С Праздником советского кино - киноработников, творцов и зрителей! А. В. Луначарский о кино
Одна из первых статей А. В. Луначарского по вопросам советской кинематографии.
Написана в октябре 1919 г. Опубликована в сборнике «Кинематограф», М., Госиздат, 1919.
Государственное кинематографическое дело в России имеет перед собой совершенно особые задачи. Дело идет не просто о национализации производства, распределении фильм и непосредственном заведовании кинотеатрами. Дело идет о создании совершенно нового духа в этой отрасли искусства и просвещения.
При нынешнем оскудении российского хозяйства мы не можем рассчитывать на возможность, конкурируя с заграничными фирмами или заменяя русские частные фильмы, давать ленты чисто художественного, литературного и даже объективно-научного характера. Подобный материал мы, может быть, в конце концов и заимствуем из уже сделанного и из вновь производимого в других местах; если сейчас торговля является в значительной степени стесненной, то стеснение это, конечно, не вечно.
Мы должны делать то, чего никто другой сделать не сможет и не захочет. Мы должны помнить, что социалистическое государство должно придать социалистический дух и кинозрелищам.
Совершенно бесспорным является здесь возможно более богатая съемка хроники, и я не стану тратить об этом слов.
Далее, главная задача кинематографа в его научной и в его художественной отрасли заключается пропаганде.
Вообще говоря, всякое искусство, как это указал еще Толстой, является прежде всего способом заражать чувствами художника массы. Просвещение в широком смысле этого слова заключается в распространении идей среди чуждых пока им умов. Кинематограф может сделать и то и другое с значительной силой: он является, с одной стороны, наглядным вызовом при распространении идей, с другой стороны, путем внесения в него черт изящного, поэтического, патетического и т. д., способен затрагивать чувства и является, таким образом, аппаратом агитации. На эти стороны и надо обратить прежде всего внимание. Если где-нибудь глупая боязнь перед тенденциозностью является наиболее нелепой, то именно в области кинематографии. Вообще говоря, тенденция вредит только в том случае, если она мелка; великая тенденция какой-нибудь религиозной идеи или приближающейся к ней широкой социалистической идеи способна только поднимать произведения искусства, и недаром плакал Чехов о том, что современное искусство лишено бога и что никакой талант художника и внешнее мастерство не может даже отдаленно заменить присутствие животворящей идеи.
Коммунистическое государство имеет такую животворящую идею, и при сколько-нибудь внимательном и опытном ведении дела эта идея в высшей степени легко может быть облечена в соответственные художественные одежды.
Далее, на первый план, как мне кажется, должна быть поставлена культурно-историческая картина. Нельзя представить себе более богатого источника для кинематографа, чем культурная история человечества вообще. Это в буквальном смысле слова неисчерпаемый родник, и стоит только прикоснуться к нему, начиная с жизни допотопного человека, чтобы положительно голова кругом пошла от богатства картин, в высшей степени способных быть осуществленными через кино.
[далее]Нам, однако, не следует увлекаться всей этой полнотой исторического быта, а остановиться лишь на тех моментах, которые могут иметь агитационно-пропагандистское значение. Следует дать историю возникновения и развития государства так, чтобы основные коммунистические идеи о преступности и в то же время необходимости каждого государства, о перерастании человека, отдельных его форм, о своеобразной форме государства - диктатуре бедноты или пролетариата - становились ясными каждому зрителю.
Не менее важной является история церкви, включая сюда изображение культов - самых жестоких и бессмысленных, а затем всех злоупотреблений христианской церкви, с тем, однако, чтобы определенно отмечались с исторической объективностью и ее демократические, положительные стороны. Очень нетрудно, отдав все должное положительным и идеальным сторонам христианства, показать, как они систематически фальсифицировались находящимися на службе государства и богатых классов духовными особами.
История политических конфликтов, в особенности история Великой французской революции, и всякого рода крупные события, недавно прошедшая наша революционная история, начиная с декабристов вплоть до Октябрьской революции 1917 года, опять-таки должны быть разработаны со всей тщательностью.
Нисколько не отрицая огромной важности более широкого охвата тем, рисующих, например, историю науки (тема необыкновенно богатая), включая сюда историю открытий изобретений или историю высшей культуры быта, я думаю, что при ограниченности средств и времени мы должны не слишком расплываться и среди двух картин приблизительно одинаковой значительности и ценности выполнить обязательно ту, которая живее может говорить уму и сердцу с точки зрения революционной пропаганды.
1919 г.
Беседа с В. И. Лениным о кино
Статья написана по просьбе Г. М. Болтянского в январе 1925 г. в связи с подготовкой последним книги «Ленин и кино». Впервые опубликована в книге «Ленин и кино» в 1925 г. Заголовок статьи дан составителями.
Большая беседа моя с Ильичем о кино была вызвана особым интересом его к киноделу, который сказался и в его известном письме к тов. Литкенсу,*1 написанном им в январе.*2 Приблизительно в середине февраля, а может быть, и к концу его, Владимир Ильич предложил мне зайти к нему для разговора. Насколько помню, разговор касался нескольких текущих вопросов жизни Наркомпроса. Спрашивал он меня и о том, что сделано в исполнение его бумаги, посланной Литкенсу. В ответ я изложил довольно подробно все, что знал о состоянии кино в Советской республике и об огромных трудностях, какие встречает развитие этого дела.
Я в особенности указывал на отсутствие средств у Наркомпроса для широкой постановки кинопроизводства, а также на отсутствие руководителей этого дела, или, вернее сказать, руководителей-коммунистов, на которых можно было бы вполне положиться. В ответ на это Владимир Ильич сказал мне, что постарается сделать что-нибудь для увеличения средств фотокиноотдела, но что у него есть внутреннее убеждение в большой доходности этого дела, если оно будет только правильно поставлено. Он еще раз подчеркнул необходимость установления определенной пропорции между увлекательными кинокартинами и научными. К несчастью, это и до сих пор еще очень слабо поставлено. Владимир Ильич сказал мне, что производство новых фильм, проникнутых коммунистическими идеями, отражающих советскую действительность, надо начинать с хроники, что, по его мнению, время производства таких фильм, может быть, еще не пришло.
«Если вы будете иметь хорошую хронику, серьезные и просветительные картины, то не важно, что для привлечения публики пойдет при этом какая-нибудь бесполезная лента, более или менее обычного типа. Конечно, цензура все-таки нужна. Ленты контрреволюционные и безнравственные не должны иметь место».
К этому Владимир Ильич прибавил:
«По мере того как вы станете на ноги, благодаря правильному хозяйству, а может быть, и получите при общем улучшении положения страны известную ссуду на это дело, вы должны будете развернуть производство шире, а в особенности продвинуть здоровое кино в массы в городе, а еще более того в деревне».
Затем, улыбаясь, Владимир, Ильич прибавил:
«Вы у нас слывете покровителем искусства, так вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино».
На этом, помнится, беседа наша прекратилась.
К сожалению, должен констатировать, что письмо к Литкенсу, кроме обстоятельного ответа о правовой и экономической стороне этого дела, реальных результатов не имело. Идея Владимира Ильича о пропорциональном составе каждой программы не осуществлена и до сих пор. Зато, конечно, в отношении кинопроизводства мы несколько продвинулись вперед, но только в последнее время. Я не помню точно, ставилась ли Литкенсом программа действий, может быть, и ставилась, но, во всяком случае, работа по ней заглохла и до нынешнего времени, и мы еще и сейчас возлагаем больше надежды на завтрашний день, чем можем доказать достижения сегодняшнего.
1925 г.
*1 Стр. 39. Литкенс Е. А. (1888-1922) - участвовал в революционном движении с 1904 г. После Октябрьской революции - один из организаторов народного просвещения. С 1920 г. - зам. зав. Главполитпросветом; с января 1921 г. - зам. Наркомпроса РСФСР. Убит бандитами в Крыму.
*2 Стр. 39. Речь идет о директивах по кино, продиктованных В. И. Лениным управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову по телефону из Горок 17 января 1922 г. 27 января эти директивы были направлены в Наркомпрос Е. А. Литкенсу.
Место кино среди других искусств
Статья опубликована в апреле 1925 г. в журнале «Советское кино» № 1.
Повторно напечатана в 1925 г. в журнале «Рабочий и театр» № 19.
Искусство ли кино?
Конечно, искусство. Все возражения против этого крайне слабы, на них не стоит даже останавливаться.
Искусство отражает жизнь, преломляя ее целесообразно, через некоторую творческую призму. Кино, как театр, как литература, как изобразительное искусство, - преломляет жизнь, т. е. отражает ее в свободных формах, организует ее материал, следует определенным художественным, специальным, философским и т. д. заданиям.
При этом киноискусство необычайно богато и гибко.
Прежде всего относительно его богатства.
Вагнер утверждал, что самым богатым, или, вернее, синтетическим, искусством является театр. Действительно, в театре мы имеем литературу, музыку, архитектуру, живопись, мимику, пластику и т. д.
Все это имеет и кино. Правда, мне скажут, что в кино нет «слова», а стало быть, и нет литературы. «Слова», действительно, в кино нет, артисты на экране не говорят и не поют; но это не значит, что в кино нет литературы. Искусный сценарий может быть настоящей поэмой, вновь написанной или даже приспособленной к экрану, признанным мировым шедевром. По сравнению с театром кино имеет огромный плюс.
Живопись и архитектура театра чисто декоративно, искусственно должны умещаться на сцене; кино же безгранично могуче в этом отношении; лес, колеблющийся под дыханием бури, море с его необъятной ширью при восходящем и заходящем солнце, настоящие Альпы, настоящие Гималаи, все, что есть на земле реально могучего, интересного, или интимного красивого, или характерного, - все это может быть схвачено в кино, и пусть не говорят, что здесь кино копирует действительность, это так же нелепо сказать о кино, как о реалистической живописи вообще. Нет, оператор может поймать такое освещение, такой угол зрения, который, превратит кусок действительности на экране в самое подлинное художественное произведение, не уступающее пейзажам крупных мастеров.
Да к этому же и в области декоративной фантастики здесь достигаются неимоверные результаты.
В недавно виденной нами картине «Водопад жизни» Гриффит* так комбинирует подлинную картину ледохода на большой американской реке с искусственной бутафорией, что создает полную иллюзию такого риска своей жизнью актеров, перед которым бледнеют самые страшные акробатические трюки цирка.
Мы все помним также взятие Вавилона в картине того же самого Гриффита «Нетерпимость», да и мало ли можно привести таких же примеров, когда целый мир прошлого или фантастического создается в широте, какая абсолютно недостижима для театра.
Нет, огромное богатство кино нельзя отрицать.
Правда, кино действует с исключительной силой на публику только в соединении с музыкой. Я недавно видел картину Перестиани «Три жизни». Один раз я смотрел ее с иллюстрациями очень хорошего пианиста-композитора. Другой раз без музыки. Хотя она осталась хорошей и во втором случае, но походила на холодное жаркое.
Вопрос о киномузыке - большой вопрос. В последнее время он разрешается все лучше. И у нас в России вырабатываются очень хорошие пианисты-иллюстраторы, создающие, конечно, не как композиторы, а многое черпая из своей музыкальной памяти, целые музыкальные сюиты, связанные внутренним единством, прекрасно звучащие и сливающиеся воедино с впечатлениями экрана. Мы все чаще и чаще имеем оркестровые сопровождения по специальной партитуре и в глубоком единстве с экраном.
Я нисколько не удивлюсь, если в самом ближайшем будущем крупнейшие композиторы будут писать музыку для великих киноактеров, искуснейших кинорежиссеров, знаменитых киносценаристов, ибо кино растет и властно утверждается.
Таким образом, нечего спорить о богатстве кино. Дело, однако, в том, что завлекательна сама его бедность, то есть отсутствие в нем слова. Мне кажется, что попытка соединить кино со всякими громкоговорителями, может быть, и удастся, может быть, будет иметь эфемерный успех, может быть, в некоторых случаях сохранится как спектакль и, уж конечно, будет иметь значение как запись не только живого портрета, но и живой речи знаменитых людей и знаменитых исторических событий, - но вряд ли победит кино, как великого немого.
Быстрота действий в кино есть его чрезвычайное очарование; это оружие, которым оно наносит театру наибольший удар. Театр рядом с кино кажется дилижансом рядом с автомобилем. Куда же вы вставите слова в полет кинодействия? Они необходимо будут скудными, короткими, намекающими, а вместе с тем отвлекающими от той работы фантазии зрителя, которой он дополняет то, что видят его глаза. В этом смысле некоторая неопределенность кино, предоставление им самому зрителю истолковывать беззвучное зрелище, только аккомпанируемое музыкой, есть некоторая высокая художественность. Кино претендует на гораздо большее сотрудничество публики, чем театр.
Я этим вовсе не хочу сказать, что кино должно заменить театр или может убить его. Я думаю, что кино только оздоровит театр, оно убьет в театре то, что относится, так сказать, к простому глазению. Никакие декоративные трюки театра не выдержат натиска кино, как никакая быстрота драматического действия не угонится за ним. Но, конечно, человек никогда не откажется от поэтического слова, от художественной интонации, от подъемной декламации, от всех красот вокального искусства и, наконец, от особого, отсутствующего в кино, очарования непосредственной живой симпатии к живому творчеству артиста. Театр должен будет социально-психологически углубиться, гораздо более опоэтизироваться и олитературиться, чем в настоящее время. Пусть кино отольется в особое русло, как и, с другой стороны, мюзик-холл, а театру останется серьезная драма, серьезная комедия, безудержный фарс на социально-сатирической подкладке и т. д. Театров, может быть, будет гораздо меньше, но россказни о кризисе театра, о закате его - совершеннейшие пустяки. Так же нелепо было бы говорить о том, что кино может заменить картину, потому что оно-де есть серия живых картин, что киномузыка может вытеснить концерты и т. п. Нет, будучи искусством синтетическим, очень много в себя вбирающим, кино не произведет никаких болезненных разрушений ни в одной области искусства, оно может только очистить их и оплодотворить их, оно возьмет на себя те стороны, которые в них слабы, и оно даст им множество толчков, все значение которых еще нельзя предвидеть.
Конечно, при этом будут и ошибки. Конечно, театр иногда станет рабски подражать кино, что является для него большим пороком. Конечно, и кино порой будет слишком театрализоваться. Подлинное русло для каждого искусства определится временем.
Но все это не беда.
Иногда говорят, что кино опошлило, развратило большую публику. Правда, много развращающей пошлятины бросают в бездну любопытства масс фальсификаторы и отравители кинодела, но тем не менее можно сказать, что вряд ли какое-нибудь искусство, кроме разве литературы в момент книгопечатания, в такой огромной мере содействовало развитию богатства культурной жизни подлинной демократии.
Вспомните только то непосредственное зрительное знакомство, какое имел с жизнью земного шара, с историческим прошлым, с жизнью других классов даже какой-нибудь рабочий Парижа, а тем более какой-нибудь мелкий ремесленник в том или другом Ряжске или Царево-Кокшайске. А ведь кино теперь уже охватило всю эту публику. Оно протягивает свои шупальцы в деревню, протягивает их туда, и развертывает перед обворженными глазами этого, прежде замкнутого мелким кружком наблюдений зрителя все бесконечное разнообразие природы и социальной жизни.
И вы прибавьте к этому, что ни одно искусство не обладает и десятой долей способности иллюстрировать и популяризировать науку, как кино. И вот тогда снимите шапку перед этим новым мощным искусством и поймите, сколько здесь может работать гений человечества, гений литературный, режиссерский, актерский, живописный, научно-популяризаторский, агитационно-пропагандистский, поймите, что, очищаясь, ширясь, подымаясь, наполняясь коммунистическим содержанием, кино, не отвергая и не затаптывая других форм искусства, сделается тем не менее искусством стержневым, наиболее характерным для наступающего века.
1925 г.другие статьи
[НАРКОМПРОС. Он заботится о том, чтоб ты не был дураком]
[и сюрприз.. оказывается....]и сюрприз
Оказывается, у Карла Сагана есть роман "Контакт" в котором фигурирует потомок Луначарского, который даже был экранизирован в 1997 году. Судя по экранизации, которую я сегодня посмотрел, сюжет романа построен по схеме сценария фильма "Саламандра" А. В. Луначарского. Разумеется, в России никто параллелей не заметил поскольку фильм "Саламандра" после смерти Луначарского не прокатывался и его видел очень небольшой круг киноведов в штатском. У Сагана главный герой - женщина-ученый которая борется за программу поиска инопланетян, с ней борются религиозный мракобесы и чиновники, а у Луначарского, как известно, профессор Цанге боролся за генетические эксперимент над саламандрами с теми же попами и чиновниками. В общем, структура сюжета практически идентичная.
Но это еще не все новости! По сюжету Сагана потомка Луначарского зовут Георгий и он сын еврейки, то есть, его имя совпадает с реальным внуком Луначарского, который объявился только в позапрошлом году. Настоящий внук Луначарского не сын, но внук еврейки, по моей версии, Н. Надеждиной-Бруштейн. По словам внука Луначарского об этой истории его матери рассказал митрополит-обновленец Введенский. Как мог об этом узнать Саган? Это информация уровня секретности спецслужб... Или Саган узнал от Введенского? Трудно распутать из Ставрополя...
В общем, теперь придется читать роман Сагана, в фильме сюжетная линия потомка Луначарского сильно сокращена, по тексту его фамилия упоминается больше 40 раз.
полностью
Написана в октябре 1919 г. Опубликована в сборнике «Кинематограф», М., Госиздат, 1919.
Государственное кинематографическое дело в России имеет перед собой совершенно особые задачи. Дело идет не просто о национализации производства, распределении фильм и непосредственном заведовании кинотеатрами. Дело идет о создании совершенно нового духа в этой отрасли искусства и просвещения.
При нынешнем оскудении российского хозяйства мы не можем рассчитывать на возможность, конкурируя с заграничными фирмами или заменяя русские частные фильмы, давать ленты чисто художественного, литературного и даже объективно-научного характера. Подобный материал мы, может быть, в конце концов и заимствуем из уже сделанного и из вновь производимого в других местах; если сейчас торговля является в значительной степени стесненной, то стеснение это, конечно, не вечно.
Мы должны делать то, чего никто другой сделать не сможет и не захочет. Мы должны помнить, что социалистическое государство должно придать социалистический дух и кинозрелищам.
Совершенно бесспорным является здесь возможно более богатая съемка хроники, и я не стану тратить об этом слов.
Далее, главная задача кинематографа в его научной и в его художественной отрасли заключается пропаганде.
Вообще говоря, всякое искусство, как это указал еще Толстой, является прежде всего способом заражать чувствами художника массы. Просвещение в широком смысле этого слова заключается в распространении идей среди чуждых пока им умов. Кинематограф может сделать и то и другое с значительной силой: он является, с одной стороны, наглядным вызовом при распространении идей, с другой стороны, путем внесения в него черт изящного, поэтического, патетического и т. д., способен затрагивать чувства и является, таким образом, аппаратом агитации. На эти стороны и надо обратить прежде всего внимание. Если где-нибудь глупая боязнь перед тенденциозностью является наиболее нелепой, то именно в области кинематографии. Вообще говоря, тенденция вредит только в том случае, если она мелка; великая тенденция какой-нибудь религиозной идеи или приближающейся к ней широкой социалистической идеи способна только поднимать произведения искусства, и недаром плакал Чехов о том, что современное искусство лишено бога и что никакой талант художника и внешнее мастерство не может даже отдаленно заменить присутствие животворящей идеи.
Коммунистическое государство имеет такую животворящую идею, и при сколько-нибудь внимательном и опытном ведении дела эта идея в высшей степени легко может быть облечена в соответственные художественные одежды.
Далее, на первый план, как мне кажется, должна быть поставлена культурно-историческая картина. Нельзя представить себе более богатого источника для кинематографа, чем культурная история человечества вообще. Это в буквальном смысле слова неисчерпаемый родник, и стоит только прикоснуться к нему, начиная с жизни допотопного человека, чтобы положительно голова кругом пошла от богатства картин, в высшей степени способных быть осуществленными через кино.
[далее]Нам, однако, не следует увлекаться всей этой полнотой исторического быта, а остановиться лишь на тех моментах, которые могут иметь агитационно-пропагандистское значение. Следует дать историю возникновения и развития государства так, чтобы основные коммунистические идеи о преступности и в то же время необходимости каждого государства, о перерастании человека, отдельных его форм, о своеобразной форме государства - диктатуре бедноты или пролетариата - становились ясными каждому зрителю.
Не менее важной является история церкви, включая сюда изображение культов - самых жестоких и бессмысленных, а затем всех злоупотреблений христианской церкви, с тем, однако, чтобы определенно отмечались с исторической объективностью и ее демократические, положительные стороны. Очень нетрудно, отдав все должное положительным и идеальным сторонам христианства, показать, как они систематически фальсифицировались находящимися на службе государства и богатых классов духовными особами.
История политических конфликтов, в особенности история Великой французской революции, и всякого рода крупные события, недавно прошедшая наша революционная история, начиная с декабристов вплоть до Октябрьской революции 1917 года, опять-таки должны быть разработаны со всей тщательностью.
Нисколько не отрицая огромной важности более широкого охвата тем, рисующих, например, историю науки (тема необыкновенно богатая), включая сюда историю открытий изобретений или историю высшей культуры быта, я думаю, что при ограниченности средств и времени мы должны не слишком расплываться и среди двух картин приблизительно одинаковой значительности и ценности выполнить обязательно ту, которая живее может говорить уму и сердцу с точки зрения революционной пропаганды.
1919 г.
Беседа с В. И. Лениным о кино
Статья написана по просьбе Г. М. Болтянского в январе 1925 г. в связи с подготовкой последним книги «Ленин и кино». Впервые опубликована в книге «Ленин и кино» в 1925 г. Заголовок статьи дан составителями.
Большая беседа моя с Ильичем о кино была вызвана особым интересом его к киноделу, который сказался и в его известном письме к тов. Литкенсу,*1 написанном им в январе.*2 Приблизительно в середине февраля, а может быть, и к концу его, Владимир Ильич предложил мне зайти к нему для разговора. Насколько помню, разговор касался нескольких текущих вопросов жизни Наркомпроса. Спрашивал он меня и о том, что сделано в исполнение его бумаги, посланной Литкенсу. В ответ я изложил довольно подробно все, что знал о состоянии кино в Советской республике и об огромных трудностях, какие встречает развитие этого дела.
Я в особенности указывал на отсутствие средств у Наркомпроса для широкой постановки кинопроизводства, а также на отсутствие руководителей этого дела, или, вернее сказать, руководителей-коммунистов, на которых можно было бы вполне положиться. В ответ на это Владимир Ильич сказал мне, что постарается сделать что-нибудь для увеличения средств фотокиноотдела, но что у него есть внутреннее убеждение в большой доходности этого дела, если оно будет только правильно поставлено. Он еще раз подчеркнул необходимость установления определенной пропорции между увлекательными кинокартинами и научными. К несчастью, это и до сих пор еще очень слабо поставлено. Владимир Ильич сказал мне, что производство новых фильм, проникнутых коммунистическими идеями, отражающих советскую действительность, надо начинать с хроники, что, по его мнению, время производства таких фильм, может быть, еще не пришло.
«Если вы будете иметь хорошую хронику, серьезные и просветительные картины, то не важно, что для привлечения публики пойдет при этом какая-нибудь бесполезная лента, более или менее обычного типа. Конечно, цензура все-таки нужна. Ленты контрреволюционные и безнравственные не должны иметь место».
К этому Владимир Ильич прибавил:
«По мере того как вы станете на ноги, благодаря правильному хозяйству, а может быть, и получите при общем улучшении положения страны известную ссуду на это дело, вы должны будете развернуть производство шире, а в особенности продвинуть здоровое кино в массы в городе, а еще более того в деревне».
Затем, улыбаясь, Владимир, Ильич прибавил:
«Вы у нас слывете покровителем искусства, так вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино».
На этом, помнится, беседа наша прекратилась.
К сожалению, должен констатировать, что письмо к Литкенсу, кроме обстоятельного ответа о правовой и экономической стороне этого дела, реальных результатов не имело. Идея Владимира Ильича о пропорциональном составе каждой программы не осуществлена и до сих пор. Зато, конечно, в отношении кинопроизводства мы несколько продвинулись вперед, но только в последнее время. Я не помню точно, ставилась ли Литкенсом программа действий, может быть, и ставилась, но, во всяком случае, работа по ней заглохла и до нынешнего времени, и мы еще и сейчас возлагаем больше надежды на завтрашний день, чем можем доказать достижения сегодняшнего.
1925 г.
*1 Стр. 39. Литкенс Е. А. (1888-1922) - участвовал в революционном движении с 1904 г. После Октябрьской революции - один из организаторов народного просвещения. С 1920 г. - зам. зав. Главполитпросветом; с января 1921 г. - зам. Наркомпроса РСФСР. Убит бандитами в Крыму.
*2 Стр. 39. Речь идет о директивах по кино, продиктованных В. И. Лениным управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову по телефону из Горок 17 января 1922 г. 27 января эти директивы были направлены в Наркомпрос Е. А. Литкенсу.
Место кино среди других искусств
Статья опубликована в апреле 1925 г. в журнале «Советское кино» № 1.
Повторно напечатана в 1925 г. в журнале «Рабочий и театр» № 19.
Искусство ли кино?
Конечно, искусство. Все возражения против этого крайне слабы, на них не стоит даже останавливаться.
Искусство отражает жизнь, преломляя ее целесообразно, через некоторую творческую призму. Кино, как театр, как литература, как изобразительное искусство, - преломляет жизнь, т. е. отражает ее в свободных формах, организует ее материал, следует определенным художественным, специальным, философским и т. д. заданиям.
При этом киноискусство необычайно богато и гибко.
Прежде всего относительно его богатства.
Вагнер утверждал, что самым богатым, или, вернее, синтетическим, искусством является театр. Действительно, в театре мы имеем литературу, музыку, архитектуру, живопись, мимику, пластику и т. д.
Все это имеет и кино. Правда, мне скажут, что в кино нет «слова», а стало быть, и нет литературы. «Слова», действительно, в кино нет, артисты на экране не говорят и не поют; но это не значит, что в кино нет литературы. Искусный сценарий может быть настоящей поэмой, вновь написанной или даже приспособленной к экрану, признанным мировым шедевром. По сравнению с театром кино имеет огромный плюс.
Живопись и архитектура театра чисто декоративно, искусственно должны умещаться на сцене; кино же безгранично могуче в этом отношении; лес, колеблющийся под дыханием бури, море с его необъятной ширью при восходящем и заходящем солнце, настоящие Альпы, настоящие Гималаи, все, что есть на земле реально могучего, интересного, или интимного красивого, или характерного, - все это может быть схвачено в кино, и пусть не говорят, что здесь кино копирует действительность, это так же нелепо сказать о кино, как о реалистической живописи вообще. Нет, оператор может поймать такое освещение, такой угол зрения, который, превратит кусок действительности на экране в самое подлинное художественное произведение, не уступающее пейзажам крупных мастеров.
Да к этому же и в области декоративной фантастики здесь достигаются неимоверные результаты.
В недавно виденной нами картине «Водопад жизни» Гриффит* так комбинирует подлинную картину ледохода на большой американской реке с искусственной бутафорией, что создает полную иллюзию такого риска своей жизнью актеров, перед которым бледнеют самые страшные акробатические трюки цирка.
Мы все помним также взятие Вавилона в картине того же самого Гриффита «Нетерпимость», да и мало ли можно привести таких же примеров, когда целый мир прошлого или фантастического создается в широте, какая абсолютно недостижима для театра.
Нет, огромное богатство кино нельзя отрицать.
Правда, кино действует с исключительной силой на публику только в соединении с музыкой. Я недавно видел картину Перестиани «Три жизни». Один раз я смотрел ее с иллюстрациями очень хорошего пианиста-композитора. Другой раз без музыки. Хотя она осталась хорошей и во втором случае, но походила на холодное жаркое.
Вопрос о киномузыке - большой вопрос. В последнее время он разрешается все лучше. И у нас в России вырабатываются очень хорошие пианисты-иллюстраторы, создающие, конечно, не как композиторы, а многое черпая из своей музыкальной памяти, целые музыкальные сюиты, связанные внутренним единством, прекрасно звучащие и сливающиеся воедино с впечатлениями экрана. Мы все чаще и чаще имеем оркестровые сопровождения по специальной партитуре и в глубоком единстве с экраном.
Я нисколько не удивлюсь, если в самом ближайшем будущем крупнейшие композиторы будут писать музыку для великих киноактеров, искуснейших кинорежиссеров, знаменитых киносценаристов, ибо кино растет и властно утверждается.
Таким образом, нечего спорить о богатстве кино. Дело, однако, в том, что завлекательна сама его бедность, то есть отсутствие в нем слова. Мне кажется, что попытка соединить кино со всякими громкоговорителями, может быть, и удастся, может быть, будет иметь эфемерный успех, может быть, в некоторых случаях сохранится как спектакль и, уж конечно, будет иметь значение как запись не только живого портрета, но и живой речи знаменитых людей и знаменитых исторических событий, - но вряд ли победит кино, как великого немого.
Быстрота действий в кино есть его чрезвычайное очарование; это оружие, которым оно наносит театру наибольший удар. Театр рядом с кино кажется дилижансом рядом с автомобилем. Куда же вы вставите слова в полет кинодействия? Они необходимо будут скудными, короткими, намекающими, а вместе с тем отвлекающими от той работы фантазии зрителя, которой он дополняет то, что видят его глаза. В этом смысле некоторая неопределенность кино, предоставление им самому зрителю истолковывать беззвучное зрелище, только аккомпанируемое музыкой, есть некоторая высокая художественность. Кино претендует на гораздо большее сотрудничество публики, чем театр.
Я этим вовсе не хочу сказать, что кино должно заменить театр или может убить его. Я думаю, что кино только оздоровит театр, оно убьет в театре то, что относится, так сказать, к простому глазению. Никакие декоративные трюки театра не выдержат натиска кино, как никакая быстрота драматического действия не угонится за ним. Но, конечно, человек никогда не откажется от поэтического слова, от художественной интонации, от подъемной декламации, от всех красот вокального искусства и, наконец, от особого, отсутствующего в кино, очарования непосредственной живой симпатии к живому творчеству артиста. Театр должен будет социально-психологически углубиться, гораздо более опоэтизироваться и олитературиться, чем в настоящее время. Пусть кино отольется в особое русло, как и, с другой стороны, мюзик-холл, а театру останется серьезная драма, серьезная комедия, безудержный фарс на социально-сатирической подкладке и т. д. Театров, может быть, будет гораздо меньше, но россказни о кризисе театра, о закате его - совершеннейшие пустяки. Так же нелепо было бы говорить о том, что кино может заменить картину, потому что оно-де есть серия живых картин, что киномузыка может вытеснить концерты и т. п. Нет, будучи искусством синтетическим, очень много в себя вбирающим, кино не произведет никаких болезненных разрушений ни в одной области искусства, оно может только очистить их и оплодотворить их, оно возьмет на себя те стороны, которые в них слабы, и оно даст им множество толчков, все значение которых еще нельзя предвидеть.
Конечно, при этом будут и ошибки. Конечно, театр иногда станет рабски подражать кино, что является для него большим пороком. Конечно, и кино порой будет слишком театрализоваться. Подлинное русло для каждого искусства определится временем.
Но все это не беда.
Иногда говорят, что кино опошлило, развратило большую публику. Правда, много развращающей пошлятины бросают в бездну любопытства масс фальсификаторы и отравители кинодела, но тем не менее можно сказать, что вряд ли какое-нибудь искусство, кроме разве литературы в момент книгопечатания, в такой огромной мере содействовало развитию богатства культурной жизни подлинной демократии.
Вспомните только то непосредственное зрительное знакомство, какое имел с жизнью земного шара, с историческим прошлым, с жизнью других классов даже какой-нибудь рабочий Парижа, а тем более какой-нибудь мелкий ремесленник в том или другом Ряжске или Царево-Кокшайске. А ведь кино теперь уже охватило всю эту публику. Оно протягивает свои шупальцы в деревню, протягивает их туда, и развертывает перед обворженными глазами этого, прежде замкнутого мелким кружком наблюдений зрителя все бесконечное разнообразие природы и социальной жизни.
И вы прибавьте к этому, что ни одно искусство не обладает и десятой долей способности иллюстрировать и популяризировать науку, как кино. И вот тогда снимите шапку перед этим новым мощным искусством и поймите, сколько здесь может работать гений человечества, гений литературный, режиссерский, актерский, живописный, научно-популяризаторский, агитационно-пропагандистский, поймите, что, очищаясь, ширясь, подымаясь, наполняясь коммунистическим содержанием, кино, не отвергая и не затаптывая других форм искусства, сделается тем не менее искусством стержневым, наиболее характерным для наступающего века.
1925 г.другие статьи
[НАРКОМПРОС. Он заботится о том, чтоб ты не был дураком]
Click to view[и сюрприз.. оказывается....]и сюрприз
Оказывается, у Карла Сагана есть роман "Контакт" в котором фигурирует потомок Луначарского, который даже был экранизирован в 1997 году. Судя по экранизации, которую я сегодня посмотрел, сюжет романа построен по схеме сценария фильма "Саламандра" А. В. Луначарского. Разумеется, в России никто параллелей не заметил поскольку фильм "Саламандра" после смерти Луначарского не прокатывался и его видел очень небольшой круг киноведов в штатском. У Сагана главный герой - женщина-ученый которая борется за программу поиска инопланетян, с ней борются религиозный мракобесы и чиновники, а у Луначарского, как известно, профессор Цанге боролся за генетические эксперимент над саламандрами с теми же попами и чиновниками. В общем, структура сюжета практически идентичная.
Но это еще не все новости! По сюжету Сагана потомка Луначарского зовут Георгий и он сын еврейки, то есть, его имя совпадает с реальным внуком Луначарского, который объявился только в позапрошлом году. Настоящий внук Луначарского не сын, но внук еврейки, по моей версии, Н. Надеждиной-Бруштейн. По словам внука Луначарского об этой истории его матери рассказал митрополит-обновленец Введенский. Как мог об этом узнать Саган? Это информация уровня секретности спецслужб... Или Саган узнал от Введенского? Трудно распутать из Ставрополя...
В общем, теперь придется читать роман Сагана, в фильме сюжетная линия потомка Луначарского сильно сокращена, по тексту его фамилия упоминается больше 40 раз.
полностью