Моя работа: Уильям Лобделл, "Теряя веру"
В уходящем году я перевела несколько книг. Некоторые были "проходными", но об одной я хочу рассказать: она незаурядна и очень интересна.
Это автобиографическая история Уильяма Лобделла, американского журналиста, пишущего на религиозную тематику - своего рода исповедь о том, как он обрел веру и как ее утратил.
В этой книге нет пропаганды - ни религиозной, ни антирелигиозной. Это личная история. Для меня особенно близкая: ведь со мной произошло нечто похожее, и об этом я тоже писала "исповедь", которую, возможно, многие из читателей моего ЖЖ помнят.
Что особенно интересно в этой книге?
Во-первых, непривычный, во многом даже непонятный для нас "формат" религиозной и церковной жизни в США. Многое из того, о чем автор пишет, как о само собой разумеющемся, мне казалось странным, даже диковатым.
(NB: Вообще мы, будучи воспитаны на Голливуде и прочей американской поп-культуре, привычно воспринимаем США как какой-то усредненный и обобщенный образчик "западной цивилизации". А это совсем не так. США - очень своеобразная страна, и во многом она менее "западна", чем Европа.
Это касается не только религии: местами очень странно, на наш вкус, выглядят описываемые в книге юридические процедуры. Например: в ходе судебного разбирательства потерпевший признается, что после совершенного над ним насилия постоянно думает о самоубийстве - и тогда судья заставляет его поклясться под присягой, что он не покончит с собой и приложит все силы, чтобы преодолеть отчаяние. Это происходит совершенно всерьез, не в рождественской сказке, а в тяжелом и грязном судебном процессе - и, хотя и вызывает некоторую юридическую дискуссию, никого особенно не удивляет.)
Религиозная жизнь американца, как ее описывает Лобделл, также непривычна для нас; и главное отличие, пожалуй, в том, что в США бог (для большинства американцев) один, а церквей много. В американском религиозном мире нет "правильной" христианской церкви и "неправильных", или "основной" и "маргинальных". Есть - евангелические христиане, пресвитериане, католики, а еще пятидесятники, а еще мормоны, а еще куча самого разного народа; и все они исповедуют одного и того же Иисуса, чтут одну и ту же Библию, а различия между ними - это различия в степени приближения к истине, или в том, с какой стороны и каким именно путем они к ней подходят. Лобделл-верующий путешествует от одной деноминации к другой и никакой проблемы в этом не видит: в его восприятии евангелическое христианство - это христианство "для новичков", пресвитерианская церковь - уже посерьезнее, ну а католицизм - совсем серьезно и по-взрослому. Между отдельными деноминациями возможны напряженные отношения или разборки - но все они живут в одном пространстве.
Церкви борются за прихожан вполне маркетинговыми методами, иной раз поражающими воображение - например, разбивают при церкви диснейленд на библейские темы. А прихожане выбирают себе церковь придирчиво, как потребитель выбирает товар - учитывая и финансовую отчетность прихода, и оформление интерьера, и верстку молитвенников. Мало того: даже решив, например, принять католицизм, человек может сказать: "В целом я католик, но вот этого и этого не принимаю, это и это соблюдать не буду. Потому что я с этим не согласен, и это против моей совести". Все. Более традиционные католики могут покачать головой и наградить его прозвищем "кафе-католик" (потому что на учение Церкви смотрит, как на меню) - но это нормальная позиция.
Однако, выбрав себе церковь, человек ей отдается всерьез. Наши "захожане, раз в год ставящие свечки", здесь вряд ли будут понятны и приемлемы. Что такое "бог в душе" - местному верующему тоже не очень понятно. Религия очень социализирована. Раз уж ты христианин - значит, ходишь в церковь каждое воскресенье. Как минимум. Скорее всего, чаще. В воскресенье у тебя служба, во вторник - группа совместного чтения и изучения Библии, в среду - благотворительное общество, в четверг - клуб для семейных пар среднего возраста, в пятницу - бейсбольный матч с соседней церковью, в субботу детский праздник, в воскресенье опять служба; а в следующие выходные, кстати, едем на двухдневную конференцию мужчин-христиан - будем вместе молиться, читать Библию и рассказывать друг другу о том, как действует Бог в нашей жизни... Все это совершенно не обязаловка - это люди делают сами и с энтузиазмом.
И Уильям Лобделл, пока был верующим, именно в такой религиозности чувствовал себя как рыба в воде.
Сам он о себе говорит: "Меня никак не примешь за интеллектуала" - и это сущая правда. Он человек хваткий и сообразительный, очевидно, хороший репортер - но "офигенно богатого внутреннего мира" у него точно нет. Он любит свою работу, семью, детективы и спортивные телепередачи. Политические взгляды у него "умеренные", суждения на отвлеченные темы - как у всех. Его размышления и сомнения банальны, даже примитивны. Он - самый обычный человек. "Человек толпы".
В первой половине книги - в истории обретения им веры - обращает на себя внимание то, что все решения о религии Билл принимает под чужим влиянием, оглядываясь на других и делая "как все". В детстве ходил в церковь, потому что ходила вся семья. В подростковом возрасте понял, что в бога не верит - но продолжал ходить в церковь до окончания школы, по примеру старших братьев и сестры, которые тоже в школе ходили, а после школы бросили. Вернулся в церковь взрослым, потому что в тяжелую жизненную минуту обратиться к богу ему посоветовал приятель - "А если бы он таким же безапелляционным тоном сказал, что мне нужно обратиться к наркотикам, - пишет Билл, - я бы, может, поверил и этому". Сходил - понравилось. Что понравилось? То, что прихожане - симпатичные люди: "Я захотел быть с ними, захотел быть одним из них". Однако его терзают сомнения: отчего? Да оттого, что убежденные верующие иной раз похожи на чудиков каких-то; вдруг он, "приняв Христа как своего спасителя", тоже превратится в чудика и начнет вызывать насмешки?
И самый переломный момент в жизни евангелического христианина, момент "рождения заново" и открытого исповедания Христа - Билл тоже переживает под чужим влиянием. Это не сознательное его решение. Сам он совсем не чувствует себя "рожденным заново", он сомневается и боится - но все больше и больше людей вокруг поднимают руки, он смотрит на них, ему становится все дискомфортнее... и вдруг его собственная рука, как будто по собственной воле, тоже взлетает вверх. А в следующий миг он начинает - совершенно искренне - чувствовать "свет и тепло в сердце" и прочие признаки того, что чудо совершилось.
И дальше - в том же духе. Билл общается с евангеликами, у которых принято выискивать в обыденной жизни "маленькие чудеса" - и такие же "чудеса" начинают происходить и с ним. Натыкаясь на сомнение или на трудный вопрос, он обращается к сочинениям известных апологетов, ищет ответы у них, повторяет эти ответы - и утешается тем, что "люди гораздо умнее меня, все как следует продумав, пришли к выводу, что христианство истинно". Эта мысль вполне его успокаивает. Чего суетиться, если умные люди уже все продумали за тебя? Он ведет собственный религиозный поиск - много читает, изучает разные деноминации, интересуется католическими мистическими практиками; но и это - строго в рамках подражания разным живым или вычитанным из книг образцам, с постоянным обсуждением в кругу друзей-христиан и оглядкой на "мнение зала"...
Так бы он, наверное, и прожил спокойно всю оставшуюся жизнь, если бы не журналистика.
Билл - обычный человек, но еще он талантливый репортер, влюбленный в свою работу. Свое призвание он видит в том, чтобы писать о религии. И рассказывает о ней читателям точно так же, как видит ее сам - через социальное. Не излагает догматы, не предается отвлеченным рассуждениям, не читает проповеди - просто показывает на примерах из жизни, чем и как живут верующие люди, что означает для них вера.
До какого-то момента это работает отлично. Билл рассказывает трогательные и воодушевляющие истории о "современных святых", читатели восторгаются и умиляются, он сам - тоже. Но дальше... человек, чья вера полностью ориентирована на других и зависима от других, начав изучать веру этих других - затеял опасную игру. Вскоре ему предстоит в этом убедиться.
Поворотными пунктами для него стали два журналистских расследования. Первое касалось известного "католического секс-скандала" со священниками-педофилами, второе - деятельности "телепроповедников", среди которых немало откровенных мошенников.
Сергей Худиев пишет, что, мол, Лобделл попался в примитивную ловушку - разуверился в Боге, обнаружив в стенах церкви плохих людей. Что, естественно, нелогично, и сам Лобделл такое толкование отрицает. Он прекрасно знал, что все люди грешны и что сволочи везде встречаются; наличие в церкви дурных людей не было для него сюрпризом и само по себе его бы не обеспокоило.
Ударом для него стало не то, что в религиозном сообществе есть сволочи, и их даже довольно много, а то, что церковь как система - на стороне сволочей, а не их жертв (или просто честных людей).
Вот католики. Священник пригласил мальчика-прихожанина зайти вечерком к нему домой поговорить о духовности; мальчик зашел - а священник его напоил и изнасиловал. Ужасно, но, возможно, это единичный случай. Вот такой обнаружился волк в овечьей рясе, бывает. Но дальше сама жертва или ее потрясенные родители идут к католическому начальству, жалуются на этого священника - а начальство отвечает: "Нельзя выносить сор из избы. Наша задача - сделать так, чтобы ни одна тень не упала на Церковь". И начинает пострадавших улещивать, или запугивать, или манипулировать их верой и уважением к Церкви, уговаривая ни в коем случае не идти в полицию и вообще никому об этом не рассказывать. В крайнем случае, тайком платят им отступные. А волка в рясе переводят в другой приход, где о его склонностях пока никто не знает. Там, кстати, тоже симпатичные мальчики есть.
А дальше выясняется, что подобных случаев с мальчиками и с девочками - по всей большой стране за последние 40-50 лет - были даже не сотни, а тысячи; и церковное начальство каждый раз реагировало одинаково. Это не просто "есть плохие люди" - это уже система.
И у протестантов то же самое. Знаменитый "целитель верою" Бенни Хинн обещает людям мгновенное исцеление от рака, СПИДа, слепоты, глухоты и еще +100500 болезней в обмен на сущую ерунду - содержимое их кошельков. Чем больше пожертвуешь, тем скорее вылечишься. Хинн - откровенный жулик. Это ясно каждому, кто видит его дольше пяти минут - кроме его жертв, тяжелобольных людей, измученных, отчаявшихся и готовых хвататься за любую соломинку. Но почему откровенного жулика поддерживают вполне добропорядочные христиане? Почему он выступает на приличных христианских телеканалах? Почему обычные церкви рекламируют его исцелительные шоу (не потому ли, что он на своих шоу рекламирует их)? Почему на него работают христианские пиарщики, уверяющие публику в своей искренней вере и принципиальности - и никто из "приличных христиан" не объявляет им бойкот и не отказывается от их услуг? Почему всем известные и уважаемые проповедники, такие, как Билли Грэм, не предупредят свою паству: осторожно, братья и сестры, рядом бродит волк, он говорит благочестивые слова и притворяется одним из нас - не верьте ему? А те немногие христиане, что пытаются разоблачать мошенников, подвергаются травле - опять-таки, при полном молчании "мейнстрима"?
Не порочность отдельных религиозных людей поразила Лобделла и нанесла удар его вере; его поразило осознание того, что церковная система - на их стороне. То сообщество, в которое он давным-давно влился, в котором ему так комфортно, с которым он привык себя ассоциировать - в определенных случаях именно как сообщество занимает неприемлемую для него позицию. Для него "быть верующим" - значит, быть одним из этих людей, быть таким, как они; и именно это оказалось невозможно.
А как же Бог? Этот вопрос задавали мне верующие люди, которым я рассказывала об этой книге. Допустим, церковь как земной институт прогнила насквозь - но какое отношение это имеет к Богу? Он-то остается тем же. Почему нельзя продолжать верить "просто так"? На худой конец, если обязательно надо куда-то себя причислять - церквей-то вокруг много, можно найти какую-нибудь маленькую и стойкую, которая ни в чем не замаралась, и присоединиться к ней...
Однако это оказалось невозможно. Как только из-под Лобделла выдернули веру в христиан как "народ Божий" - рассыпалась и его вера в Бога. Оказалось вдруг, что, хотя почти двадцать лет он был ревностным и благочестивым христианином - на самом деле...
Здесь тянет написать "на самом деле, похоже, в Бога-то он по-настоящему не верил". Но этого писать не стоит. Потому что это неправда, и было бы высокомерно и несправедливо так оценивать чужое душевное состояние. Что значит "по-настоящему"? Несомненно, Лобделл верил в Бога. Он и объективно вел себя как глубоко верующий, и субъективно себя таковым ощущал. Он постоянно читал Библию и религиозную литературу, очень много думал о Боге, постоянно обращался к нему мысленно. Бог занимал очень яркое и заметное место в его жизни.
Вот только... не оставляет ощущение, что этому Богу чего-то сильно не хватало.
Он был Богом-функцией.
Бог дарит Биллу Лобделлу безусловную любовь - любовь, по которой Билл так истосковался в детстве, под властью придирчивого и вечно недовольного отца. Бог через Библию руководит его жизнью, дает хорошие советы, подсказывает, что хорошо и что плохо. (В сущности, Билл и сам прекрасно знает, что хорошо и что плохо, и из Библии откровенно выбирает то, что его устраивает; однако с Божественным авторитетом за спиной - как-то спокойнее.) Бог дает ощущение осмысленности и целенаправленности жизни. Бог устраивает приятные сюрпризы - "маленькие чудеса". Всякий раз, когда Билл чувствует желание выговориться, Бог становится терпеливым и внимательным слушателем. А что не отвечает - не страшно; ответы Билл за него додумывает сам...
Но о том, что представляет собой Бог и чем он хорош сам по себе, в отрыве от того, что делает для Билла - мы из этой книги так и не узнаем.
В ней есть знаменательное признание: Лобделл рассказывает о том, как представлял себе рай. Умом он понимал, что рай - это жизнь с Господом в бесконечном блаженстве; но эта мысль совершенно его не трогала и не вдохновляла. Когда же он пытался вообразить себе рай, воображение рисовало самую примитивную, детскую картинку: просторный дом с бассейном, спортзал, за окном солнце и море, вокруг - семья и все друзья, и еще широкоэкранный телевизор, по которому беспрерывно крутят приключенческие фильмы и спортивные соревнования. Разумеется, он понимал, что на самом деле рай будет выглядеть иначе - но только такая картинка его мотивировала. А жизнь с Богом... как это? Зачем? И кто такой вообще этот Бог?
Вряд ли стоит говорить об этом в терминах веры или неверия. Но факт: когда человек говорит, как Достоевский: "Если мне даже докажут математически, что истина вне Христа - я лучше останусь с Христом, нежели с истиной" - это значит, что Христос представляет для него некую реальность, независимую и обладающую самостоятельной ценностью. Его отношение к Богу - отношение личности к личности. Вот этого у Лобделла, похоже, не было совсем.
Поэтому, когда рассыпалась его вера в верующих - за собой она потянула и веру в бога. Простейшие, "детские" сомнения, о которых Билл думал, что давным-давно их разрешил и перерос - снова обступили его со всех сторон. И расхожие благочестивые поговорки и притчи, и цитаты из Льюиса и прочих апологетов, столько лет все прекрасно объяснявшие, вдруг утратили силу: оказалось, это просто чужие слова, самим Лобделлом не продуманные, не пережитые - и для него бессмысленные. Да, многие умные люди считают христианство истинной религией. А многие другие, не менее умные, думают совсем наоборот. Кому верить? Приходится в кои-то веки забыть о "мнении зала" и верить себе. А для самого Лобделла Бог, которому он столько лет пламенно молился - оказывается, не более чем "воображаемый друг", игра, которая рассыпалась от болезненного столкновения с реальной жизнью.
Это автобиографическая история Уильяма Лобделла, американского журналиста, пишущего на религиозную тематику - своего рода исповедь о том, как он обрел веру и как ее утратил.
В этой книге нет пропаганды - ни религиозной, ни антирелигиозной. Это личная история. Для меня особенно близкая: ведь со мной произошло нечто похожее, и об этом я тоже писала "исповедь", которую, возможно, многие из читателей моего ЖЖ помнят.
Что особенно интересно в этой книге?
Во-первых, непривычный, во многом даже непонятный для нас "формат" религиозной и церковной жизни в США. Многое из того, о чем автор пишет, как о само собой разумеющемся, мне казалось странным, даже диковатым.
(NB: Вообще мы, будучи воспитаны на Голливуде и прочей американской поп-культуре, привычно воспринимаем США как какой-то усредненный и обобщенный образчик "западной цивилизации". А это совсем не так. США - очень своеобразная страна, и во многом она менее "западна", чем Европа.
Это касается не только религии: местами очень странно, на наш вкус, выглядят описываемые в книге юридические процедуры. Например: в ходе судебного разбирательства потерпевший признается, что после совершенного над ним насилия постоянно думает о самоубийстве - и тогда судья заставляет его поклясться под присягой, что он не покончит с собой и приложит все силы, чтобы преодолеть отчаяние. Это происходит совершенно всерьез, не в рождественской сказке, а в тяжелом и грязном судебном процессе - и, хотя и вызывает некоторую юридическую дискуссию, никого особенно не удивляет.)
Религиозная жизнь американца, как ее описывает Лобделл, также непривычна для нас; и главное отличие, пожалуй, в том, что в США бог (для большинства американцев) один, а церквей много. В американском религиозном мире нет "правильной" христианской церкви и "неправильных", или "основной" и "маргинальных". Есть - евангелические христиане, пресвитериане, католики, а еще пятидесятники, а еще мормоны, а еще куча самого разного народа; и все они исповедуют одного и того же Иисуса, чтут одну и ту же Библию, а различия между ними - это различия в степени приближения к истине, или в том, с какой стороны и каким именно путем они к ней подходят. Лобделл-верующий путешествует от одной деноминации к другой и никакой проблемы в этом не видит: в его восприятии евангелическое христианство - это христианство "для новичков", пресвитерианская церковь - уже посерьезнее, ну а католицизм - совсем серьезно и по-взрослому. Между отдельными деноминациями возможны напряженные отношения или разборки - но все они живут в одном пространстве.
Церкви борются за прихожан вполне маркетинговыми методами, иной раз поражающими воображение - например, разбивают при церкви диснейленд на библейские темы. А прихожане выбирают себе церковь придирчиво, как потребитель выбирает товар - учитывая и финансовую отчетность прихода, и оформление интерьера, и верстку молитвенников. Мало того: даже решив, например, принять католицизм, человек может сказать: "В целом я католик, но вот этого и этого не принимаю, это и это соблюдать не буду. Потому что я с этим не согласен, и это против моей совести". Все. Более традиционные католики могут покачать головой и наградить его прозвищем "кафе-католик" (потому что на учение Церкви смотрит, как на меню) - но это нормальная позиция.
Однако, выбрав себе церковь, человек ей отдается всерьез. Наши "захожане, раз в год ставящие свечки", здесь вряд ли будут понятны и приемлемы. Что такое "бог в душе" - местному верующему тоже не очень понятно. Религия очень социализирована. Раз уж ты христианин - значит, ходишь в церковь каждое воскресенье. Как минимум. Скорее всего, чаще. В воскресенье у тебя служба, во вторник - группа совместного чтения и изучения Библии, в среду - благотворительное общество, в четверг - клуб для семейных пар среднего возраста, в пятницу - бейсбольный матч с соседней церковью, в субботу детский праздник, в воскресенье опять служба; а в следующие выходные, кстати, едем на двухдневную конференцию мужчин-христиан - будем вместе молиться, читать Библию и рассказывать друг другу о том, как действует Бог в нашей жизни... Все это совершенно не обязаловка - это люди делают сами и с энтузиазмом.
И Уильям Лобделл, пока был верующим, именно в такой религиозности чувствовал себя как рыба в воде.
Сам он о себе говорит: "Меня никак не примешь за интеллектуала" - и это сущая правда. Он человек хваткий и сообразительный, очевидно, хороший репортер - но "офигенно богатого внутреннего мира" у него точно нет. Он любит свою работу, семью, детективы и спортивные телепередачи. Политические взгляды у него "умеренные", суждения на отвлеченные темы - как у всех. Его размышления и сомнения банальны, даже примитивны. Он - самый обычный человек. "Человек толпы".
В первой половине книги - в истории обретения им веры - обращает на себя внимание то, что все решения о религии Билл принимает под чужим влиянием, оглядываясь на других и делая "как все". В детстве ходил в церковь, потому что ходила вся семья. В подростковом возрасте понял, что в бога не верит - но продолжал ходить в церковь до окончания школы, по примеру старших братьев и сестры, которые тоже в школе ходили, а после школы бросили. Вернулся в церковь взрослым, потому что в тяжелую жизненную минуту обратиться к богу ему посоветовал приятель - "А если бы он таким же безапелляционным тоном сказал, что мне нужно обратиться к наркотикам, - пишет Билл, - я бы, может, поверил и этому". Сходил - понравилось. Что понравилось? То, что прихожане - симпатичные люди: "Я захотел быть с ними, захотел быть одним из них". Однако его терзают сомнения: отчего? Да оттого, что убежденные верующие иной раз похожи на чудиков каких-то; вдруг он, "приняв Христа как своего спасителя", тоже превратится в чудика и начнет вызывать насмешки?
И самый переломный момент в жизни евангелического христианина, момент "рождения заново" и открытого исповедания Христа - Билл тоже переживает под чужим влиянием. Это не сознательное его решение. Сам он совсем не чувствует себя "рожденным заново", он сомневается и боится - но все больше и больше людей вокруг поднимают руки, он смотрит на них, ему становится все дискомфортнее... и вдруг его собственная рука, как будто по собственной воле, тоже взлетает вверх. А в следующий миг он начинает - совершенно искренне - чувствовать "свет и тепло в сердце" и прочие признаки того, что чудо совершилось.
И дальше - в том же духе. Билл общается с евангеликами, у которых принято выискивать в обыденной жизни "маленькие чудеса" - и такие же "чудеса" начинают происходить и с ним. Натыкаясь на сомнение или на трудный вопрос, он обращается к сочинениям известных апологетов, ищет ответы у них, повторяет эти ответы - и утешается тем, что "люди гораздо умнее меня, все как следует продумав, пришли к выводу, что христианство истинно". Эта мысль вполне его успокаивает. Чего суетиться, если умные люди уже все продумали за тебя? Он ведет собственный религиозный поиск - много читает, изучает разные деноминации, интересуется католическими мистическими практиками; но и это - строго в рамках подражания разным живым или вычитанным из книг образцам, с постоянным обсуждением в кругу друзей-христиан и оглядкой на "мнение зала"...
Так бы он, наверное, и прожил спокойно всю оставшуюся жизнь, если бы не журналистика.
Билл - обычный человек, но еще он талантливый репортер, влюбленный в свою работу. Свое призвание он видит в том, чтобы писать о религии. И рассказывает о ней читателям точно так же, как видит ее сам - через социальное. Не излагает догматы, не предается отвлеченным рассуждениям, не читает проповеди - просто показывает на примерах из жизни, чем и как живут верующие люди, что означает для них вера.
До какого-то момента это работает отлично. Билл рассказывает трогательные и воодушевляющие истории о "современных святых", читатели восторгаются и умиляются, он сам - тоже. Но дальше... человек, чья вера полностью ориентирована на других и зависима от других, начав изучать веру этих других - затеял опасную игру. Вскоре ему предстоит в этом убедиться.
Поворотными пунктами для него стали два журналистских расследования. Первое касалось известного "католического секс-скандала" со священниками-педофилами, второе - деятельности "телепроповедников", среди которых немало откровенных мошенников.
Сергей Худиев пишет, что, мол, Лобделл попался в примитивную ловушку - разуверился в Боге, обнаружив в стенах церкви плохих людей. Что, естественно, нелогично, и сам Лобделл такое толкование отрицает. Он прекрасно знал, что все люди грешны и что сволочи везде встречаются; наличие в церкви дурных людей не было для него сюрпризом и само по себе его бы не обеспокоило.
Ударом для него стало не то, что в религиозном сообществе есть сволочи, и их даже довольно много, а то, что церковь как система - на стороне сволочей, а не их жертв (или просто честных людей).
Вот католики. Священник пригласил мальчика-прихожанина зайти вечерком к нему домой поговорить о духовности; мальчик зашел - а священник его напоил и изнасиловал. Ужасно, но, возможно, это единичный случай. Вот такой обнаружился волк в овечьей рясе, бывает. Но дальше сама жертва или ее потрясенные родители идут к католическому начальству, жалуются на этого священника - а начальство отвечает: "Нельзя выносить сор из избы. Наша задача - сделать так, чтобы ни одна тень не упала на Церковь". И начинает пострадавших улещивать, или запугивать, или манипулировать их верой и уважением к Церкви, уговаривая ни в коем случае не идти в полицию и вообще никому об этом не рассказывать. В крайнем случае, тайком платят им отступные. А волка в рясе переводят в другой приход, где о его склонностях пока никто не знает. Там, кстати, тоже симпатичные мальчики есть.
А дальше выясняется, что подобных случаев с мальчиками и с девочками - по всей большой стране за последние 40-50 лет - были даже не сотни, а тысячи; и церковное начальство каждый раз реагировало одинаково. Это не просто "есть плохие люди" - это уже система.
И у протестантов то же самое. Знаменитый "целитель верою" Бенни Хинн обещает людям мгновенное исцеление от рака, СПИДа, слепоты, глухоты и еще +100500 болезней в обмен на сущую ерунду - содержимое их кошельков. Чем больше пожертвуешь, тем скорее вылечишься. Хинн - откровенный жулик. Это ясно каждому, кто видит его дольше пяти минут - кроме его жертв, тяжелобольных людей, измученных, отчаявшихся и готовых хвататься за любую соломинку. Но почему откровенного жулика поддерживают вполне добропорядочные христиане? Почему он выступает на приличных христианских телеканалах? Почему обычные церкви рекламируют его исцелительные шоу (не потому ли, что он на своих шоу рекламирует их)? Почему на него работают христианские пиарщики, уверяющие публику в своей искренней вере и принципиальности - и никто из "приличных христиан" не объявляет им бойкот и не отказывается от их услуг? Почему всем известные и уважаемые проповедники, такие, как Билли Грэм, не предупредят свою паству: осторожно, братья и сестры, рядом бродит волк, он говорит благочестивые слова и притворяется одним из нас - не верьте ему? А те немногие христиане, что пытаются разоблачать мошенников, подвергаются травле - опять-таки, при полном молчании "мейнстрима"?
Не порочность отдельных религиозных людей поразила Лобделла и нанесла удар его вере; его поразило осознание того, что церковная система - на их стороне. То сообщество, в которое он давным-давно влился, в котором ему так комфортно, с которым он привык себя ассоциировать - в определенных случаях именно как сообщество занимает неприемлемую для него позицию. Для него "быть верующим" - значит, быть одним из этих людей, быть таким, как они; и именно это оказалось невозможно.
А как же Бог? Этот вопрос задавали мне верующие люди, которым я рассказывала об этой книге. Допустим, церковь как земной институт прогнила насквозь - но какое отношение это имеет к Богу? Он-то остается тем же. Почему нельзя продолжать верить "просто так"? На худой конец, если обязательно надо куда-то себя причислять - церквей-то вокруг много, можно найти какую-нибудь маленькую и стойкую, которая ни в чем не замаралась, и присоединиться к ней...
Однако это оказалось невозможно. Как только из-под Лобделла выдернули веру в христиан как "народ Божий" - рассыпалась и его вера в Бога. Оказалось вдруг, что, хотя почти двадцать лет он был ревностным и благочестивым христианином - на самом деле...
Здесь тянет написать "на самом деле, похоже, в Бога-то он по-настоящему не верил". Но этого писать не стоит. Потому что это неправда, и было бы высокомерно и несправедливо так оценивать чужое душевное состояние. Что значит "по-настоящему"? Несомненно, Лобделл верил в Бога. Он и объективно вел себя как глубоко верующий, и субъективно себя таковым ощущал. Он постоянно читал Библию и религиозную литературу, очень много думал о Боге, постоянно обращался к нему мысленно. Бог занимал очень яркое и заметное место в его жизни.
Вот только... не оставляет ощущение, что этому Богу чего-то сильно не хватало.
Он был Богом-функцией.
Бог дарит Биллу Лобделлу безусловную любовь - любовь, по которой Билл так истосковался в детстве, под властью придирчивого и вечно недовольного отца. Бог через Библию руководит его жизнью, дает хорошие советы, подсказывает, что хорошо и что плохо. (В сущности, Билл и сам прекрасно знает, что хорошо и что плохо, и из Библии откровенно выбирает то, что его устраивает; однако с Божественным авторитетом за спиной - как-то спокойнее.) Бог дает ощущение осмысленности и целенаправленности жизни. Бог устраивает приятные сюрпризы - "маленькие чудеса". Всякий раз, когда Билл чувствует желание выговориться, Бог становится терпеливым и внимательным слушателем. А что не отвечает - не страшно; ответы Билл за него додумывает сам...
Но о том, что представляет собой Бог и чем он хорош сам по себе, в отрыве от того, что делает для Билла - мы из этой книги так и не узнаем.
В ней есть знаменательное признание: Лобделл рассказывает о том, как представлял себе рай. Умом он понимал, что рай - это жизнь с Господом в бесконечном блаженстве; но эта мысль совершенно его не трогала и не вдохновляла. Когда же он пытался вообразить себе рай, воображение рисовало самую примитивную, детскую картинку: просторный дом с бассейном, спортзал, за окном солнце и море, вокруг - семья и все друзья, и еще широкоэкранный телевизор, по которому беспрерывно крутят приключенческие фильмы и спортивные соревнования. Разумеется, он понимал, что на самом деле рай будет выглядеть иначе - но только такая картинка его мотивировала. А жизнь с Богом... как это? Зачем? И кто такой вообще этот Бог?
Вряд ли стоит говорить об этом в терминах веры или неверия. Но факт: когда человек говорит, как Достоевский: "Если мне даже докажут математически, что истина вне Христа - я лучше останусь с Христом, нежели с истиной" - это значит, что Христос представляет для него некую реальность, независимую и обладающую самостоятельной ценностью. Его отношение к Богу - отношение личности к личности. Вот этого у Лобделла, похоже, не было совсем.
Поэтому, когда рассыпалась его вера в верующих - за собой она потянула и веру в бога. Простейшие, "детские" сомнения, о которых Билл думал, что давным-давно их разрешил и перерос - снова обступили его со всех сторон. И расхожие благочестивые поговорки и притчи, и цитаты из Льюиса и прочих апологетов, столько лет все прекрасно объяснявшие, вдруг утратили силу: оказалось, это просто чужие слова, самим Лобделлом не продуманные, не пережитые - и для него бессмысленные. Да, многие умные люди считают христианство истинной религией. А многие другие, не менее умные, думают совсем наоборот. Кому верить? Приходится в кои-то веки забыть о "мнении зала" и верить себе. А для самого Лобделла Бог, которому он столько лет пламенно молился - оказывается, не более чем "воображаемый друг", игра, которая рассыпалась от болезненного столкновения с реальной жизнью.