Юбилей Московского Зоосада и баташевские самовары. Казалось бы... Ан нет!
1864
<...> Работали все пятеро братьев, вся семья от мала до велика, отводя лишь несколько часов на сон. На себя тратили как можно меньше, все вновь пускали в оборот. То, что советские историки, выросшие под лозунгом “труд - дело доблести и геройства”, назовут потом “жестоким отношением не только к рабочим, но и к родственникам” , было похоже на взлет, который до этого совершили пуритане-янки в Новом или трудяги-лютеране в Старом Свете. Православные, а того паче защитники старой веры творили такое же экономическое чудо в России.
<...>
С 1870 года самовары “Братьев Баташевых” начинают брать медали. Сначала золотую на Всероссийской, потом бронзовую в Австрии, серебряную, а затем и золотую во Франции, и уже только золото, золото, золото... Правда, братья вскоре разделились: главная фабрика осталась у Василия, Александра и Павла, а Иван и Алексей выделились, взяв свою долю капитала для продолжения образования. О Павле и Алексее и даже о Василии, таланту и трудам которого баташевские самовары обязаны более всего, почти ничего не известно. Зато имена его братьев - Ивана и, в особенности, Александра оказываются на устах у многих, и совсем не в связи с самоварами.
У Саши с четырехлетнего возраста проявилась совершенно необыкновенная любовь к птицам. Его не интересовали игрушки или обычные мальчишечьи забавы. Он мог часами кормить кур или голубей, приваживать воробушков и галок. По его просьбе в их чулковском доме завели голубей, кур, гусей и уток, а потом и множество певчих пернатых, с которыми Саша проводил все время . С семи лет отдали его в ученье простому учителю, к которому он уходил в семь утра и от которого возвращался в шестом часу вечера. На содержание отец выделял ему по пятаку в день, и, как ни дешева была в то время провизия, часом случалось и голодать - Саша тратился на своих пернатых любимцев.
С девяти лет, едва закончив изучение псалтири, Саша по велению отца пошел работать на семейную фабрику. Тот памятный пожар случился, когда Саше было 13 лет, и ощущение ужаса от погибающего дома, от смертельной опасности для близких глубоко запало в юную душу. Оставшись сиротой, он все силы отдал на помощь брату Василию в его основном деле.
Тот огонь многое определил в его жизни. Еще будучи молодым человеком, он однажды во время пожара остановил несущуюся без возницы водовозную тройку, спас людей и получил благодарность губернатора. Свое самостоятельное поприще он начал блюстителем городского пожарного депо, где навел безупречный порядок. При нем уроны от возгораний в Туле сократились. Вторая его должность, на которую его выбрало Купеческое собрание, называлась замечательно - добросовестный по раздаче пособий бедным жителям, пострадавшим от пожара. И тут он проявил себя безукоризненно. С тех пор Александр Степанович постоянно назначается на различные городские должности, связанные с благотворительностью и призрением, каждый раз удостаиваясь похвал, включая поднесения поздравительных адресов, венков, дипломов и, наконец, звания потомственного почетно-го гражданина .
Однако, Александр Степанович не забывал и о своем главном увлечении. Постепенно участок вокруг его дома превратился в огромный птичий двор, где были собраны и обыкновенные птицы, отловленные им на охоте, и домашние породы и диковинные, купленные у заморских торговцев. Естественно, самоварами он почти не занимается, живет на проценты с капитала.
В 1880 году на своей усадьбе он провел первую тульскую выставку, на которой экспонировал около 500 птиц своей коллекции. Здесь было множество видов, в том числе редких, прекрасно ухоженных, многие из которых уже дали потомство. Хозяин специально пригласил оркестр музыки, и многочисленная публика провела в саду Александра Степановича целый день, приходя в совершеннейший восторг от затеи, весь сбор от которой пошел на благотворительность.
Александр Степанович неустанно занимался скрещиванием пород, а затем на свои средства устраивал выставки в Санкт-Петербурге, Москве, Харькове, Одессе, Курске, Калуге. На каждой вы-ставке он проводил аукционные продажи лучших образцов своих птиц среди сельских хозяев, а день-ги, вырученные на торгах, направлял на содержание приютов. Он спас от исчезновения орловскую породу кур, в 1881 году за свою коллекцию кур-кохинхинок и бойцовых гусей получил золотую медаль на Московской выставке, в 1884 году на своей выставке в Одессе он подарил коллекцию из 73 пород созданному не без его участия Обществу сельских хозяев Южной России, дав импульс развитию птицеводства и на Украине. Калужское общество сельского хозяйства постановило называть выставки птиц баташевскими.
Поразительно, но этому практику, энтузиасту и филантропу в конце концов удалось вывести новую породу кур, которая и мяса порядочно наращивает, и яиц много дает, и в еде неприхотлива, и русскую зиму легко переносит. Цыплят своей породы он раздаривал хозяевам, взимая с каждого честное слово, что тот приумножит потомство и распространит его далее.
Он просит аудиенции у членов августейшей фамилии и дарит выведенных им домашних пернатых и экземпляры диковинных птиц своей коллекции в императорские парки в Гатчине, в Петергофе и Александрии. Успех при дворе добавляет ему известности и почета.
Великий князь Сергей Александрович не пожелал оставаться в долгу, но по совету Александра Степановича пожертвовал свой подмосковный птичник Московскому Императорскому Зоосаду, а Александр Степанович, в свою очередь, взял на себя расходы по его перевозке и реставрации, а заодно предложил саду бескорыстную финансовую помощь. В 1882 году он был избран председателем комиссии зоосада по домашнему птицеводству и приступил к закупке экспонатов. На свои средства приобрел он добрую сотню гнезд домашней птицы всевозможных пород, певчих птах, орлов, журавлей, цапель, лебедей, павлинов, фазанов, цесарок, голубей, да еще в придачу пару аллигаторов. Одно-временно он продолжал опыты по селекции. Его наблюдения оформил профессор А. А. Тихомиров, секретарь Императорского общества естествознания и антропологии при Московском университете, куда в 1884 году Александра Степановича избрали действительным членом. В 1885 году он стал председателем орнитологического отдела Московского Зоосада.
Узнав, что турецкий султан является большим любителем крылатых созданий, Александр Степанович финансирует поездку в Стамбул заведующего Московским зоосадом А. Е. Челюканова, который преподносит могучему владыке собрание баташевских домашних и диких птиц. В ответ турецкий султан дарит Московскому Зоосаду свою коллекцию экзотических пернатых стоимостью 10000 франков, а самого Александра Степановича награждает турецким золотым орденом. Помнит ли нынешний Московский зоопарк, кому он обязан своим становлением?
«Александр Степанович Баташев»
Александр Степанович был горячим сторонником отечественных пород домашней птицы. Со страниц массового журнала “Природа и охота” он обращался ко всем: “Русская курица <...> по практическому значению не имеет себе равных. <...> Пренебрежение к русской курице вполне зависит от нашей неподвижности, нежелания идти своей дорогой. <...> Займитесь улучшением ее форм посредством подбора и разумного скрещивания, <...> и тогда незачем было бы платить те страшные суммы за иностранные породы” .
В России тогда только зарождались научные общества, и Александр Степанович был одним из устроителей Российского общества птицеводства, почетным членом-основателем которого он был впоследствии избран. Еще в 1880 году он основал журнал “Вестник птицеводства”, в 1883 году был награжден золотой медалью Императорского российского общества акклиматизации за помощь Московскому зоосаду. Его избрали почетным членом ряда губернских обществ сельского хозяйства, его труды были оценены серебряной медалью Императорского Вольного Экономического общества, почетным дипломом Французской академии наук и серебряной медалью Французского общества акклиматизации, многими государственными наградами - Св. Станислава, Св. Анны, турецким, персидским, бухарским орденами. Только от российских монархов у него было восемнадцать личных благодарностей.
Известные орнитологи, в частности, Жоффруа Сан-Илер, петербургский профессор М. Н. Богданов, президент Московского общества птицеводства Василий Соболев и все руководство вплоть до секретаря Ивана Абозина в самых высоких и лестных выражениях оценивали заслуги Александра Степановича перед отечественной практикой разведения домашней птицы и зарождающейся наукой орнитологией. Выведенные Александром Степановичем породы кур и уток, наилучшим образом акклиматизированные к нашим условиям и нуждам сельских хозяев, повсюду стали называться “баташевскими”, они стремительно распространялись. В 1900 году президент Московского общества птицеводства С. Живаго обращался к нему, как к старейшему ревнителю и почетному члену. Александра Степановича называли “тульским Дарвином”. Подробный очерк его трудов и деятельности заканчи-вается словами: “Холмогорская порода коров - дело великого преобразователя России Петра, орловские рысаки - графа Орлова; баташевская птица - достояние той же славы труженика земли русской - Баташева” .
Что двигало этим человеком всю его жизнь? Себя и свое состояние он отдавал отечественно-му птицеводству просто потому, что любил птиц. Но помимо этого он делал многотысячные пожертвования приютам, больницам, зоосаду, епархиям, обществам милосердия, храмам, ночлежным домам... Оставив себе только дом на Бабаевской, он подарил семнадцать (!) других своих домов и загородную дачу (!!) различным благотворительным учреждениям...
Александр Степанович не только не имел специального образования, он и писал-то с ошибками, и уж конечно не считал себя ученым и не строил научной карьеры. Но он обладал природным талантом селекционера, он любовью и неустанным трудом добивался практических результатов. Ученые благодарили его за вклад в науку, и даже сама Академия Наук выражала ему признательность за труды. И, как ни огорчительно, научная среда с ее системой цеховой атрибутики - статьями, кафедрами, степенями, докладами и званиями - предала его. Его опыты были описаны другими, его заслуги вольно или невольно оказались связанными с именами иных авторов. Сегодня солидные научные отечественные издания считают основоположником птицеводства в России... того самого Ивана Абозина, который лишь комментировал опыты пионера отрасли, подобострастно подносил адреса и венки действительному члену и основателю - Александру Степановичу Баташеву .
Как же тут не вспомнить научную судьбу Владимира Ивановича Даля, которого и по выходе его непревзойденного словаря кафедральная наука называла “самоучкой-филологом”. Академия Наук, наградив его Ломоносовской премией, избрала этого великого подвижника отечественного языкознания почетным академиком. Но, как заметил один остроумец, разница между академиком и почетным академиком такая же, как между государем и милостивым государем.
Еще Карамзин заметил, что в России, если что и происходит, то воровство, и почему же российской науке быть исключением? А шире - в культуре, в искусстве - воровства нет? Попользовались и забыли? А последствия благотворительности Саввы Ивановича Мамонтова не приходят на память?
Однако, признаюсь: то, что ученые коллеги жили на его счет и присвоили себе чужие лавры, не кажется мне еще самым обидным и гадким. Больнее то, что Александр Степанович Баташев оказался зло и несправедливо осмеян в массовых литературных изданиях, когда сам уже не мог себя защитить - много лет после смерти. И никто за него не вступился.
Был такой литератор Викентий Викентьевич Смидович, вошедший в отечественную библиографию под красивой, но заимствованной фамилией Вересаев. Уже немолодым человеком, когда большевики сломали хребет его родине, он, встав перед выбором “куда ж нам плыть?”, избрал судьбу советского писателя. Вкладом верноподданического усердия (говоря языком тульских историографов) в то, во что он вступил, были “Невыдуманные рассказы о прошлом”. На пике предвоенного сталинизма они были названы “правдивой картиной жизни дореволюционной России”. Что в ту пору называлось правдивым, мы знаем.
Герой одной из новелл этого цикла - богатый, но бездуховный тульский самоваропромышленник, перед которым встала такая “трудная-трудная штука, как жизнь без труда”, и о том, как он занимал себя, чтобы не умереть со скуки. Рассказ называется “Александр Степанович”.
В коротком рассказе приводилось немало анекдотов о человеке, с которым читатель уже познакомился. Как однажды, возвращаясь из московской ресторации к себе в Тулу и проезжая мимо Театральной площади, где стояла добрая сотня извозчиков в ожидании разъезда зрителей, он подрядил их всех до единого провожать его на Курский вокзал. Площадь перед Большим и Малым опустела, и Александр Степанович, по Вересаеву, хохотал, воображая, как дамы после спектакля будут шлепать в туфельках по огромным лужам. Что-то не верится.
Земляк Александра Степановича, Смидович привел немало и других сплетен о видном меценате. О том, например, как он по городу верхом на осле ездил, а чтоб городовые не цеплялись, пятерки им совал. О том, как брал у нищего мальчика суму и ставал рядом с ним просить милостыню. Или о том, как в Баташевском парке, том самом, где он раздавал птиц всем желающим и где по вечерам были гулянье и музыка, у всех на глазах предлагал девушкам искупаться за деньги во всей одежде в заросшем ряской пруду, а затем, когда волонтерка вылезала вся в зеленой тине, благодетель давал ей под общий хохот сторублевку.
Венчает этот невыдуманный рассказ байка о том, как Александру Степановичу, уже старику, ампутировали больную ногу, как он за хорошие деньги нашел попа ее отпеть, как похоронил в специальном гробике за кладбищенской оградой, под камнем с надписью, чья здесь покоится нога. За Вересаева становится стыдно.
Смидовича почему-то необычайно раздражало, что парк, больница, убежище для слепых, училище, многие приюты и богадельни в Туле носили названия баташевских, что Александр Степанович всем надоедал со своими пожертвованиями, курами и заслугами. Он видел здесь только страсть к славе. Ну что ж, у советских писателей советская мораль.
Отрывок из романа
А.Н. Баташева "БАТАШ", Москва, 2001.
Опубликовано в интернете впервые
1899
Вход в Зоосад. 1891.