shuma]

[natashkinus]

Да, тогда, летом 26-го, этот предел существовал. Повторила бы она то же самое через десять лет - тому же Борису Пастернаку? - не знаю, не уверена. (Думаю, через десять лет у нее - жены Эфрона - уже не было морального права говорить такое...) Знаю только, что катастрофа произошла не в 1941 году в Елабуге, а гораздо раньше. Об отношении М.Ц. к C.Э. - и ко всей этой истории - я уже писала в журнале год назад, вот здесь, - и добавить к этому, пожалуй, нечего.

[ex_larkat]

"Максим Горький, который годами жил на Капри на полном государственном обеспечении, одним движением пера решил судьбу поэта Бориса Пастернака. А попутно - судьбу Марины Цветаевой..."
Наташа, дорогая, о чем здесь? Прости невежество.
В Киеве, кстати, идет спектакль "Цветаева и Пастернак". Такая жуть... что плакать хочется.
"Пастернак" - еще туда-сюда... Но "Цветаева"!..
- то и дело вздыхает-охает, закатывает глаза и заламывает руки.
Нет, даже не плакать - ругаться, раскидывать стулья, выталкивать из зала зрителей!
А потом - тихонечко завыть.

[natashkinus]

Я действительно не знаю (могу только догадываться), на какие средства Горький столько лет отдыхал на Капри, и почему его слово во всех тех вопросах, которые касались других писателей, живущих и в России, и за за ее пределами, было всесильно. Поэтому приведенную выше фразу я исправила. Знаю только, что в 18-ом году (по-моему, именно тогда Горький покинул Россию?), он писал о революции нечто весьма негативное. Кто, как и когда "приручил" его - это для меня загадка. Но уже потом, когда он окончательно вернулся в Россию... сейчас трудно сказать, где именно читала об этом, но там было сказано, что два писателя жили в России при коммунизме, на полном государственном обеспечении: Максим Горький и Алексей Толстой. Помню даже такую деталь: последний привез с собой собственного лакея, который называл его "барином", а советские деньги были для него - пустые бумажки, с которыми он не очень понимал, как обращаться. В этой книге - "Души начинают видеть" - много любопытных подробностей о Горьком, но любви моей к нему они почему-то не прибавили. А

[chertov]

Я читал, что используя связи Горького, Ленин публиковал свои статьи за рубежом. Может быть, не только Ленин, но и другие большевики.

[natashkinus]

Да? Я как раз подумала, что Вы наверняка что-нибудь об этом знаете.

С другой стороны, ну а что мы все хотим от пролетарского писателя Максима Горького?
И не такие люди тогда обманулись.

[chertov]

Спасибо, Наташа, за этот пост.

Мне кажется, хотя оба были Большими Поэтами, Пастернак был всё же из "мира зрительного", был "человеком Солнечного Света". Цветаева же была человеком "Лунного Света", из мира незримого. И ему, как обычному земному мужчине, просто непонятно было, что же делать с этой Горой чувств, которая на него обрушилась и к которой он готов не был. Хотя изначальный интерес к М,Ц. как к женщине он испытывал. Он непротив был взаимно "посидеть под дождём". И неизвестно, чем этот роман окончился бы, умей Цветаева вести себя, как обычная земная женщина. Хотя бы как Ева, но не как Лилит. Отсюда и дальнейшие попытки Пастернака осторожно и вежливо отойти ("сестра" и проч.). Роман начинает приобретать односторонний характер.

Но я не настолько знаком с перепиской, читал отдельные письма, так что мои оценки могут быть ошибочными.

[natashkinus]

В этой книге, Борис, много совсем новых для нас писем Пастернака, которые заставили меня взглянуть на него несколько по-другому. На мой взгляд - но это как раз не новость, я и раньше так думала - он вовсе не был таким уж "обычным земным мужчиной". Наоборот, для меня именно Пастернак - а вовсе не Цветаева! - существо "не от мира сего". (Отсюда и это: тебя нельзя судить как человека, ибо тогда ты преступник/ чудовище). Но, в отличие от других эпистолярных романов Цветаевой, это была переписка на равных. Поэтому с "горой чувств, которая на него обрушилась" он вполне мог справиться, да и сам был способен на такую же точно "гору"; беда в том, что чувства того и другого не совпали во времени. Она рванулась к нему сразу же, в 23-м, он - в начале 26-го. Такая вот печальная история.

[chertov]

Да. Я доверяю Вашим оценкам. Хорошо бы прочесть книгу.

[natashkinus]

Спасибо за доверие. А книга определенно заслуживает самого пристального внимания. Очень многое важное не попало в этот пост.