Было душно. Небо хмурилось с утра, но дождя всё не было. Временами, где-то далеко, грохотало. Сверкали зарницы.
Нам надоело ловить бабочек, рубить лебеду деревянными мечами, и разорять зарытые девчонками «секретики». Чем бы таким заняться?
Я, Андрюшка и Вадя, забрались на крышу длинного дровяного сарая, что стоял напротив нашего барака.
Вообще-то, лазить на дровяной сарай было запрещено: можно продавить и без того хлипкую крышу, кое-как застеленную кусками толи. Но, крыша имела небольшой наклон в сторону чужого двора, и если лечь на неё подальше от высокого края - видно нас не будет.
Уставшие от предгрозовой духоты, мы улеглись поудобнее, положив под голову куски пенопласта, расстегнув рубашки. Андрюшка даже разделся до трусов - душно.
Лёгкий ветерок принёс запах черёмухи и слегка обдул наши потные тела. Было хорошо, удобно: можно наблюдать за чужим котом, крадущимся в зарослях травы (интересно, что он там заметил?), а можно просто смотреть на небо, с быстро двигающимися серыми облаками.
- Интересно, а Бог, есть или это всё сказки старых бабок? - заговорил Вадя.
- Да ну-уу. Смешной ты! - как же, есть - жди! - засмеялись мы с Андреем в голос.
- А кто же тогда есть? Кто всё это сделал? Землю, облака? И людей?
- Природа! Мне папа так сказал - это всё природа! - пытался вразумить я Вадика.
- А природу кто тогда создал?.. Бог?
- Причём тут Бог? Не может он один всё... Вот, бабушка моя, тоже говорит: «Бог есть, он - Создатель, он всё создал и на всё Воля Божия!»
Я ей говорю: «А как же, корабли, самолёты, ракеты? То же что ли Бог создал?»
А она: «Да. Ведь на то была Воля Божия, по тому то люди и смогли сделать всё...»
Я ей: «Но ведь, люди, которые это изобрели, в бога не верят! Не могут же учёные в Бога верить! Они сами захотели и сделали!»
«Бог всех любит. И если, человек неверующий даже, что-то сделал, то значит, была на то Божия Воля...» - твердит она мне. - Но, она-то старенькая, а ты, балда, в школу пойдёшь осенью!
- Да-да! - подтвердил Андрей. - У меня бабка тоже потихоньку верит в Бога, и икона у неё есть.
Возникла пауза.
- А, вот подумай Вадя, мы сейчас возьмём и… спрыгнем с сарая! Если захотим.
И, что же это будет - Божья Воля? Мы ведь сами решим - прыгать или нет...
- Да я то что! Я же не верю, а так, интересно... Но, вдруг он за нами сейчас наблюдает? Сидит во-оон на том облачке, и слушает нас, о чём мы говорим, и видит, как ведём себя...
- Смешной! Если бы он был, он бы нас давно наказал.
- За что? Разве мы грешники?
- Грешники! А, помнишь, малину воровали прошлым летом у Мареичевых?.. Если бы он был - щас бы как пальнул молнией по сарайке! И всё в пепел!
- Ага! И три кучки жареного мяса! - добавил Андрюшка.
Мы хохотнули.
В это время где-то громыхнуло посильнее.
Мне кажется, я даже чуть-чуть задремал на этой крыше - так было хорошо! А когда очнулся - небо почти сплошь серое, и усилился ветер. Солнце скрылось.
Очнулся я от дремоты, потому что Андрюшка ткнул меня в бок. Они с Вадей, уже сидя, внимательно смотрели в чужой двор. Там собрались люди - много людей: человек 10-12. У некоторых в руках были венки, живые цветы.
«Ага, значит, сейчас будут похороны!» - обрадовался я. Я ещё не видел похорон так близко. Мы - всего в метрах двадцати, и с крыши всё отлично видно.
Вот к дому подъехал небольшой автобус: из него вышли музыканты с медными трубами и «тарелками». Бабушки поставили две крашеные табуретки, а потом, четверо мужчин вынесли гроб.
В гробу лежала молодая женщина в белом. Её бледное лицо казалось спокойным, умиротворённым. В этом же гробу, рядом, лежала кукла, величиной с небольшое полено, тоже завернутая в белое, с таким же серовато-желтым лицом. Плотно закрытые глаза и маленькие надутые губки делали лицо куклы каким-то обиженным.
- Зачем они куклу-то в гроб положили? - сказал я.
- Дурак, это ребёнок её, - ответил сообразительный Андрюшка.
Стало как-то не по себе. Cердце сжалось: мёртвых детей я никогда не видел. Да ещё таких, крошечных! Может ей, «кукле» этой, несколько дней от роду?..
А тут ещё музыканты ударили в медные тарелки; грянула такая душераздирающая музыка, что, выглянувшее на мгновение солнце, вновь скрылось за тучей.
Завыли, запричитали несколько старушек... Ком в горле!
Женщины и мужчины стали по очереди прощаться с покойницами, и, прежде чем крышку гроба закрыли, солнце вновь выглянуло, высветив всё необычным желтоватым светом. Будто бы тоже попрощалось...
Стал накрапывать дождик, люди заторопились; только расселись в автобусе, как грянул гром.
Хлынул дождь. Рискуя сломать ноги, мы сиганули с крыши по старым доскам, сваленным между забором и сараем. Скорее в беседку!
Ливень начался такой, что из-за шума струй, падающих на железную крышу беседки, мы плохо слышали друг друга. Картина бушующей грозы отвлекла нас от мрачных мыслей.
Мгновенно образовались лужи: вода в них пузырилась и пенилась. Казалось, что она закипела от желания пробиться внутрь земли. Над нами постоянно громыхало; молния то и дело освещала блестящую железную крышу дома напротив.
Разувшись и закатав до колен штаны, мы кинулись в дождь. Мы что-то восторженно орали, исступлённо размахивая руками, плясали в лужах, а сквозь пелену дождя, я увидел в окне барака улыбающееся лицо бабушки.
Когда дождь кончился, мы побежали на колонку - отмывать ноги от грязи. Пробегая мимо соседского двора, я услышал, как пожилая женщина сказала кому-то:
- Вот и дождик оплакал наших девочек.
И снова сжалось сердце...
© 14.05.2010