Только в Лас-Вегасе - 3
Один хороший человек посетовал, что серия о Лас-Вегасе, «претендующая... на некое откровение, кажется обычным пересказом тур. справочника». Не знаю, не уверена. Во-первых, в моей серии нет и не будет никакой рекламной и контактной информации. Во-вторых, я не считаю правильным писать только о сиюминутном и «жареном». Для этого я слишком люблю и уважаю своих друзей - людей, безусловно, умных и грамотных, умеющих пользоваться справочниками и без моей помощи. Ну и в-третьих, я пишу только о том, что интересно лично мне. Только тогда, когда мне хочется об этом написать. И только так, как это вижу я. Кто со мной? Продолжаем...
• Почти ничего не менялось в этих краях вплоть до начала XIX века. А между тем, где-то бурлила жизнь: в Конгрессе вовсю обсуждались вопросы рабства, Мексика отвоёвывала независимость от всех на свете, активно застраивался Лос-Анджелес (который, кстати говоря, получил статус города лишь через 70 лет после основания - в 1850-м).
• Вот в этот самый Лос-Анджелес и вёл караван из 60 человек и 100 мулов мексиканский исследователь, торговец и просто красавец-мужчина Антонио Бандерас Армихо. Зачем Армихо собрал караван, историки достоверно не знают, а потому предлагают нам на выбор две версии: он был либо торговым, для доставки грузов, либо исследовательским - для составления новых маршрутов доставки этих самых грузов.
• Есть серьёзное подозрение, что Армихо был нашим человеком: караван отправился в путь 7 ноября 1829 года. Примерно через пару месяцев, аккурат к Рождеству, добрались до нынешней границы Аризоны и Невады. Разбили лагерь, отдышались, и Армихо послал нескольких подростков на поиски воды. Один из них, отбившись от группы, бродил две недели. Самый молодой, самый настойчивый, самый отчаянный. Именно он нашёл небольшую зелёную долину с живительными источниками. И вполне справедливо, что именно его имя навсегда вписано под номером один в историю Лас-Вегаса. Красивое, надо сказать, имя: Рафаэль Ривера.
• Личность номер 2 в истории Лас-Вегаса - Джон Чарльз Фримонт. Личность весьма неоднозначная и яркая, с такими американскими горками в биографии, от которых просто захватывает дух. Учитель математики, дослужившийся до чина генерала и попавший под трибунал. Исследователь, письменные отчёты которого об экспедициях были опубликованы Конгрессом и вызвали первую настоящую волну переселения на Запад. Яростный противник рабства, отличавшийся крайней жестокостью в стычках с индейскими племенами. Первый кандидат от Республиканской партии на президентский пост, умерший в нищете и забвении от перитонита... В 1844 году, в ходе одной из экспедиций, Фримонт добрался туда, где сейчас находится Лас-Вегас, и составил подробное описание этих мест.
• А дальше история Вегаса делает мормонский заход. В 1855 году, после того, как нынешняя Невада стала частью США (отвоевали у Мексики), 30 мормонов-миссионеров пришли сюда из Солт-Лейк-сити, чтобы обратить в истинную веру местные племена паютов. Ну, вы понимаете. Тогда они ещё не ездили парами на велосипедах, у них не было одинаковых улыбок и заранее заготовленных фраз, одинаковых рюкзачков и журналов под мышкой, но миссия их была столь же благородна, как теперь. На месте нынешнего старого центра Лас-Вегаса (главная улица которого носит имя Фримонта) миссионеры возвели форт.
• Видимо, есть что-то особенное в этих местах, какой-то микроб неповиновения. Почти сразу между «базой» в Солт-Лейк-сити и фортом стали возникать трения, миссионеры обращались с паютами кое-как, а те, конечно, в долгу не оставались... Обращения не получилось, и два года спустя форт был заброшен. После здание форта было выкуплено под ранчо, а в 1902 году его приобрела железная дорога. Для любителей старого хлама, вроде меня, форт был полностью восстановлен по старым чертежам и рисункам, теперь в нём музей.
И на злобу дня. Затеяли мы как-то переезд. Июль, жара под 50 градусов, ни ветерка - и второй этаж без лифта. Таскаем вещи (пешком по лестнице вверх-вниз и дальше до парковки), в грузовик укладываем. Вспоминаем всех, кого знаем и кого не знаем, незлым тихим словом. Вдруг, откуда ни возьмись... они самые, мормоны. Свежие, как две майские розы, румяные, в белоснежных рубашечках и с накрахмаленными улыбками. Встали рядом с машиной, ручки сложили, смотрят внимательно. А мы носим. А они стоЯт. А мы носим. А они стоЯт...
У меня, знаете, не хватает человеколюбия с ними беседы беседовать, и всякие миссионеры-гадалки-попрошайки меня тоже почему-то не трогают. По этой части у нас обычно муж. Вот и тут: спускается он из последних сил по ступенькам, в обнимку с тяжеленным креслом, а одного из голубков и прорывает:
- Ведь правда же, вы хотите послушать о настоящей вере? Мы здесь, чтобы рассказать вам о ней.
- Спасибо, не надо! - отвечает муж, отфыркиваясь. - Я уже православный.
- Это ничего, - накрахмаленно улыбаются голубки и кивают сочувственно. - С кем не бывает...
Как муж не опустил кресло на их напичканные истинной верой головы, я до сих пор не понимаю.
• Почти ничего не менялось в этих краях вплоть до начала XIX века. А между тем, где-то бурлила жизнь: в Конгрессе вовсю обсуждались вопросы рабства, Мексика отвоёвывала независимость от всех на свете, активно застраивался Лос-Анджелес (который, кстати говоря, получил статус города лишь через 70 лет после основания - в 1850-м).
• Вот в этот самый Лос-Анджелес и вёл караван из 60 человек и 100 мулов мексиканский исследователь, торговец и просто красавец-мужчина Антонио Бандерас Армихо. Зачем Армихо собрал караван, историки достоверно не знают, а потому предлагают нам на выбор две версии: он был либо торговым, для доставки грузов, либо исследовательским - для составления новых маршрутов доставки этих самых грузов.
• Есть серьёзное подозрение, что Армихо был нашим человеком: караван отправился в путь 7 ноября 1829 года. Примерно через пару месяцев, аккурат к Рождеству, добрались до нынешней границы Аризоны и Невады. Разбили лагерь, отдышались, и Армихо послал нескольких подростков на поиски воды. Один из них, отбившись от группы, бродил две недели. Самый молодой, самый настойчивый, самый отчаянный. Именно он нашёл небольшую зелёную долину с живительными источниками. И вполне справедливо, что именно его имя навсегда вписано под номером один в историю Лас-Вегаса. Красивое, надо сказать, имя: Рафаэль Ривера.
• Личность номер 2 в истории Лас-Вегаса - Джон Чарльз Фримонт. Личность весьма неоднозначная и яркая, с такими американскими горками в биографии, от которых просто захватывает дух. Учитель математики, дослужившийся до чина генерала и попавший под трибунал. Исследователь, письменные отчёты которого об экспедициях были опубликованы Конгрессом и вызвали первую настоящую волну переселения на Запад. Яростный противник рабства, отличавшийся крайней жестокостью в стычках с индейскими племенами. Первый кандидат от Республиканской партии на президентский пост, умерший в нищете и забвении от перитонита... В 1844 году, в ходе одной из экспедиций, Фримонт добрался туда, где сейчас находится Лас-Вегас, и составил подробное описание этих мест.
• А дальше история Вегаса делает мормонский заход. В 1855 году, после того, как нынешняя Невада стала частью США (отвоевали у Мексики), 30 мормонов-миссионеров пришли сюда из Солт-Лейк-сити, чтобы обратить в истинную веру местные племена паютов. Ну, вы понимаете. Тогда они ещё не ездили парами на велосипедах, у них не было одинаковых улыбок и заранее заготовленных фраз, одинаковых рюкзачков и журналов под мышкой, но миссия их была столь же благородна, как теперь. На месте нынешнего старого центра Лас-Вегаса (главная улица которого носит имя Фримонта) миссионеры возвели форт.
• Видимо, есть что-то особенное в этих местах, какой-то микроб неповиновения. Почти сразу между «базой» в Солт-Лейк-сити и фортом стали возникать трения, миссионеры обращались с паютами кое-как, а те, конечно, в долгу не оставались... Обращения не получилось, и два года спустя форт был заброшен. После здание форта было выкуплено под ранчо, а в 1902 году его приобрела железная дорога. Для любителей старого хлама, вроде меня, форт был полностью восстановлен по старым чертежам и рисункам, теперь в нём музей.
И на злобу дня. Затеяли мы как-то переезд. Июль, жара под 50 градусов, ни ветерка - и второй этаж без лифта. Таскаем вещи (пешком по лестнице вверх-вниз и дальше до парковки), в грузовик укладываем. Вспоминаем всех, кого знаем и кого не знаем, незлым тихим словом. Вдруг, откуда ни возьмись... они самые, мормоны. Свежие, как две майские розы, румяные, в белоснежных рубашечках и с накрахмаленными улыбками. Встали рядом с машиной, ручки сложили, смотрят внимательно. А мы носим. А они стоЯт. А мы носим. А они стоЯт...
У меня, знаете, не хватает человеколюбия с ними беседы беседовать, и всякие миссионеры-гадалки-попрошайки меня тоже почему-то не трогают. По этой части у нас обычно муж. Вот и тут: спускается он из последних сил по ступенькам, в обнимку с тяжеленным креслом, а одного из голубков и прорывает:
- Ведь правда же, вы хотите послушать о настоящей вере? Мы здесь, чтобы рассказать вам о ней.
- Спасибо, не надо! - отвечает муж, отфыркиваясь. - Я уже православный.
- Это ничего, - накрахмаленно улыбаются голубки и кивают сочувственно. - С кем не бывает...
Как муж не опустил кресло на их напичканные истинной верой головы, я до сих пор не понимаю.