Невеликое про счастье
В восемь лет у меня было все. Запросто переживаемая школа и нескончаемое лето. Которое тянулось так, как может тянуться в представлении восьмилетнего человека. Вот так раскинуть руки - а оно все не кончалось. Летом я жила в бабушкином деревенском доме. Конечно же, скучая по родителям. Они приезжали один раз - где-то в июне или в июле. На выходные или на несколько дней, но мне тогда казалось что на выходные. В их приезд время как-то сжималось и неслось с горки, как я сама на том самом детском велосипеде. Ездить чаще было никак. У них была работа и дорога на поезде. Девять что-ли часов и еще больше, если на попутке автомобильной. Но мама писала мне письма, я умела их читать и еще немного умела отвечать. Конечно же, в силу возраста. Вся переписка отправлялась в конвертах с марками по самой обыкновенной почте. И обязательно доходила. Наверное, какой-то всевышний бог-куратор свыше просто не мог допустить, чтобы письмо матери не дошло до дочери. И наоборот.
У меня была бабушка, дед, чьи-то неизвестные одинаковые кролики в клетушках на заднем дворе огорода. Мальчуковый велосипед. Кошмарно неудобный, с мужской рамой ребром. Но красный как все прекрасное в этом мире, что примиряло. И звоночек на руле, что делало его волшебным, а меня - владельцем этого волшебства. Еще была соседка теть Тамара, со своим садом. С пионами и гладиолусами. Всех цветов, как в детской трубе-калейдоскопе. Шаг вперед и они красные, шаг налево и они белые в бордовой мозаичной плитке. 30 августа я уезжала на поезде в Ленинград. С самых красивым букетом. Самым.
Еще было парное молоко и печенье из картонной упаковки. Юбилейное или дачное - не помню, конечно. Но намазанное маслом и запиваемое тем самым молоком - желаннее всех самых лучших пирожных в мире.
Велосипед, друзья по-соседству, футбольное поле, речка. И ожидание конца августа.
Ночной поезд, вокзал в фонарях. Стоянка 4 минуты. Ожидание поезда - 50 минут. Бабушка и дед всегда приходили сильно заранее. Запах вокзала - тот самый, который не забыть никогда, если ты хоть раз уезжал ночным поездом с невеликой станции со стоянкой в 4 минуты.
Купейный вагон, чай в серебряных резных подстаканниках. Неважно, что ночь. Раньше так было всегда.
Подъезд, лифт, квартира. Залитая солнцем комната коммунальной квартиры. Город в окне, лениво-бархатный солнцем, жаркий в огромные окна. Мама, папа. Новые тетрадки, ручки, карандаши, пеналы. Счастье. Счастье вернуться, мама, папа, дед, бабушка, школа. Ожидание лета. Чтобы снова велосипед, друзья, футбольное поле, речка. В городе нет такого печенья, масла и молока. Хорошо, что букет гладиолусов у меня в руках. Оттуда.
Сейчас можно купить все. Подделку под молоко, печенье, масло и гладиолусы на рынке. Речку, футбольное поле, велосипед и резной подстаканник в спортзале. Да, вообще до хрена чего купить. Поддельного.
Но настоящая бабушка, запах вокзала, кривобокий велосипед. И то самое необъятное, когда раскинешь руки, а лето все не кончается - это и есть счастье, которое не продается и ни на что не обменивается. Ибо, нет теперь тех мерок. Но это все то, что у нас есть. Неразменное счастье, которое не обхватить руками. Сколько бы лет не прошло.
У меня была бабушка, дед, чьи-то неизвестные одинаковые кролики в клетушках на заднем дворе огорода. Мальчуковый велосипед. Кошмарно неудобный, с мужской рамой ребром. Но красный как все прекрасное в этом мире, что примиряло. И звоночек на руле, что делало его волшебным, а меня - владельцем этого волшебства. Еще была соседка теть Тамара, со своим садом. С пионами и гладиолусами. Всех цветов, как в детской трубе-калейдоскопе. Шаг вперед и они красные, шаг налево и они белые в бордовой мозаичной плитке. 30 августа я уезжала на поезде в Ленинград. С самых красивым букетом. Самым.
Еще было парное молоко и печенье из картонной упаковки. Юбилейное или дачное - не помню, конечно. Но намазанное маслом и запиваемое тем самым молоком - желаннее всех самых лучших пирожных в мире.
Велосипед, друзья по-соседству, футбольное поле, речка. И ожидание конца августа.
Ночной поезд, вокзал в фонарях. Стоянка 4 минуты. Ожидание поезда - 50 минут. Бабушка и дед всегда приходили сильно заранее. Запах вокзала - тот самый, который не забыть никогда, если ты хоть раз уезжал ночным поездом с невеликой станции со стоянкой в 4 минуты.
Купейный вагон, чай в серебряных резных подстаканниках. Неважно, что ночь. Раньше так было всегда.
Подъезд, лифт, квартира. Залитая солнцем комната коммунальной квартиры. Город в окне, лениво-бархатный солнцем, жаркий в огромные окна. Мама, папа. Новые тетрадки, ручки, карандаши, пеналы. Счастье. Счастье вернуться, мама, папа, дед, бабушка, школа. Ожидание лета. Чтобы снова велосипед, друзья, футбольное поле, речка. В городе нет такого печенья, масла и молока. Хорошо, что букет гладиолусов у меня в руках. Оттуда.
Сейчас можно купить все. Подделку под молоко, печенье, масло и гладиолусы на рынке. Речку, футбольное поле, велосипед и резной подстаканник в спортзале. Да, вообще до хрена чего купить. Поддельного.
Но настоящая бабушка, запах вокзала, кривобокий велосипед. И то самое необъятное, когда раскинешь руки, а лето все не кончается - это и есть счастье, которое не продается и ни на что не обменивается. Ибо, нет теперь тех мерок. Но это все то, что у нас есть. Неразменное счастье, которое не обхватить руками. Сколько бы лет не прошло.