Европа: между мужским и женским (и в шутку, и всерьез)
Текст является результатом пришедшей однажды в голову и шутливо воспринятой мысли о "супружеских парах" в межгосударственных отношениях. Даже не знаю, почему захотелось развернуть это в текст, который, конечно, будет неполным, спорным, где-то даже натянутым и поверхностным. Показалось, что это - еще один повод поговорить о мужских - женских стратегиях, о формах отношений между ними и их результатах. На днях мне дали ссылку на один текст (ниже я о нем скажу), который меня успокоил в том отношении, что не одна я такая - сумасшедшая, воспринимающая всё сквозь призму мужского-женского...
* - пояснения в конце текста
...И всё-таки я - почти-последовательница Василия Розанова ("почти", потому что почти)) и китайцев заодно: буквально всё пронизано полом (а конкретно: мужским и женским) как особо устроенным - в природе ли, в теле человека ли, в культуре того или иного общества ли - духом* в его своеобразных проявлениях**. Здесь я в шутку и всерьез (совсем чуть-чуть, ибо об этом можно целую книгу написать!) хочу поговорить о мужских-женских культурных парах внутри европейской цивилизации, обеспечивающих её развитие своими непростыми (как, впрочем, и положено, ибо - единство и борьба!) взаимоотношениями: Греция (жен) и Рим (муж), Франция (жен) и Англия (муж), Россия (жен) и Германия (муж).
Греция и Римская Империя.
Греция при всей патриархальности социальных устоев явила миру идеал мудрой окультуренной женственности; может, неспроста Афины, названные в честь одной из богинь, стали главным городом, ассоциирующемся с Древней Грецией (ведь Греции как единого государства не существовало, было множество городов-государств); не об этом ли идеале говорят, например, культ прорицательниц (Пифия, Диотима), или особое положение гетер, или признание значимости муз для существования культуры.
Греческая философия классического периода бытовала в поле женских категорий, ценностей, жизненных стратегий, что, как мне кажется, вполне было выражением женскости самой Греции. Так, высшая ценность, которая воспевалась, - Красота. С иным не столько боролись, сколько - осваивали (от Пифагора до Александра Македонского, чьи завоевательные походы не столько утверждали греческую культуру как самую ценную, сколько - расширяли границы для обогащения самой греческой культуры новыми вливаниями). И, конечно, же Истина, её понимание, её существование в греческом языке в качестве нечто ускользающего, но подлинного: она требует не доказательства, а переживания (см. об этом: К. Свасьян "Становление европейской науки", стр. 64-65, 126, 131).
Рим, Римская империя - общество с ярко выраженным мужским началом, культом мужественности, в котором соперничеством и самоутверждением пронизан весь дух культуры (на место греческим поэзии и театру пришли гладиаторские бои).
Философия Рима выраженно этизирована, ибо самоутверждение жаждет свободы и высокой цели, оно взыскивает не столько Красоту, сколько - этические ценности сами по себе. Бесконечное расширение своих границ, утверждение, даже агрессивное навязывание, своей культуры в отношениях с иным, или же возведение четких культурных границ - всё это очень по-мужски. Устройство латинского языка, повлиявшего на поиск общезначимой, доказанной в качестве таковой и обязательно выраженной вербально Истины, - еще одно свидетельство маскулинности Рима (здесь также уместно обратиться к сочному тексту Карена Свасьяна о Риме).
* * * * * * * * * *
Отношения между Римом и Грецией, начавшиеся с любования и очарованности в отношении Греции, продолжившиеся священным браком между ними (недаром колыбель Европейской цивилизации - мир греко-римской культуры), перешли в длительный бракоразводный процесс и закончились разводом. И видится мне, что виной этому был сам Рим. Трезвление от очарованности при неспособности упорядочить, и оттого кажущееся безмерно хаотичным, женское начало начинает восприниматься как зло.
Безудержное восхваление мужественности обернулось низведением в себе женственности, неприятие же её в себе не могло не отразиться на отношении к женственности, персонифицированной в лице Греции. Тертуллиан выиграл историческую битву у Оригена. Католицизм с его целибатом для всех служителей церкви, с его имперским духом, с разведением тела и души по разные стороны баррикад - всё это борьба с женским началом в себе и во вне. Распад империи на Западную и Восточную, а затем и их духовное обособление (католицизм и православие) - вот итог дисгармоничных отношений между мужским и женским началами.
С этого развода и разрыва начиналась длительная история вытравливания женского начала идейно ли, инквизицией ли (сколько "ведьм" было сожжено, и не сосчитать!) из социальной жизни, из мужчины,что, по мнению Роберта Джонсона, нашло своё отражение в легенде о Тристане и Изольде (см.: Р. Джонсон Мы), и, в конце концов, из самой женщины (первые феминистки). Мужчина победил, чем тут же и проиграл. Остальные пары в европейской истории сыграют роль в сохранении и преобразовании женского начала, чем позволили избежать катастрофы и краха (что, кстати, не на шутку угрожает цивилизации США, подхватившей эстафету Рима не только в самоназваниях, но и в реальной политике).
Франция и Англия.
Франция одарила нас образом кокотки - женщины, сумевшей научиться играть в мужском мире по мужским правилам, но своим, хотя и ожидаемым мужчиной, сугубо женским методом - обольщением, соблазнением; хотя, иногда, женщина использовала вполне мужские приемы: например, Жанна Д'Арк. И, ну, не могла появиться подобная героиня в Англии - Робин Гуд мог, да, но не Жанна, - ибо Англия слишком эмпирична и прагматична, чтоб пойти за мистическим из рациональной веры в него (это - очень по-женски!).
Вот еще несколько фактов женскости. Женоподобный французский королевский двор, реальная власть фавориток (которым не надо было биться за признание своих прав, они использовали свое женское естественное право любви), культ красоты (мода), даже французский абсолютизм с людовиковым (Людовик XIV): "Государство - это Я". Последнее есть свидетельство того самого рационализма по-женски: живу и поступаю не из долга (как в Германии, что будет озвучено в свое время Кантом), а из "я так хочу!", где государство и я меряется чувством гармонии правителя, а не отношениями с другими (как в Англии), что дает именно эстетическую окраску, так далекую от моральной рефлексии. "Дерусь, потому что дерусь", - скажет Портос, и всё. И никаких дальнейших объяснений не дается в принципе.
Англия с её имперским духом однозначно явила Европе еще один вариант мужского начала, стремящегося не столько завоевывать (хотя, как без этого-то!), сколько окультуривать то, что можно, и уничтожать то, что не поддается этому (так и вспоминается жуткий пример с геноцидом тасманийцев!), не столько подчинять ради подчинения, сколько подчинять ради индивидуального самоутверждения. Мужчина по-английски - это владеющий собой, своими эмоциями человек, опирающийся в своих суждениях и поступках на собственный жизненный опыт отношений с другими - вот он исконный английский эмпиризм!
Отношения с женским началом в себе у Англии были непростыми. Вспомнить только знаменитую "охоту на ведьм" в пуританской Англии XVII века. Или, возникновение движения суфражисток в конце XIX века, которое во всей красе явило омужествленную до предела женщину (еще раз: в той же Франции или России женщина не инициировала борьбу за права не потому что, она их имела или не хотела иметь, а потому что у женщины было понимание наличия совсем иных прав, что правота женщины не в правах: "Ты - женщина, и этим ты права", - как скажет В.Брюсов).
И еще, небольшой штрих к пониманию женскости Франции и мужескости Англии позволит дать обращение к таким социо-культурным явлениям как салоны и клубы (позволю себе в сотый раз вставить сюда давно сделанную и уже не раз озвученную заготовку). Во Франции XVIII-XIX вв. одной из форм самоорганизации общественно-культурной жизни были салоны, у которых были хозяйки; эти салоны были открыты для думающих (в том числе и по-разному) и эстетствующих. Женщины объединяли под крышами салонов самодостотачное различное, плетя кружева отношений между участниками.
В Англии того же времени существует клубная культура - самоорганизованное, отделенное от других, царство мужского мира. Клуб - закрытое образование по определенным интересам с четко прописанными правилами поведения. В жизни салонов важны были эти вот автономные Я, вступающие в диалог друг с другом. В жизни клубов непременно предполагалось подчиняться правилам, нормам; поведение ориентировалось на их выполнение. Эмпирия правил (Англия) была важнее спонтанности автономного Я (Франция). Клуб объединяет одинаковое, разъединяя различное. Это - способ проведения границ утверждающегося мужского начала. Так и вспоминается здесь известный анекдот про английского лорда:
"Лорд попал на необитаемый остров и построил там три хижины. Когда его обнаружили, то на вопрос почему он построил именно три, ответил:
- В первой хижине я живу, вторая - это клуб, который я посещаю, а третья - это клуб, который я игнорирую."
Интересно, что «клубная» культура сохранилась до сегодняшнего дня, а салонная - нет. Жизнь салона имела сердцевину - женщину, жизнь клуба - границы. Наверное, приверженность традициям и четкая оформленность пространства внутриклубной жизни поспособствовали этой жизнеспособности. И клуб все же отвечал и отвечает частным интересам, он - гарантированное пространство их реализации. Салоны же - были местом свободного общения, видимо, до тех пор, пока им не нашлась более эффективная замена в виде, например, парламентской жизни. Да, и салоны держались на авторитете и влиятельности конкретной женщины (в этом смысле, они никогда не были гарантированным, устойчивым пространством), вокруг которой организовывалась жизнь салона; с её уходом умирала и жизнь в салоне. Клубы помогали обособляться, салоны объединять; клубы - это организация пространства, салоны - времени, и потому они оказались, видимо, временным образованием.
* * * * * * * * * *
Несмотря на войны, сопровождавшие всю историю англо-французских отношений, они были скорее были способом поиска сотрудничества, а не подчинения одного другому. В отличие от отношении Греции с Римом, здесь речь идет о таком развитии отношений между мужским и женским началами, которое не к разрыву приводит, а к оформлению долговременного сосуществования, к сотрудничеству, к дружбе...
Англия часто является родиной идей, которые Франция успешно воплощает и развивает. Так, например, ни для кого не секрет, что в начале XIX века наполеоновскими войнами на штыках французских солдат распространялись идеи английских философов XVII века (К. Свасьян). Наполеон хотел реализовать еще один проект с английским имперским духом - создать Соединенные Штаты Европы, ведь прошлый успешно быть к тому времени уже осуществлен, хотя и откололся от самой Англии (США).
Или, суфражизм, возникший в Англии, вылился в феминизм, и первой феминисткой по-английски (воспитываться и быть как мужчина) стала француженка Симона де Бовуар. Более того, диалог Франции с Англией позволил феминизму как победившему мужскому началу в женщине пройти эволюцию до феминизма новой волны, выступающему за сохранение женского, описывающему женское и мужское не в категориях лучше-хуже (что есть мужская точка отсчета), а в - специфике их бытования, их потенциале дополнительности в отношении друг друга. Так реализовался вариант сотрудничества и даже дружбы между мужским и женским в культуре.
Россия и Германия.
Россия. О женском характере российской цивилизации только ленивый не писал. Вся русская религиозная философия, начиная с Владимира Соловьева и заканчивая Николаем Бердяевым, говорит о женскости. Соловьевская София как образ вечной женственности есть гениальный прорыв российского культурного кода в мировую философию. Я тоже не раз писала об этом, сквозь призму архетипов - культурных кодов российской жизни. Повторюсь в общих чертах.
Первый архетип - "витязь на распутье" - не только символ того, что Россия всегда оказывается в ситуации вынужденного выбора между несамостоятельно сформулированными альтернативами, но также это - указание на женскость нашей цивилизации. Дело в том, что мужской выбор - это осознанный выбор между альтернативными вариантами самоутверждения; женский выбор - всегда почти интуитивный выбор как видение того единственного здесь-и-сейчас-присутвущего-уже события, которое переживается и принимается ею как сама гармония. Женский выбор совершается не в уме, не просчетом, а сердцем, как нечто просто правильное и всё тут.
Следующий образ России - "вечный странник" есть символ неприкаянности, отсутствия своего дома, ибо дом его - не пространственная характеристика, а - опять же заявляющая о себе время от времени гармония. Потому и пространство наше, наверное, не упорядочено должным образом: не чувствуем его своим - везде не дома, везде лишь постояльцы, всё временно.
И, конечно, не оставляет в покое образ России как "вечной невесты", ожидающей своего жениха, тоскующей по самой востребованности её способности просто любить мир и вдохновлять его своей красотой и чистотой на прекрасные поступки. Германия, Англия, США - это различные формы мужского начала, с которыми Россия то ищет единения, то борется, но очень по-женски. Встретила на днях любопытный текст Г.Д. Гачева, в котором дается такое описание: "Даже стратегия русских войн - от охоты России-бабы на чужеземца. Она его приманивает (поляка, француза, немца), затягивает в глубь себя: всегда не на границах ему отбой, а взасос его вовлекает - и уж тут, во глубине России, самый оргазм битв: летят головушки и тех, и других, орошают ее топкое лоно огненной кровушкой, как спермою: им - смерть, а ей - страсть да сласть. Так ведь еще в «Слове о полку Игореве» битва как свадьба видится, как смертельное соитие. Если германская тактика - «свинья», «клин» = стержень, то русская - «котел», «мешок» - как вагина, влагалище".
Россия распространяет своё влияние, обволакивая, осваивая иное, включая в себя тем, что делает себя же частью иного (именно женская жизненная стратегия и состоит в способности подстраиваться, меняться под устойчивое мужское начало).
Идеал женщины по-русски - природная естественность, спонтанность при способности покориться, но не грубой мужской силе, а высокой мужественности - защищающей, охраняющей и поражающей своим величием. Этот идеал уходит корнями в еще дохристианские времена бытования Руси, где основное женское божество - Лада, ассоциирующаяся с любовью, правдой в отношениях, искренностью. Это откликнулось в том, что в социуме горизонтальные связи (межличностные) всегда считались важнее вертикальных (властных), не потому ли никак не избавится Россия от кумовства - по родству ли, по единой ли кормушке, партии - в органах госвласти, от отношения к закону как к "дышлу" и т.п.
Природная естественность - хаотична в глазах культуры своей принципиальной непредсказуемостью. Тут же вспоминается знаменитое высказывание Бисамрка (Германия!, а кому как не мужчине из пары лучше всего знать характер возлюбленной): "Никогда ничего не замышляйте против России, потому что на каждую вашу хитрость она ответит своей непредсказуемой глупостью".
Германия (немецкие земли) явила миру окультуренную мужественность духа германских племен, вторгшихся в пределы Римской империи, примеривших на себя дух законничества как гарантии социального прядка. В этой паре иррациональной женственности (Россия) противостоит рационализм мужского начала: долг превыше любви (это проговорил Кант), житейский прагматизм важнее романтических исканий (гончаровский Штольц), мужчина опознается по способности вносить порядок в своё жизненное пространство и удерживать его.
Такая гиперрациональность чревата, конечно, срывами; отсюда: немецкий идеализм, романтизм и мстицизм как формы отстутпившего рационализма (в России романтизм и митсицизм стали высоким продолжением иррациональности), возникновение психоанализа; осуществление такого иррационального в своей основе социального проекта, как фашистское государство; да, даже немецкая порнопродукция изобилует следами рационального пресса: потребность в насилии есть попытка его преодоления здесь-и-сейчас (в других культурах, где нет такого жесткого противостояния рационального и иррационального, зачастую красота является той дверью, через которую они вступают в диалог).
Тем не менее, германский дух не вытравливал из себя женское начало; более того, именно в немецкой литературе (Гёте), философии (ранний Кант, Шеллинг, Ницше), психоанализе женское начало перестает восприниматься как только темное, к нему влечет страсть его понять - не покорить, не подчинить, а понять, ... чтобы совладать с ним в конце концов. А стремление понять рождает диалог. Осталось только, чтоб другая сторона на него пошла.
* * * * * * * * * *
История отношений России и немецких земель противоречива: это не есть борьба за выживание, это не есть тяга к сотрудничеству, возникает ощущение, что это отношения, ведущие к браку, но не через очарованность (как это было между Грецией и Римом), не через "стерпится - слюбится", а через взаимное воспитание: Россию подвигнуть к самоокультуриванию, а в немецкий порядок не лишне будет вдохнуть душевности. В войнах с Германией Россия показала, что не подчинится грубой силе, но она вполне чисто по-женски может покориться (что не означает потерю своей идентичности, но - освоению ценностей германской цивилизации) из уважения и восхищения, и даже реализовать немецкие идеи. Правда, что из этого получается, мы видели на примере того, как Россия освоила марксизм...
Насколько России и Германии удастся довести дело до брака - покажет время, ибо чтоб избежать ошибок Греции и Рима (а Россия и Германия - прямые духовные наследницы), это должен быть брак равных, но осознающих свою специфику и уважающих специфику другого партнеров, где недопустим унисекс, но мужские - женские различия должны быть сохранены, развиты...
Пусть Англия и Франция сотрудничают из прагматики, у нас всё будет по любви и уважению))
(поймала себя на мысли: уж не являюсь ли я сторонницей норманской теории?!)
_____________________________
* Дух - активное начало мира, которое имеет две форма активности (максимально они явлены в человеке) - внешнюю и внутреннюю: дух утверждает (разворачивает) себя в ином, а также развивает (усложняет) себя, осваивая это иное. Тип соотношения самоутверждения и освоения называется жизненной стратегией, которая подкрепляется уникальной системой ценностей и ценностных коннотаций. Приоритет самоутверждения ("осваиваю ровно столько, сколько мне необходимо для утверждения"; отсюда, нацеленность на верифицируемый результат***) - мужская стратегия, приоритет освоения ("самоутверждаюсь только для того, чтобы иметь возможность осваивать", что принципиально не разводит процесс и результат) - женская.
** Об основных свойствах мужского и женского можно посмотреть в таблице.
*** Иронично изложенная мужская стратегия - Холмс)):
Click to view