Выход из системы. Выключение.
Букв много.
И еще забавней самой ЭТО перечесть, учитывая сегодняшнее утро.
Я много могу вынести. Преодолеть. Когда же мне уже не надо будет преодолевать и выносить?
нотеперь жить мне легче, это да.
Если ты находишься в глубоком темном тоннеле, и впереди никакого света не видно, возможно, ты просто в жопе. Тут главное - не терять оптимизма.
Был человек Цац. Мы с ним не теряли оптимизма примерно три месяца в общей сложности. Не было между нами секса, но была крепкая тусовая сплоченность, как у двух мультяшных мышей, падающих в пропасть, держа друг друга за лапки. Так получалось почему-то, что все эти три месяца Цац постоянно появлялся рядом.
Я набрела на него в квартире Хаги в декабре 98 года, а спали все, кроме хозяйки, на полу… Холодно в декабре на полу, поэтому всякие приличия тут же отбрасываются за ненадобностью, и спать предполагается ложиться «кучей-малой». Цац честно грел меня своими костями около недели, пока я была в Новосибирске. Потом пришла пора возвращаться в Кемерово, и я прихватила его с собой - нет роднее мужчины, чем тот, с которым ты спишь на полу на шубах, зная, что он будет только греть тебя, и ни в коем разе не начнет хватать за подлежащее и сказуемое. Такая чинная благодать сплошь и рядом происходит среди турья и тусовых людей - а вот цивил, лежащий рядом волею случая, непременно на всякий пожарный пытается тебя помять.
Цац был принципиальный бездельник.
Я ему сказала: «Цац, ты же не был в Кемерово - пошли, сходим вместе, там ништяк».
После этого Цац стал моей стопной парой - когда мне надо было куда-то топать километров эдак триста, он случайно всегда оказывался рядом и не отказывался меня проводить.
Внешне он походил на бородатую обезьянку. Лет ему было двадцать семь. Он уехал из Семипалатинска и захипповал. Впрочем… кажется, это было для него единственным достойным занятием, я не помню, чтоб он что-то умел. Цац был татарин, и носил охуительнейшую для татарина фамилию: Лосинский.
И вот, в феврале девяносто девятого, мы с Цацем не теряли оптимизма, выпав из легковушки на самой окраине опять-таки Кемерова. Автобусы уже давно должны были разъехаться по гаражам, да и денег на проезд у нас, кажется, не было. У Цаца был «Беломор». Вокруг был мороз и темнота.
Шлепать нам предстояло ого-го, аж в Кедровку - то есть, на другой конец города, а потом в пригород. Ели мы в последний раз что-то с майонезом утром в Новосибирске. Впереди нас ждала засыпанная снегом изба, которую точно не топили около пары недель, да еще у меня не было ключа.
Задача была многоплановая: каким-то образом добраться до Кедровки, используя как можно больше попутных машин, чтоб не очень поздно. Пойти к Ваньке. Достучаться. Забрать ключ. Пойти в избу. Постараться там не замерзнуть на хер.
Утром Цац собирался к Джулии, а я - в Красноярск, которого до сих пор в глаза не видела. Мне туда было надо. На пару недель раньше меня туда уехал Дым. Мы с ним собирались в Красноярске жить.
Забегая вперед, скажу, что когда вокруг тебя жопа, туннель или окраина Кемерова в пол-двенадцатого в феврале, мозги начинают работать с феерической изобретательностью, а везенье прет своеобразное, но конкретное. Дотопав до вокзала, мы увидели некий автобус, и у меня сложился пазл: «автобус едет в Красновку, в Красновке Птица, у Птицы вписка». Увидав наши мороженные ёбла, кондуктор, конечно же, согласилась подвезти нас бесплатно. А Птица с Прессой впустили в избушку лубяную, там было натоплено, а еще нам дали пожрать и сигарет с фильтром.
Ну вот, а пока, шагая по синюшной от фонарей снежной обочине к вокзалу, чтоб как-то себя развлечь, мы с ним стали играть маленькую ситуационку.
Это типа денжена, только без игральных костей. Ну… такая ролевая игра. Мы придумали, что прошло десять лет, все изменилось, мы стали другие, а какие мы стали - придумывал Цац. Он же придумал «квест» - что мы делаем, встретившись в этой ситуации.
Заметьте, мы не ныли. Мы не искали друг у друга сочувствия: ай, Цац, какое говно, тут так холодно, и так далеко до Кедровки, а там изба не топлена, мы все умреееем! Да, Натах, и жрать охота, и вообще все беспросветно!
Это было понятно и так - ничего нового, обычная жопа, она же пуждук. Суть была в том, чтобы не фиксироваться на том, что это - пуждук, а просто идти вперед, не тратя эмоций на осмысление оного пуждука. К тому моменту любой из обширной междугородней тусовой компании умел отключать осмысление пуждука автоматически. Ну попали и попали - наше дело выбраться из пуждука в ништяк.
- Ты какой стал? - спрашивала я.
- Я? Наверное, такой же… только волос седых прибавилось. И вот я прихожу к тебе со своим рюкзаком, мне край надо вписаться на ночь и я узнал случайно твой адрес. Вот, звоню в дверь и говорю: «Помнишь меня? Впиши на ночь!» - а ты меня вписывать не хочешь.
- Это почему я тебя не хочу вписывать?
- Потому, что ты цивильно живешь, работаешь на хорошей работе и живешь в нормальной квартире, и тебе только меня и таких, как я, и не хватало.
- И где это я, по-твоему, возьму хорошую работу?
- Не знаю, но через десять лет у тебя все будет цивильно.
- А у тебя - нет?
- А у меня - нет. Потому, что я здесь - по зову души, ага. А ты - потому, что тебе больше деваться некуда. Вот появиться у тебя возможность оцивилиться - ты перестанешь тусоваться.
Ну, что - не соврал. Спорить не о чем - не было у меня желания провести всю жизнь по впискам и романтически загнуться на обочине М-53. Все мои побуждения были просты и незатейливы: вот поселимся в Красноярске, Дым найдет работу, и я найду работу какую-нибудь, мы будем снимать квартиру или гостинку, или избу, короче, Дом (до того, чтобы купить, моя фантазия не распространялась), заберем Ленку мою к себе… И сяду я у телевизора с чаем. Может, если средства позволят, еще ребенка рожу. Короче, отродясь я не была романтиком.
Наивные краснояричи, как показало следствие, еще как-то верили, что я «по личному желанию» вышла из социальной системы и живу между небом и землей. Я им даже, говорят, какие-то философские основания приводила. А вот в Кемерово меня знали лучше. Многие понимали, что я тут - случайный гость. И при первой же возможности начну ездить не по трассе, а на поездах за деньги и вертеть котлеты.
Некоторое меня за это не любили. Я им портила картину мира.
- Ну, не хочу я тебя вписывать. Ты с ума сошел, в самом деле? У меня и места нет, куда я тебя положу… Цац, нет, фигня какая-то получается. Мне что, жалко тебе места на полу на ночь?
- Ты давай не халявь, а выполняй квест! Твой квест - НЕ ПУСТИТЬ меня!
- Да почему?
- Может, мужа волновать не хочешь.
- А что, Дым разве против будет?
- Дыма нет.
- В смысле?
- Я не знаю, что там у тебя будет через десять лет, но это точно не Дым.
- Куда же он денется, ты с ума сошел?
- Ну, короче… нет его. А ты работаешь в какой-нибудь крутой библиотеке. Заведующей. И тебе совсем не хочется вспоминать ту прошлую жизнь.
- Это почему не хочется?
- Потому, что это не твое. Твое - это дом, в который ты не пускаешь таких, как я.
- Да с чего ты взял, что я так негативно буду относиться к этому периоду жизни?
- Во-первых, ты сама говоришь: «период». А я говорю - это моя жизнь. А во-вторых, тебе этот «период» ничего не дал.
Неправда, Цац. Нет, неправда. Вот прошло восемь лет - не десять, конечно, но все-таки.
Мне этот «период» дал очень даже до фига.
Я не боюсь выхода из Системы. И еще я знаю, что если я буду вынуждена из нее выйти - в Систему можно вернуться.
Сейчас я объясню, о чем я.
Большая часть людей включены в систему принципов взаимодействия друг с другом, с правилами передвижения, обеспечения, общения.
Есть система передвижения: если тебе нужно куда-то поехать, система тебе диктует набор обязательных к исполнению правил:
- Купить билет.
- Показать билет.
- Сидеть и ждать, когда довезут.
Если у тебя нет денег на билет:
- Не ездить никуда, а сидеть на жопе ровно.
- Если тебя поймали, заплатить штраф.
- Устыдиться своего ничтожества.
Передвижение вне правил системы возможно в первую очередь, тогда, когда ты понимаешь, что никакого «своего ничтожества» нет и стыдиться тебе нечего. И если у тебя нет денег на билет, или ты выпал из поезда, или еще какой-то тебя настиг пуждук, ты имеешь право решать свои проблемы.
Тебе нужно поехать на городском автобусе, а у тебя нет даже денег на проезд. Это бывает. У многих это бывает редко. У меня теперь - исчезающе редко, и тогда я просто никуда не еду. Но, пройдя несколько лет тусового «тренинга», если я попаду в ситуацию «не на что, но надо», я не пойду пешкодралом за пол-города. Я сяду в автобус и спокойно, и, при чем, кратко, объясню кондуктору ситуацию. И меня не высадят, а повезут! И любого человека повезут, если он не стыдиться себя, такого нищего, не злиться на кондуктора, такого могущественного, и у него поэтому не бегают глаза.
Я знаю женщину, которая в юности отстала от поезда. Она была правильной барышней «в Системе» и пошла в милицию. В милиции над ней посмеялись и послали вон.
Она решила попробовать доехать на другом поезде без билета. Проводничок предложил рассчитаться натурой. Он пялил ее всю дорогу, куда душа желала.
Почему с ней это случилось?
Потому, что она находилась в Системе: в системе «услуга-платить», в системе «бесплатно не бывает», в системе « я виновата, что такая распиздяйка».
Когда человек выходит из этой Системы - пусть ему кажется безумием такой выход - он получает определенную свободу и определенную безопасность.
Почему десятки моих знакомых девчонок, теперь уже взрослых тетенек, годами гоняли на попутках до российских Европ и обратно, и их никто пальцем не тронул?
Потому, что они существовали в другой системе - а не в той, которая предполагает, что «непременно нужно заплатить!»
Почему Альшанского, когда он возвращался с Сисима, подобрал только рейсовый автобус и то за сто рублей?
Потому, что Альшанский - в Системе, он не верит, что незнакомые люди могут что-то для него сделать бесплатно; он не верит, что это МОЖНО - попросить сделать что-то бесплатно, и все это было написано у него на лице, когда он стоял на обочине, не веря в сказки.
А если кто в сказки не верит, в того сказки тоже не верят.
Если ты остался совсем без дома, Система предлагает следующие действия:
- Бегать по инстанциям.
- Ничего не добившись, ночевать в подъездах.
- Спиться и сдохнуть в канаве.
Почему люди, оставшись без квартиры, моментально опускаются ниже асфальта, спиваются одеколоном и превращаются в свиней?
Система научила их, что они теперь виноваты, что лохи, что нехорошо не иметь дома и уж совсем стыдно дать себя кинуть.
И тогда в этих людях включается машинка самоуничтожения.
Вне Системы без дома можно выжить. Пробежаться по знакомым, а потом по незнакомым - эта карусель может длиться несколько лет, но лучше все-таки собраться с мыслями и постараться что-то снять. Если с работой совсем уж жопа, то вот, например, Надька из «Аврала» - ей начальник кондейку выделил, старую дворницкую. Хоть какая-то, но крыша. Главное, понять, что ты ни в чем не виноват и не фиксироваться на пуждуке - тогда ты найдешь жизненно безопасный выход. Ты имеешь право искать выход.
Пока ты находишься в стадии «живу у знакомых», от тебя требуются всего две вещи:
- Как можно чаще менять место дислокации, чтобы не надоесть.
- Понять, что хорошего ты можешь сделать для людей, которые дали тебе кров. Посмотри внимательно, спроси, если нужно. Помочь можно по-разному: посуду помыть, или просто помолчать вовремя.
Просто надо как-то так сделать, чтоб от тебя не было негатива - даже если внутри тебя радиоактивная пустыня.
А сам мир по сути своей - вообще бесплатен.
Я видела одну женщину, местную, вот она, кажется, переборщила: женщина вдохновенно рассказывала двум хипенышам, как здорово жить, когда ты пускаешь все на самотек. Все нормально, конечно - можно проросшую картошку на рынке подбирать, можно играть в переходе на чем-нибудь, но она рассказывала, что все время рядом с ней находились ее дети - а вот это уже зря.
Детей тут быть не должно. Выходи из Системы, входи в Систему - но не таскай с собой детей. Вначале дети должны пройти школу жизни «как все живут». Потом - если судьба захочет - они увидят иные варианты. И сами сделают выбор.
Если ты в «пуждуке» и некоторое время вынуждена вести странную жизнь «вне Системы», хорошо, если тебе есть куда пристроить ребенка. А лучше, если у тебя вообще нет детей.
Не надо таскать их по стритам и заставлять танцевать с маракасами, пока ты орешь под гитару у холодной стены.
Не знаю, почему - но это нельзя.
Вернемся к Системе. Ничего особо плохого в ней нет - должен быть порядок, а это - порядок. Это частный и не лучший порядок, но уж какой есть.
Тусовые «тренинги» дали мне знание, что если порядок нарушен, из любого «пуждука» бывает не только привычный, прописанный инструкциями, но и порой самый неожиданный выход. Надо только разрешить себе его увидеть.
Напоследок я расскажу примерную историю.
2002 год, Юрга, автовокзал. Я забрала из санатория Ленку. Ленке восемь лет.
Автобусы на Новосибирск закончились. Следующие - завтра. На автовокзале жесткие скамейки, нет буфета и воды. У меня при себе нет паспорта, чтобы купить билет на поезд: я автобусом ехала, там паспорт не спрашивают, и чего тогда его зря таскать.
Ситуация обсуждается с уборщицей; наш разговор слышит омерзительный пятидесятилетний мужичонка с жирным пузцом, в клетчатой рубахе, сандалях и триконах.
Мы выходим на улицу. Мужичонка окликает меня.
- Женщина!
Он видит, что я попала в пуждук. Система не дает ответов, что мне сейчас делать. А те, которые дает - заночевать с ребенком на лавке… уйти на ЖД - вокзал - ночевать на лавке… - как-то не вдохновляют.
Он прекрасно знает, что деваться мне некуда. Его башка мыслит по принципам Системы. И по этим принципам он мне предлагает:
- Давайте, я вас отвезу в гостиницу и номер оплачу. Мы уединимся, а девочка… погуляет.
Я даже не особо его слушаю, я отмахиваюсь, как от мухи. Сейчас ответ, что делать, мне даст не Система, а только мир. Который, по сути, бесплатен.
- Не надо, обойдемся.
- Тогда давайте так - у меня вон там машина стоит. Я вас отвезу до Новосибирска, мы по дороге остановимся, а девочка… погуляет.
Я вижу пылящий деревенский автобус, который швартуется возле автовокзала, подхватываю дочь и лечу к нему. Бросаю через плечо:
- Мужик, ты что, не понял - НЕ НАДО!
Вслед мне несется:
- Дура! Ребенка хоть пожалела бы!
Эта гнида судит по Системе, по принципам Системы «бесплатно не бывает» - поэтому он уверен, что то, что он мне предложил, совершенно нормально, и более того, милосердно - ведь то же самое мне обязательно предложат другие, но, возможно, на худших условиях.
А я знаю, что не предложат. Я просто ЗНАЮ.
В автобусе я задаю один вопрос:
- На Новосибирскую трассу бы…
Водитель говорит:
- Нормально, я вас сейчас высажу на перекрестке. Там через полчаса пойдет автобус из Томска на Казахстан. Перехватишь.
Перекресток.
- С нас сколько?
- Перестань, нисколько.
На перекрестке мы с Ленкой сидим недолго - и вправду подходит грандиозный автобус. Я сторговываюсь с водителем за божескую цену - деньги у меня есть, чего выпендриваться - и через четыре часа мы дома.
Я думаю, что этот мужичонка часто возле автовокзала пасется. Сколько баб «уединились» с ним в гостинице, думая, что «выхода нет»?
А черт его знает.
Нет. Это не последнее.
Что еще мне дала жизнь «в тусовке»?
Умение до последнего ценить то, что есть.
Вы жили когда-нибудь по впискам? То есть ,по незнакомым людям, которые в силу интереса, идеологии или еще чего впускают в свой дом на пару метров пола незнакомых, но «своих»?
Три года я так жила. Никакого дома вообще. Только пара метров пола, и никакой гарантии, что тебя не выкинут завтра - и даже обижаться не на что. Просто тебе не должны СВЕРХ того, что МОГУТ дать.
Через год сна на полу я однажды случайно уснула на кровати. И поняла, что мне … высоко.
Вы даже не представляете, как это учит ценить дом, их которого не прогонят, и от которого у тебя есть свои ключи.
И еще забавней самой ЭТО перечесть, учитывая сегодняшнее утро.
Я много могу вынести. Преодолеть. Когда же мне уже не надо будет преодолевать и выносить?
нотеперь жить мне легче, это да.
Если ты находишься в глубоком темном тоннеле, и впереди никакого света не видно, возможно, ты просто в жопе. Тут главное - не терять оптимизма.
Был человек Цац. Мы с ним не теряли оптимизма примерно три месяца в общей сложности. Не было между нами секса, но была крепкая тусовая сплоченность, как у двух мультяшных мышей, падающих в пропасть, держа друг друга за лапки. Так получалось почему-то, что все эти три месяца Цац постоянно появлялся рядом.
Я набрела на него в квартире Хаги в декабре 98 года, а спали все, кроме хозяйки, на полу… Холодно в декабре на полу, поэтому всякие приличия тут же отбрасываются за ненадобностью, и спать предполагается ложиться «кучей-малой». Цац честно грел меня своими костями около недели, пока я была в Новосибирске. Потом пришла пора возвращаться в Кемерово, и я прихватила его с собой - нет роднее мужчины, чем тот, с которым ты спишь на полу на шубах, зная, что он будет только греть тебя, и ни в коем разе не начнет хватать за подлежащее и сказуемое. Такая чинная благодать сплошь и рядом происходит среди турья и тусовых людей - а вот цивил, лежащий рядом волею случая, непременно на всякий пожарный пытается тебя помять.
Цац был принципиальный бездельник.
Я ему сказала: «Цац, ты же не был в Кемерово - пошли, сходим вместе, там ништяк».
После этого Цац стал моей стопной парой - когда мне надо было куда-то топать километров эдак триста, он случайно всегда оказывался рядом и не отказывался меня проводить.
Внешне он походил на бородатую обезьянку. Лет ему было двадцать семь. Он уехал из Семипалатинска и захипповал. Впрочем… кажется, это было для него единственным достойным занятием, я не помню, чтоб он что-то умел. Цац был татарин, и носил охуительнейшую для татарина фамилию: Лосинский.
И вот, в феврале девяносто девятого, мы с Цацем не теряли оптимизма, выпав из легковушки на самой окраине опять-таки Кемерова. Автобусы уже давно должны были разъехаться по гаражам, да и денег на проезд у нас, кажется, не было. У Цаца был «Беломор». Вокруг был мороз и темнота.
Шлепать нам предстояло ого-го, аж в Кедровку - то есть, на другой конец города, а потом в пригород. Ели мы в последний раз что-то с майонезом утром в Новосибирске. Впереди нас ждала засыпанная снегом изба, которую точно не топили около пары недель, да еще у меня не было ключа.
Задача была многоплановая: каким-то образом добраться до Кедровки, используя как можно больше попутных машин, чтоб не очень поздно. Пойти к Ваньке. Достучаться. Забрать ключ. Пойти в избу. Постараться там не замерзнуть на хер.
Утром Цац собирался к Джулии, а я - в Красноярск, которого до сих пор в глаза не видела. Мне туда было надо. На пару недель раньше меня туда уехал Дым. Мы с ним собирались в Красноярске жить.
Забегая вперед, скажу, что когда вокруг тебя жопа, туннель или окраина Кемерова в пол-двенадцатого в феврале, мозги начинают работать с феерической изобретательностью, а везенье прет своеобразное, но конкретное. Дотопав до вокзала, мы увидели некий автобус, и у меня сложился пазл: «автобус едет в Красновку, в Красновке Птица, у Птицы вписка». Увидав наши мороженные ёбла, кондуктор, конечно же, согласилась подвезти нас бесплатно. А Птица с Прессой впустили в избушку лубяную, там было натоплено, а еще нам дали пожрать и сигарет с фильтром.
Ну вот, а пока, шагая по синюшной от фонарей снежной обочине к вокзалу, чтоб как-то себя развлечь, мы с ним стали играть маленькую ситуационку.
Это типа денжена, только без игральных костей. Ну… такая ролевая игра. Мы придумали, что прошло десять лет, все изменилось, мы стали другие, а какие мы стали - придумывал Цац. Он же придумал «квест» - что мы делаем, встретившись в этой ситуации.
Заметьте, мы не ныли. Мы не искали друг у друга сочувствия: ай, Цац, какое говно, тут так холодно, и так далеко до Кедровки, а там изба не топлена, мы все умреееем! Да, Натах, и жрать охота, и вообще все беспросветно!
Это было понятно и так - ничего нового, обычная жопа, она же пуждук. Суть была в том, чтобы не фиксироваться на том, что это - пуждук, а просто идти вперед, не тратя эмоций на осмысление оного пуждука. К тому моменту любой из обширной междугородней тусовой компании умел отключать осмысление пуждука автоматически. Ну попали и попали - наше дело выбраться из пуждука в ништяк.
- Ты какой стал? - спрашивала я.
- Я? Наверное, такой же… только волос седых прибавилось. И вот я прихожу к тебе со своим рюкзаком, мне край надо вписаться на ночь и я узнал случайно твой адрес. Вот, звоню в дверь и говорю: «Помнишь меня? Впиши на ночь!» - а ты меня вписывать не хочешь.
- Это почему я тебя не хочу вписывать?
- Потому, что ты цивильно живешь, работаешь на хорошей работе и живешь в нормальной квартире, и тебе только меня и таких, как я, и не хватало.
- И где это я, по-твоему, возьму хорошую работу?
- Не знаю, но через десять лет у тебя все будет цивильно.
- А у тебя - нет?
- А у меня - нет. Потому, что я здесь - по зову души, ага. А ты - потому, что тебе больше деваться некуда. Вот появиться у тебя возможность оцивилиться - ты перестанешь тусоваться.
Ну, что - не соврал. Спорить не о чем - не было у меня желания провести всю жизнь по впискам и романтически загнуться на обочине М-53. Все мои побуждения были просты и незатейливы: вот поселимся в Красноярске, Дым найдет работу, и я найду работу какую-нибудь, мы будем снимать квартиру или гостинку, или избу, короче, Дом (до того, чтобы купить, моя фантазия не распространялась), заберем Ленку мою к себе… И сяду я у телевизора с чаем. Может, если средства позволят, еще ребенка рожу. Короче, отродясь я не была романтиком.
Наивные краснояричи, как показало следствие, еще как-то верили, что я «по личному желанию» вышла из социальной системы и живу между небом и землей. Я им даже, говорят, какие-то философские основания приводила. А вот в Кемерово меня знали лучше. Многие понимали, что я тут - случайный гость. И при первой же возможности начну ездить не по трассе, а на поездах за деньги и вертеть котлеты.
Некоторое меня за это не любили. Я им портила картину мира.
- Ну, не хочу я тебя вписывать. Ты с ума сошел, в самом деле? У меня и места нет, куда я тебя положу… Цац, нет, фигня какая-то получается. Мне что, жалко тебе места на полу на ночь?
- Ты давай не халявь, а выполняй квест! Твой квест - НЕ ПУСТИТЬ меня!
- Да почему?
- Может, мужа волновать не хочешь.
- А что, Дым разве против будет?
- Дыма нет.
- В смысле?
- Я не знаю, что там у тебя будет через десять лет, но это точно не Дым.
- Куда же он денется, ты с ума сошел?
- Ну, короче… нет его. А ты работаешь в какой-нибудь крутой библиотеке. Заведующей. И тебе совсем не хочется вспоминать ту прошлую жизнь.
- Это почему не хочется?
- Потому, что это не твое. Твое - это дом, в который ты не пускаешь таких, как я.
- Да с чего ты взял, что я так негативно буду относиться к этому периоду жизни?
- Во-первых, ты сама говоришь: «период». А я говорю - это моя жизнь. А во-вторых, тебе этот «период» ничего не дал.
Неправда, Цац. Нет, неправда. Вот прошло восемь лет - не десять, конечно, но все-таки.
Мне этот «период» дал очень даже до фига.
Я не боюсь выхода из Системы. И еще я знаю, что если я буду вынуждена из нее выйти - в Систему можно вернуться.
Сейчас я объясню, о чем я.
Большая часть людей включены в систему принципов взаимодействия друг с другом, с правилами передвижения, обеспечения, общения.
Есть система передвижения: если тебе нужно куда-то поехать, система тебе диктует набор обязательных к исполнению правил:
- Купить билет.
- Показать билет.
- Сидеть и ждать, когда довезут.
Если у тебя нет денег на билет:
- Не ездить никуда, а сидеть на жопе ровно.
- Если тебя поймали, заплатить штраф.
- Устыдиться своего ничтожества.
Передвижение вне правил системы возможно в первую очередь, тогда, когда ты понимаешь, что никакого «своего ничтожества» нет и стыдиться тебе нечего. И если у тебя нет денег на билет, или ты выпал из поезда, или еще какой-то тебя настиг пуждук, ты имеешь право решать свои проблемы.
Тебе нужно поехать на городском автобусе, а у тебя нет даже денег на проезд. Это бывает. У многих это бывает редко. У меня теперь - исчезающе редко, и тогда я просто никуда не еду. Но, пройдя несколько лет тусового «тренинга», если я попаду в ситуацию «не на что, но надо», я не пойду пешкодралом за пол-города. Я сяду в автобус и спокойно, и, при чем, кратко, объясню кондуктору ситуацию. И меня не высадят, а повезут! И любого человека повезут, если он не стыдиться себя, такого нищего, не злиться на кондуктора, такого могущественного, и у него поэтому не бегают глаза.
Я знаю женщину, которая в юности отстала от поезда. Она была правильной барышней «в Системе» и пошла в милицию. В милиции над ней посмеялись и послали вон.
Она решила попробовать доехать на другом поезде без билета. Проводничок предложил рассчитаться натурой. Он пялил ее всю дорогу, куда душа желала.
Почему с ней это случилось?
Потому, что она находилась в Системе: в системе «услуга-платить», в системе «бесплатно не бывает», в системе « я виновата, что такая распиздяйка».
Когда человек выходит из этой Системы - пусть ему кажется безумием такой выход - он получает определенную свободу и определенную безопасность.
Почему десятки моих знакомых девчонок, теперь уже взрослых тетенек, годами гоняли на попутках до российских Европ и обратно, и их никто пальцем не тронул?
Потому, что они существовали в другой системе - а не в той, которая предполагает, что «непременно нужно заплатить!»
Почему Альшанского, когда он возвращался с Сисима, подобрал только рейсовый автобус и то за сто рублей?
Потому, что Альшанский - в Системе, он не верит, что незнакомые люди могут что-то для него сделать бесплатно; он не верит, что это МОЖНО - попросить сделать что-то бесплатно, и все это было написано у него на лице, когда он стоял на обочине, не веря в сказки.
А если кто в сказки не верит, в того сказки тоже не верят.
Если ты остался совсем без дома, Система предлагает следующие действия:
- Бегать по инстанциям.
- Ничего не добившись, ночевать в подъездах.
- Спиться и сдохнуть в канаве.
Почему люди, оставшись без квартиры, моментально опускаются ниже асфальта, спиваются одеколоном и превращаются в свиней?
Система научила их, что они теперь виноваты, что лохи, что нехорошо не иметь дома и уж совсем стыдно дать себя кинуть.
И тогда в этих людях включается машинка самоуничтожения.
Вне Системы без дома можно выжить. Пробежаться по знакомым, а потом по незнакомым - эта карусель может длиться несколько лет, но лучше все-таки собраться с мыслями и постараться что-то снять. Если с работой совсем уж жопа, то вот, например, Надька из «Аврала» - ей начальник кондейку выделил, старую дворницкую. Хоть какая-то, но крыша. Главное, понять, что ты ни в чем не виноват и не фиксироваться на пуждуке - тогда ты найдешь жизненно безопасный выход. Ты имеешь право искать выход.
Пока ты находишься в стадии «живу у знакомых», от тебя требуются всего две вещи:
- Как можно чаще менять место дислокации, чтобы не надоесть.
- Понять, что хорошего ты можешь сделать для людей, которые дали тебе кров. Посмотри внимательно, спроси, если нужно. Помочь можно по-разному: посуду помыть, или просто помолчать вовремя.
Просто надо как-то так сделать, чтоб от тебя не было негатива - даже если внутри тебя радиоактивная пустыня.
А сам мир по сути своей - вообще бесплатен.
Я видела одну женщину, местную, вот она, кажется, переборщила: женщина вдохновенно рассказывала двум хипенышам, как здорово жить, когда ты пускаешь все на самотек. Все нормально, конечно - можно проросшую картошку на рынке подбирать, можно играть в переходе на чем-нибудь, но она рассказывала, что все время рядом с ней находились ее дети - а вот это уже зря.
Детей тут быть не должно. Выходи из Системы, входи в Систему - но не таскай с собой детей. Вначале дети должны пройти школу жизни «как все живут». Потом - если судьба захочет - они увидят иные варианты. И сами сделают выбор.
Если ты в «пуждуке» и некоторое время вынуждена вести странную жизнь «вне Системы», хорошо, если тебе есть куда пристроить ребенка. А лучше, если у тебя вообще нет детей.
Не надо таскать их по стритам и заставлять танцевать с маракасами, пока ты орешь под гитару у холодной стены.
Не знаю, почему - но это нельзя.
Вернемся к Системе. Ничего особо плохого в ней нет - должен быть порядок, а это - порядок. Это частный и не лучший порядок, но уж какой есть.
Тусовые «тренинги» дали мне знание, что если порядок нарушен, из любого «пуждука» бывает не только привычный, прописанный инструкциями, но и порой самый неожиданный выход. Надо только разрешить себе его увидеть.
Напоследок я расскажу примерную историю.
2002 год, Юрга, автовокзал. Я забрала из санатория Ленку. Ленке восемь лет.
Автобусы на Новосибирск закончились. Следующие - завтра. На автовокзале жесткие скамейки, нет буфета и воды. У меня при себе нет паспорта, чтобы купить билет на поезд: я автобусом ехала, там паспорт не спрашивают, и чего тогда его зря таскать.
Ситуация обсуждается с уборщицей; наш разговор слышит омерзительный пятидесятилетний мужичонка с жирным пузцом, в клетчатой рубахе, сандалях и триконах.
Мы выходим на улицу. Мужичонка окликает меня.
- Женщина!
Он видит, что я попала в пуждук. Система не дает ответов, что мне сейчас делать. А те, которые дает - заночевать с ребенком на лавке… уйти на ЖД - вокзал - ночевать на лавке… - как-то не вдохновляют.
Он прекрасно знает, что деваться мне некуда. Его башка мыслит по принципам Системы. И по этим принципам он мне предлагает:
- Давайте, я вас отвезу в гостиницу и номер оплачу. Мы уединимся, а девочка… погуляет.
Я даже не особо его слушаю, я отмахиваюсь, как от мухи. Сейчас ответ, что делать, мне даст не Система, а только мир. Который, по сути, бесплатен.
- Не надо, обойдемся.
- Тогда давайте так - у меня вон там машина стоит. Я вас отвезу до Новосибирска, мы по дороге остановимся, а девочка… погуляет.
Я вижу пылящий деревенский автобус, который швартуется возле автовокзала, подхватываю дочь и лечу к нему. Бросаю через плечо:
- Мужик, ты что, не понял - НЕ НАДО!
Вслед мне несется:
- Дура! Ребенка хоть пожалела бы!
Эта гнида судит по Системе, по принципам Системы «бесплатно не бывает» - поэтому он уверен, что то, что он мне предложил, совершенно нормально, и более того, милосердно - ведь то же самое мне обязательно предложат другие, но, возможно, на худших условиях.
А я знаю, что не предложат. Я просто ЗНАЮ.
В автобусе я задаю один вопрос:
- На Новосибирскую трассу бы…
Водитель говорит:
- Нормально, я вас сейчас высажу на перекрестке. Там через полчаса пойдет автобус из Томска на Казахстан. Перехватишь.
Перекресток.
- С нас сколько?
- Перестань, нисколько.
На перекрестке мы с Ленкой сидим недолго - и вправду подходит грандиозный автобус. Я сторговываюсь с водителем за божескую цену - деньги у меня есть, чего выпендриваться - и через четыре часа мы дома.
Я думаю, что этот мужичонка часто возле автовокзала пасется. Сколько баб «уединились» с ним в гостинице, думая, что «выхода нет»?
А черт его знает.
Нет. Это не последнее.
Что еще мне дала жизнь «в тусовке»?
Умение до последнего ценить то, что есть.
Вы жили когда-нибудь по впискам? То есть ,по незнакомым людям, которые в силу интереса, идеологии или еще чего впускают в свой дом на пару метров пола незнакомых, но «своих»?
Три года я так жила. Никакого дома вообще. Только пара метров пола, и никакой гарантии, что тебя не выкинут завтра - и даже обижаться не на что. Просто тебе не должны СВЕРХ того, что МОГУТ дать.
Через год сна на полу я однажды случайно уснула на кровати. И поняла, что мне … высоко.
Вы даже не представляете, как это учит ценить дом, их которого не прогонят, и от которого у тебя есть свои ключи.