Сказка третья для "Заповедника сказок". "Второй срок".
На этот раз в Заповеднике День голубой черепахи:
http://zapovednik-2005.livejournal.com/94339.html
У меня не очень сказочно получилось. Но уж что выросло, то выросло.
ВТОРОЙ СРОК
- ...охраняемая территория дач занимает 43 гектара. На территории произрастает более 37 тысяч пицундских сосен...
Управляющий делами Президента придерживал под локоть директора объекта «Сачава» и заинтересованно слушал. Директор громко и напряженно что-то рассказывал, размахивал руками, все прибавлял и прибавлял шагу, силясь догнать Президента. Но Президент шел по набережной так широко и уверенно, что догнать его никак не получалось. Оглядываться на директора он даже не думал и, кажется, совсем не слушал.
Аккуратно посыпанная гравием набережная тянулась вдоль моря на два с лишним километра. Кроме троих идущих мужчин на дорожке никого не было. Вокруг все выглядело до противного чисто и ровно - подстриженный, вылизанный до соринки, до иголочки газон, цветущие кусты олеандров, пальмы, аккуратные, листик к листику, самшит, лавр, бамбук, агава. Розовые и сиреневые левкои на клумбах. Зеленеющие альпийские горки. Вьющийся по стенам небольших беседок плющ с красно-желтыми листьями. Все это так благоухало, было настолько ухожено, словно за каждым кустиком, за каждой травинкой стояли навытяжку невидимые сотрудники и, широко улыбаясь, докладывали: «Господин Президент! Мы долго готовились к вашему приезду! Вы заметили, как мы постарались?»
- ... вырабатываемые фитонциды способствуют профилактике легочных и кожных заболеваний, в том числе туберкулеза, астмы...
Президент вдруг остановился, да так неожиданно, что разогнавшийся директор с налету врезался ему в спину. А управляющий делами по инерции проскочил вперед.
- А где черепаха?
Директор не расслышал. Подошел вплотную, заглянул в лицо Президенту снизу вверх.
- Что, простите?
- Черепаха, говорю, где?
- К... какая черепаха, Евгений Васильевич?
Он беспомощно оглянулся на управляющего делами. Тот пожал плечами.
Президент вздохнул:
- Вот тут у вас, я вижу, осьминог. Вот лебедь есть. Кит даже. А черепахи нет.
Действительно, вдоль дороги на равном друг от друга расстоянии были отлиты из бетона и выложены морской галькой фигуры животных и птиц. Немного неуклюжие, раскрашенные масляной краской, но забавные.
- Черепаха?.. будет. Будет!! На днях. Нет, нет, завтра будет! - директор базы промокнул платком лоб.
- Да вы не суетитесь, Виктор Николаевич, - управляющий делами похлопал директора по плечу и повернулся к Президенту. - Евгений Васильевич, я распоряжусь. Все будет в порядке. Я поговорю с ландшафтным дизайнером.
Президент кивнул. Присел, погладил щупальце бетонного осьминога, потом словно поймав мысль, сдвинул брови и взглянул на управляющего делами:
- Вот что. Вы этого дизайнера пригласите ко мне. Я с ним сам поговорю.
- Обязательно пригласим! - выступил вперед директор. - Я ему сейчас позвоню. Очень талантливый молодой человек. Непременно пригласим! Саша его зовут. Александр Плахов...
Президент уже не слушал:
- А искупаться-то здесь у вас можно?
- Конечно! Вода +25 градусов сегодня! Или можно в бассейне, там температура постоянная. И вода очищенная.
- Ну, уж нет. Что ж я на море приехал, чтобы в бассейне купаться?
Президент решительно направился к воде.
Он знал, что за глаза его уже называли Дачником. Президент Евгений Васильевич Никитин находил любой подходящий повод для того, чтобы приехать сюда, на правительственную дачу в Сачаву. Давнишние предшественники здесь бывали не часто, предпочитая Бочаров Ручей, Красную поляну и другие объекты. Предшественники недавние тоже это место, почему-то, не жаловали. В последние годы здесь вообще нельзя было появляться по политическим соображениям, поэтому два предыдущих Президента целое десятилетие не имели права пользоваться правительственной дачей. Но ситуация поменялась, дачу снова внесли в реестр объектов государственной важности, подновили, поставили новую аппаратуру и пригласили Евгения Васильевича сюда практически сразу после инаугурации.
Ему здесь понравилось очень.
Все считали Никитина сибиряком. В самом деле, большую часть жизни он прожил в Иркутске, избирался оттуда в депутаты, но сам всегда знал, что он - черноморец. Потому что родился Женя Никитин в Анапе и первые 11 лет прожил на морском побережье. Это потом отца Жени, офицера, перевели на Байкал, и семье пришлось переехать. Уже взрослым он наездился, налетался - и Красное, и на Средиземное, и на разные океаны-острова. Там было хорошо, но Черное море билось в его жилах и манило, манило к себе.
А еще очень не хватало черепахи. Той, из детства.
- ...Пост 3, пост 3, прием.
- Слышу вас. Пост 3.
- Видите объект?
- Так точно. Набережная, точка 15/2. Стоит, отвернувшись от моря. Уже минут десять стоит, Николай Ильич.
- Опять там?
- Да, опять.
- Понял вас, продолжайте наблюдение. Отбой.
Начальник охраны выключил рацию. Министр финансов переглянулся с министром иностранных дел.
- Что?
- Все то же. Как я и боялся. Опять возле этой долбанной черепахи встал. Значит, жди сюрпризов. В прошлый раз, как вернулся, головы полетели - Мордюкова снял ни с того, ни с сего, а там за ним посыпалось...
- Угу. А в позапрошлый вот так постоял-постоял, и визит в США отменил. В Китай полетел. Скандалище был, мама дорогая!
- Но ведь прав оказался, а?
- Прав... Только какой крови мне это стоило, кто бы знал! Что такое подготовленный визит на высшем уровне в последний момент отменить, ты себе представляешь? Не представляешь!
- Он мне будет рассказывать! Ты денежную реформу вспомни! Ты знаешь, сколько институтов ее просчитывали? Сколько мы копий переломали у себя, пока всё согласовали? Бюджет, долги... Всё! И Никитин ведь готов был подписать. Готов-готов, я из верных источников знаю. Но в последний момент затормозил: «Отложим до возвращения из Сачавы». Отложили, едрить ее в душу! Съездил к своей черепахе, Дачник хренов, вернулся, и ни в какую! Не подписывает, хоть ты тресни! Все к чертям собачьим полетело...
Министр иностранных дел ухмыльнулся:
- Гаврилыч, ну, пролетел ты тогда конкретно! Большой кусок мимо прошел.
Министр финансов сделал страшные глаза, шикнул и покосился на начальника охраны. Министр иностранных дел махнул рукой:
- Да ладно тебе, все свои. Правда, Николай? Вон, видишь, кивает. Зато, Стёпа, согласись, народ Дачника любит!
- Ага, пипл хавает. А что народ? Как любит, так и разлюбит. Просто везунчик Никитин, по острию ходит, пальцем в небо попадает. Ну, раз у него прокатило, ну, два. Просто повезло. Но когда-нибудь эта черепаха его из кресла вышибет.
Теперь уже министр иностранных дел вздрогнул и покосился на начальника охраны. Потом повернулся к министру финансов и едва заметно покачал головой. Министр финансов понимающе закрыл и открыл глаза. Начальник охраны никак себя не проявил, так и сидел молча, обратясь лицом к мониторам и микрофонам.
Пауза затянулась.
Министр иностранных дел прокашлялся:
- Николай, вы там, на месте проверили всё? Микрофоны, камеры... Может быть, зона приема какого-нибудь неизвестного сигнала?
- Федор Федорович, я вам уже докладывал, все проверили. И под землей, и на небе. И зоны спутникового приема отследили. Не раз, и не два. Все чисто. Просто кусок берега, галька, кусты, черепаха эта... Да сами видите, он гуляет в спортивных штанах и в футболке. Там никаких телефонов-микрофонов быть не может.
- Ну-ну. Что думаешь, Степан Гаврилыч?
- Не знаю. Может быть, у него там место силы какое-нибудь? Как у этого... Кастаньеды.
- Николай, еще раз просмотри там, ладно? Сам лично посмотри. Для меня. Черепаху эту по камушкам простучи. Должен же я понять, в конце концов, почему он там опять стоит!
...Президент Никитин рисовал носком кроссовки параллельные полосы на мелком гравии и хмурился: «Что за ребячество! Я взрослый человек. На меня работает целый аппарат советников... Всё, это в последний раз. Так нельзя. Такая ответственность, а я... В последний раз!» Потом он почему-то зажмурился, досчитал до десяти, резко повернулся на носках к черепахе с прозрачным голубым глазком, проговорив мысленно: «Да или нет?.. Нет». Президент кивнул, и уверенно направился к главному корпусу правительственных дач.
...В конце семидесятых по всей Анапе какой-то идиот-градоначальник расставил огромные фигуры животных. Сделаны они были из бетона и выложены сверху кусочками цветного стекла. Вроде бы, студенты-скульпторы художественного вуза практику проходили на детском курорте. По фигурам лазали разновозрастные дети, рядом с фигурами фотографировались обгоревшие туристы, фигуры были нелепые и некрасивые. В памяти Жени Никитина остались слон, осьминог, дракон, кит, жираф... У него самого во дворе стояла бетонная черепаха. Дурацкая такая черепаха на высоких толстых ногах, под которыми можно было пролезть и даже сесть под панцирем на корточках. Панцирь черепахи был выложен голубыми стеклышками, шея - зелеными, а голова - розовыми. Одно стеклышко из панциря Женя Никитин выковырял гвоздем и таскал с собой в портфеле. Через голубой прозрачный кубик интересно было смотреть на все вокруг.
Женя черепаху любил и ценил, потому что черепаха умела отвечать на вопросы. Даже на самые сложные. Но не на такие, которые в школе задавали, а про жизнь. Никто об этом не догадывался, Женя один знал. Нужно было только задать вопрос черепахе так, чтобы она могла ответить или «да», или «нет». Задать, а потом внимательно смотреть. Например, Женя спрашивал: «Надо сказать маме про голубя в шкафу, или пока не стоит? Если «да», то пусть что-нибудь случится, если «нет», то пусть ничего не случится». Спросил, и стоит, смотрит, считает до десяти. А на черепаху - раз! - и два голубя садятся. Просто уличных голубя, откуда-то прилетели, и сели на панцирь. Женя сразу понимает, что ответ - «да». Приходит домой, и с порога выкладывает маме: «Мам, у нас в шкафу голубь живет. Я его вчера принес. Он хромой и голодный!» И мама Женю почти не ругает. Даже дает голубю хлеба и водички. А если бы черепаха сказала «нет», Женя бы, конечно, про голубя не рассказал. А если бы не послушал черепаху и рассказал, ему бы досталось по полной программе. Испытано.
Или, например, хочет Женя Аньке Подрегульской записку написать: «Кто тебе нравится?». И не решается. Идет к черепахе. Спрашивает: «Написать? Если «да», то пусть что-нибудь случится, если «нет», то пусть ничего не случится». Считает до десяти... до двадцати... И ничего не случается. Тишина. Женя тогда, конечно, никакую записку не пишет. А Анька вдруг сама на перемене к нему подходит, и говорит: «Заполни анкету!» И дает тетрадку. А в анкете вопрос: «Кто тебе нравится?» Вот так. Опять, значит, черепаха была права.
Когда Женя с Валеркой в третьем классе решили ночью пойти на море на рыбалку, черепаха разрешила. Там даже два раза «да» было: пока Женька до десяти считал, и дождик начался, и собака к черепашьей ноге прибежала, свою ногу задрала. А потом дождь вдруг прекратился, солнце из-за тучи выглянуло, и луч начал на стеклышках играть. Тут уж Женя совсем повеселел: «Надо идти!» Валерке, правда, не сказал. Валерка ничего про черепаху не знал. Вообще никто не знал. Женька никому не рассказывал. Это была его подсказка, личная.
От родителей за рыбалку все равно потом влетело. Когда оба приятеля под утро вернулись мокрые до костей, Женька в одном сапоге, а Валерка со сломанной удочкой, мама с папой очень кричали. Мама плакала даже. Но Женя был уверен: все равно черепаха правильно сказала. Никто же не утонул и даже не простудился. А то бы не пошли они с Валеркой на рыбалку, нечего бы было потом вспомнить.
Когда пришлось ехать с родителями в Иркутск, Женя больше всего переживал именно о черепахе. Как же там без нее? Взял с собой голубое стеклышко, смотрел сквозь него, представлял, что видит черепаху, разговаривает с ней, спрашивал и даже ответы получал. Но все было не то. Попробовал найти в Иркутске что-нибудь такое, хоть немножко похожее на черепаху. Не нашел. Не с грибком же на детской площадке разговаривать.
Однажды Женя с родителями еще поехал в Анапу, просто так, отдохнуть в пансионате. Сходил к своему старому дому. Но черепахи из детства во дворе уже не было - на ее месте стоял коммерческий магазин.
Со временем голубое стеклышко из черепахового панциря стало Жене Никитину талисманом. И когда в институте учился, и когда за будущей женой ухаживал, и когда в комсомоле работал, карьеру делал, и в Москве, когда дела разруливал с серьезными людьми - везде оно было рядом и подсказывало, как лучше.
На выборах, конечно, тоже талисман помог. Перед тем, как баллотироваться куда-то - а выбираться ему пришлось не раз и не два - Евгений Васильевич всегда «советовался» со стеклышком. Теперь он делал так: стеклышко в руке зажимал, закрывал глаза, представлял черепаху. Спрашивал, что было нужно, и считал про себя до десяти. Если ответ был «да», то с черепахой за это время что-то происходило. Например, она могла превратиться в воробья, вспорхнуть, и улететь. Или захохотать беззвучно, выпучив глаза. Или разлиться ртутной лужицей. Это значило «да». А могла просто присутствовать на внутреннем экране, и совсем не меняться. Это значило «нет». Такой вот нехитрый способ принятия решений был у студента, потом у комсомольского работника, потом у высокопоставленного сотрудника властных структур, потом у депутата и, наконец, у Президента Евгения Васильевича Никитина. И ему везло. Подсказки срабатывали с завидным постоянством. Карьера шла вверх, любимая девушка стала невестой, а потом и верной женой, два сына подрастали...
Только настоящей черепахи все равно не хватало. Опоры не было. Твердой, настоящей опоры для принятия решений. С годами Евгений Васильевич уже начинал сомневаться, а была ли та, детская черепаха на самом деле? И только голубое стеклышко оставалось материальным доказательством того, что это ему не приснилось.
И вот - Сачава, набережная, правительственная дача, и опять фигуры животных, осьминог, кит...
А черепахи нет.
Этот Саша, ландшафтный дизайнер, понятливый паренек оказался. Что ценно - не болтливый. Никитин не стал разговаривать с ним в доме, позвал прогуляться. Здесь, на берегу, конечно, тоже все просматривалось. Президент легко угадывал, где, скорее всего, прятались камеры и жучки. Но если идти у самого моря, по гальке, то за шумом прибоя не так просто было что-то расслышать. Не то, чтобы его просьба к дизайнеру была какой-то сверхсекретной государственной тайной. Но это была его личная тайна, и ему не хотелось делиться ею с теми, кто сидел по ту сторону микрофонов и камер.
Ландшафтный дизайнер Саша шел рядом с Президентом и молча ждал.
- Красиво... - проговорил, наконец, Никитин.
- Да, - согласился Саша.
- Вот тут... - Президент быстро протянул дизайнеру маленький бумажный сверток. - Ты, Саша, это как-нибудь приспособь к черепахе.
- Хорошо, - просто сказал Саша и незаметно положил сверток в карман.
Никитин ждал дополнительных вопросов, но их не последовало. Саша просьбе не удивился и даже никак не изменился в лице. Никитину это очень понравилось. Совсем не хотелось ничего объяснять.
- И... не говори никому. Не надо.
- Хорошо, - опять сказал Саша. - Я могу идти?
- Да, спасибо.
Президент неопределенно обвел рукой весь огромный кусок берега, огороженный высоким забором с колючей проволокой.
- Хорошая работа, Саша!
Молодой человек улыбнулся, повернулся, и пошел по дорожке к воротам.
«Железный парень. Надо его к себе в Москву потом перевести».
...Прошло чуть больше семи лет. Заканчивался второй срок президентства. Много важных и сложных вопросов Евгений Васильевич Никитин решил за это время. С самыми сложными и важными он всегда ездил к черепахе. И наплевать ему было на мнение аппарата и на прозвище «Дачник». Он отвечал за страну, и рисковать не мог.
Теперь черепахе было гораздо легче помогать Жене Никитину. Не приходилось растекаться лужицей и превращаться в воробья, достаточно было просто лежать возле дорожки, посыпанной гравием, и сверкать на черноморском солнце голубым прозрачным глазком, отвечая Евгению Васильевичу, когда нужно, «да» или «нет». Надо заметить «нет» практически не звучало. А все потому, что с годами Никитин научился правильно формулировать вопрос. «Если я прав, - говорил мысленно, - то я досчитаю до десяти, и с черепахой ничего не случится. Если не прав - что-нибудь произойдет». Что могло произойти с бессловесной фигурой, выложенной из морской гальки здесь, на строго охраняемой, почти безветренной территории с мягким климатом, аккуратно подстриженным газоном и строгим указанием обслуживающему персоналу ни в коем случае не попадаться на глаза первому лицу государства, не мешать ему дышать морским воздухом, оздоравливаться и размышлять о судьбе страны. Ничего, как правило, с черепахой не случалось. Евгений Васильевич утверждался в своих самых неожиданных решениях и со спокойной совестью уезжал в Кремль, вершить историю. Да, иногда он поступал вопреки мнению министров и советам советников. Но черепахе Президент доверял больше, чем советникам и министрам. Министров он знал недолго и плохо, а черепаха не обманывала его уже шестьдесят лет.
На этот раз Президент шел к черепахе по очень серьезному поводу. Ему предстояло принять, наверное, самое важное решение за всю его многолетнюю работу на высшем посту. Надо было назвать имя преемника.
Шилов или Мыльников? Мыльников или Шилов? Как бывало уже не раз и не два, ему настоятельно рекомендовали Мыльникова. Силовик, кадровый офицер, порядочный и дисциплинированный, проявил себя и там, и сям. И лидерские качества у него незаурядные, и харизма. А Шилов... Кто его знает, этого Шилова? Темная лошадка. Бизнес у него какой-то мутный был в начале перестройки. Работал на периферии, столичных кадров не знает. Ну, да, идеи высказывает любопытные, но этого мало. Хотя... Чем-то же этот Шилов Президента зацепил. Почему-то он выдернул провинциального бизнесмена после поездки по регионам в столицу. Проникся доверием, почему-то. Почему-то подумал, что много пользы может принести стране этот Шилов. Только Президент почему-то один так считал.
Так Шилов или Мыльников?..
...Министр иностранных дел прокашлялся:
- Ну-ну... Что думаешь, Степан Гаврилыч?
- Не знаю. Может быть, у него там место силы какое-нибудь? Как у этого... Кастаньеды.
- Николай, еще раз просмотри там, ладно? Сам лично посмотри. Для меня. Черепаху эту по камушкам простучи. Должен же я понять, в конце концов, почему он там опять стоит!.. Не нравится мне это. Сейчас Дачник должен преемника назвать. С Мыльниковым уже все согласовано, проговорено. Три совещания провел, три! И везде все в один голос ему рекомендовали Мыльникова.
- Конечно! На него все завязки. Люди ждут, у людей дела стоят, деньги стоят. Пока не назовет, не хотят тему двигать. Не хотелось бы, конечно, чтобы что-то изменилось. А, Федор Федорович?
Министр иностранных дел похрустел костяшками пальцев.
- Вот что, Николай, а ты можешь как-нибудь Никитина с этого места сейчас отозвать? Отвлечь? Ну, хоть срочным звонком каким.
- Вообще-то, он не любит, когда его на прогулке беспокоят. Даже сотовый с собой не берет...
- Ну, для меня, а?
Начальник охраны вздохнул, оглянулся на министров.
- Ладно, попробую.
«...Всё, это в последний раз. Так нельзя. Такая ответственность, а я... В последний раз! Если сейчас с черепахой ничего не случится, то Мыльников» Президент Евгений Васильевич Никитин зажмурился, досчитал до десяти и резко повернулся к черепахе с прозрачным голубым глазком, проговорив мысленно: «Мыльников: да или нет?..»
Выбежавший из-за кустов запыхавшийся офицер споткнулся о сосновый корень и рыбкой полетел прямо на черепаховый панцирь. Тут же вскочил, одернул куртку:
- Виноват, Евгений Васильевич! Вас к телефону срочно!
«...Значит, нет».
Президент кивнул и уверенно направился к главному корпусу правительственных дач.