Об иудейской сути и угрозах толерантности для Церкви
Метафизика секуляризации и религиозные основы «светской культуры»
Наш основной тезис: светской культуры нет и не может быть в принципе! Чтобы это стало понятней, образней - небольшое лирическое отступление.
Туристов, приезжающих в Западную Европу, всегда поражает контраст между потрясающим историко-культурным фоном и снующими здесь людьми.
Чувство некоей дисгармонии возникает даже при просмотре западноевропейских фильмов.
Если в кадре присутствует культурно-исторический фон, он всегда диссонирует с моральным и интеллектуальным уровнем «героев».
С одной стороны, героическая история - сила, энергия, творческий поиск, трагические глубины романского и готического духа, оставшиеся в материальных памятниках; с другой - плоские, примитивные современные европейцы, вырождение и дегенерация которых особенно поражает на фоне дворцов и готических храмов.
Да-да, понятно: современная Европа - это красивый некрополь, «гробы повапленные» (библейское выражение, от старославянского «повапить» - покрасить, - примеч. ред.). Она уже даже не едет, а давно съехала с «ярмарки истории».
Причем съехала как-то криво, в овраг, не добравшись хоть до какого-то конца.
И разлагается «с комфортом». Все мы это знаем, много раз уже об этом слышали. Но занозой - вопрос: а почему, каким образом? Как такое могло случиться с народами, которых никто не завоевывал, не угнетает? Как же они перестали быть хозяевами на своей собственной земле?
Ведь европейцы являли собой не просто этнографический материал, ведущий растительное существование. Они - создатели великой цивилизации, т. е. обладали в полной мере пассионарностью - энергией, жертвенностью, героизмом. Как же они, такие некогда сильные, обладающие способностью к самоорганизации (по Гумилеву - это способность поставить некий далекий прогноз, общий идеал выше своих непосредственных личных интересов), превратились в управляемый, полностью выродившийся человеческий материал?
Как дошло до того, что кучка больных маргиналов управляет ими и они покорно несут ей на убой своих детей? Причем на убой душевный - на растление, что пострашнее телесного убоя будет.
Как же это произошло? И тут мы возвращаемся к понятию светской культуры.
Итак, современная аксиома о секулярной, мирской или «светской» культуре является сознательной ложью. Культура в принципе не может быть мирской, или светской. Термин «светская культура» основан просто на подмене понятий. Например, под термином «светская» можно понимать прикладной, специализированно предметный уровень культуры. Ибо в понятии «культура» непременно есть уровень основополагающий, задающий оценочные критерии, т. е. очерчивающий границы парадигмального пространства; а есть уровень предметно-прикладной, формирующийся уже в этом заданном, определенном пространстве.
Или: есть уровень физический, выполняющий задачи, а есть метафизический - определяющий, задающий эти задачи; как сущность и явление, которые не исключают, а предполагают друг друга. Например, религиозная вера как острое переживание осмысленности жизни вовсе не освобождает человека от необходимости пахать и сеять, воевать и строить, воспитывать детей и проч. Напротив, заставляет все это делать лучше - ибо осмысленней.
Таковое предметно-прикладное светское не то что неправомерно, а просто невозможно противопоставлять религиозному. Ведь это уровни одного и того же поля. Поэтому когда говорят о светской культуре, противопоставляя ее культуре церковной, то имеют в виду вовсе не это, вовсе не освобождение и автономность прикладного уровня культуры от метафизики.
О светскости здесь говорят в смысле именно метафизическом, целеполагающем, парадигмальном (здесь и далее выделения автора, - примеч. ред.). Т. е., если называть вещи своими именами, как об альтернативной метафизике, альтернативной «церкви». Мы же, ничего не продумывая до конца, схватываем понятие светскости только в ее мирском, прикладном значении и думаем, что теперь прикладные области культуры - экономическая, политическая, эстетическая - больше не определяются религиозной идеологией. Что становясь автономными от Церкви Христианской, они тем самым делаются просто нейтральными.
На самом деле физический, прикладной уровень в принципе не может существовать без уровня метафизического, целеполагающего. Поэтому сама «нейтральность», толерантность выступает здесь не как некая неопределенность, «ничейность», не как то, что культура отныне начинает существовать в одном своем прикладном измерении, а - как альтернативная метафизика (вспомним знаменитые фразы людей, кое-что в этом понимавших: «Ничьих ресурсов не бывает», «Печать всегда партийна» и проч.).
Это не освобождение культуры от Церкви, это - смена церквей. Т. е. борется с Христианской Церковью и заменяет ее в качестве иной метафизической основы вовсе не некая абстрактная «светскость», а конкретная альтернативная церковь - только скрытая, анонимная, поэтому и неуязвимая.
Что же это за церковь такая, в чем ее смысловые метафизические основы? А вы не задумывались, почему испокон веков все тайные, культуроразрушающие - противогосударственные, противоестественные, ну и, конечно, противоцерковные - организации боролись не за возведение в основу социума своего содержания (религиозного или идеологического) вместо содержания господствующего, а именно за светскость (обильный материал на этот счет дают исследования А. Ф. Замалеева, Н. М. Золотухиной, А. И. Клибанова, В. В. Милькова, Л. В. Полякова и др.)? Т. е. боролись за нейтральность, неразличение в основе системы, а не за свою идеологию, не за себя. Такое вот благородство.
Это что же, ведьмаки и сектанты были этакими прогрессивными и толерантными гуманистами? Какое там! Каждый, кто сталкивался с сектантами, наверняка ощутил на себе всю их «терпимость» так, что мало не показалось! Тогда почему? Вот тут и кроется ответ на вопрос, что же на самом деле представляет собой светская культура как альтернатива культуре церковной.
Дело в том, что отличие всех антисистемных, культуроразрушающих движений не столько содержательное (понятно, что они «за все хорошее и против всего плохого»), сколько структурное. Все эти движения, «…имея множество этнографических и догматических различий, обладали одной общей чертой - неприятием действительности. Подобно тому, как тени разных людей непохожи друг на друга не по внутреннему наполнению, которого у теней вообще нет, а лишь по контурам, так различались эти исповедания. Сходство их было сильнее различий, несмотря на то, что основой его было отрицание. В отрицании была их сила, но так же и слабость: отрицание помогало им побеждать, но не давало победить» (Гумилев Л. Н. Открытие Хазарии. М., 2008. С. 348-349).
Иными словами, разрушение, разложение, нигилизм - антитрадиционализм - является не желанием их носителей, которое могло бы исчезнуть, а самим принципом их существования, без которого их просто нет. Поэтому и противостоят эти движения любой культурно-исторической традиции не по содержанию (религиозному или идеологическому), а по своему структурному принципу.
Таковых принципов, проявляющихся в наличии двух несовместимых психологических структур и пронизывающих собой всю мировую историю, - только два; о них пишет Л. Н. Гумилев:
1) человек признает себя частью реальности (природной - по Гумилеву, либо культурной, что более верно, ведь человек живет не в природе, а в культурно-исторической действительности).
Данная волевая установка определяет традиционный, ценностный тип мышления (культурообразующий);
2) человек противопоставляет себя реальности. Эта установка предопределяет антитрадиционный, нигилистический, отщепенческий тип мышления и восприятия (культуроразрушающий).
Именно разрушение в данной установке - структурирующий принцип. Или: стремление к разрушению является не свойством содержания данных движений, а свойством их структуры. Поэтому расти таковые движения могут только количественно. Когда же рост организации превышает сферу действия ее сектантского ущербного содержания - она дробится (принцип М. Вебера). Количественный рост - это рост по сетевому принципу. Рост путем дробления, т. е. внешняя, дурная безконечность внутренне конечных, однообразных единиц. Процесс ради процесса.
Когда Христос при исцелении бесноватого спрашивает беса о его имени, то получает ответ: «Имя мне - легион, потому что нас много» (ср.: Мк. 5, 9). Имя - это суть явления. Стоит обратить внимание, как внезапно меняется единственное число нечистой силы на множественное, лишь только Господь Иисус вопросил у нее об имени ее, т. е. о сокровенной ее сущности. Эта нечистая сила - один нечистый дух, который и является одним и говорит о себе, как об одном. Но лишь только Господь вопросил об имени, лишь только захотел, чтобы эта нечисть открыла подлинную свою суть, как она рассыпалась на неопределенное множество нечистых духов же, ибо «легион» означает именно «безконечно много», «неисчислимо много», «неопределенно много».
В данной евангельской притче ясно показано, что распад и дробление как безконечный процесс и есть суть бесовского «ничто». Но именно это дробление является структурообразующим принципом всех антитрадиционных движений и основой их единства. Перефразируя Шпенглера, можно сказать, что все антисистемные движения представляют собой единую альтернативную церковь, где под именем тысячи богов, теорий, идеологий сознательно почитается один и тот же принцип. Бесовский принцип отрицания, разрушения, дробления, распада - антитрадиционализма.
Поэтому суть сектантского прозелитизма заключается в привлечении не к какому-то своему содержанию, а к своему принципу - принципу антитрадиционализма, отщепенчества, отрицания, нигилизма. Т. е. сектантский прозелитизм имеет в основе стремление оторвать от одного содержания не для того, чтобы привести к другому, а для того, чтобы оставить в состоянии отрицания, распада - «управляемого хаоса». Сделать это состояние способом мышления, восприятия - самого существования. Ибо именно в таком состоянии социум легче всего поддается манипулированию.
Кому вообще необходимо обезличивание реальности? На этот счет можно привести интересное наблюдение Д. Д. Фрэзера об одном древнем обычае: «Вступая в незнакомую страну, дикарь испытывает чувство, что идет по заколдованной земле, и принимает меры для того, чтобы охранить себя как от демонов, которые на ней обитают, так и от магических способностей ее жителей. Так, отправляясь в чужую страну, маори совершают обряды для того, чтобы сделать ее мирской» (Фрэзер Д. Д. Золотая ветвь. М., 1980. С. 191). Т. е. стремление сделать страну мирской, формально-безличной, или юридической, с первичностью именно безразличного, юридического момента - это исконное стремление всех чужаков. Причем чужаков не столько этнических, сколько онтологических, преступающих общенародную, культурно-историческую традицию.
Обезличивание всех системных норм им необходимо, чтобы обезопасить себя: недаром «кто боится людей - любит законы». Ибо при этом любая частная сектантская ложь уравнивается в правах с выстраданной культурно-исторической традицией, любая патология - с нормой. Ведь все системные нормы носят непременно личностный, качественный характер, т. е. определяются содержанием конкретной традиции. А обезличивание их ведет к тому, что отношение людей внутри системы рационализируются как отношения чужаков. Неспроста именно основное направление еврейского права (евреи являлись чужаками во всех системах, причем чужаками не столько этническими, сколько структурными (см.: Гумилев Л. Н. Древняя Русь и великая Степь)) и проложило дорогу безличному, вещественному пониманию правовых отношений (см.: Зомбарт В. Евреи и хозяйственная жизнь).
А боролись за внедрение данной программы всегда еретические, реформационные круги (в России, например, основные идеи этого права проповедовали все секты, начиная еще со стригольников (см. исследования Замалеева А. Ф., Золотухиной Н. М., Клибанова А. И., Милькова В. В., Полякова А. В. и др).
А отсюда ясно, что борьба этих культуроразрушающих движений за себя - это борьба за изменение структуры. Поэтому вытесняют они Церковь не для того, чтобы стать на ее место. Ведь это было бы сохранением традиционной структуры со сменой лишь ее культурообразующего ядра. Они же борются не за то, чтобы той или иной секте стать церковью, а за то, чтобы Церковь превратить в одну из множества сект, сместить на сектантский уровень. Борются за перестройку всего социума по сектантскому сетевому принципу, за превращения общества в мегасекту («кожа» сектантства не том или ином содержании, а в принципе разрушения, отрицания.
Поэтому и хваленая сектантская терпимость всегда касается именно содержания, но попробуйте коснуться самого принципа, «кожи» сектантства - и ощутите на себе всю эту терпимость так, что мало не покажется!).
Откуда они это взяли? Не сами же придумали. Не сами. И тут мы ступаем на скользкую и вообще запретную территорию. Но чтобы распутать этот клубок до конца - придется. Итак, сектантский прозелитизм является всего лишь отражением и повтором прозелитизма иудейского. Принято считать, что иудейского прозелитизма не существует. Это еще одно активно поддерживаемое заблуждение. Он не просто существует, - он агрессивен и постоянен, именно он движет мировую историю в том ее направлении, апогей которого мы испытываем ныне в глобализации (со всеми ее прелестями в виде финансового рабства, разложения государственности, обществ и глобальной гомодиктатуры). Но это не очевидно из-за его специфических особенностей.
Что же это за особенности такие? Профессор С. Лурье утверждает, что еврейский прозелитизм - непрерывный и агрессивный, в то же время остается незаметным, ибо целью его является не привлечение к себе, а разложение местных традиций, отрыв от них и создание нейтральной аморфной среды: «Тому, кто живет, окруженный врагами, желательно повлиять на общественное мнение так, чтобы создать нейтральные и даже дружественные группы. Созданные благодаря еврейскому агитаторскому и организаторскому таланту, не входившие в еврейство, но и эмансипировавшиеся в большей или меньшей степени от эллино-римских традиций группы sebomenoi являлись своего рода „буферными государствами“, отражавшими и отчасти принимавшими на себя сыпавшиеся на евреев удары» (Лурье С. Антисемитизм в древнем мире. М.; Иерусалим, 2009. С. 18-19). Л. Н. Гумилев называет таковой способ борьбы против народов и цивилизаций методом «вавилонского столпотворения».
Итак, цель еврейского прозелитизма - создание антитрадиционной безсильной среды, нейтральной к врагам культурной традиции, или толерантной. А толерантность - термин медицинский, взят из трансплантологии и означает неспособность организма отличать чужеродные органы. Достигается такое состояние постепенным угнетением ядовитыми веществами иммунной системы организма, приводя ее к апатии и безразличию. Полная толерантность - это смерть.
Т. е. цель еврейского прозелитизма - уничтожение иммунной системы любой культурной традиции.
Дело в том, что сосуществование данной экстерриториальной группы и ее союзников - различных антисистемных, антитрадиционных сект и организаций - с культурно-историческими системами строится по принципу отношений паразита и хозяина (носителя). А в системе «хозяин - паразит» прямое насилие со стороны паразита - невозможно. Необходимо маскировать свой паразитизм, пока хозяин (культурно-исторические системы) не будет лишен дееспособности и не попадет под полный контроль паразита.
Маскировка же требует контроля над дискурсом, т. е. контроля над рычагами, приводящими в движение «окно Овертона» («окно Овертона» - это один из методов разрушения общества путем изменения «общепринятого» через хорошо обкатанный метод обмана. Американский социолог Джозеф Овертон, описавший технологию изменения отношения общества к некогда принципиальным для этого общества вопросам (например, как легализируют гомосексуализм, педофилию, инцест, детскую эвтаназию), сформулировал модель изменения представления проблемы в общественном мнении, посмертно названную «окном Овертона». Он описал, как чуждые обществу идеи были подняты из помойного бака общественного презрения, отмыты и законодательно закреплены. Согласно окну возможностей Овертона, для каждой идеи в обществе существует т. н. окно возможностей. В пределах этого окна идею могут или не могут широко обсуждать, пропагандировать, пытаться закрепить законодательно.
Окно двигают, меняя тем самым веер возможностей от стадии немыслимого, т. е. совершенно чуждого общественной морали, полностью отвергаемого, до стадии «актуальная политика» - т. е. уже до некоего явления, широко обсуждаемого, принятого массовым сознанием и, наконец, закрепленного законодательно. Это тонкая технология, эффективность которой определяется систематическим применением и незаметностью для общества-жертвы самого факта воздействия). Ибо дискурсом владеет тот, кто определяет его границы. А значит, утрата дееспособности хозяина-носителя может произойти лишь в результате «тихого переворота». «Тихий переворот» - это и есть введение толерантности, т. е. неспособности к различению чужого влияния в конституирующую социум основу.
На пути такого «переворота» - передвижения окна Овертона - стоит иммунная (различающая свое от чужого, здоровое от больного) система хозяина-носителя.
Поэтому «тихий переворот» совершается через угнетение иммунной системы хозяина ядами, вплоть до полного ее уничтожения.
В результате хозяин лишается возможности к сопротивлению и превращается для паразита в среду питания и размножения. Яд «толерантности», т. е. неразличения, вводимый в способы мышления и восприятия реальности, как раз и направлен на поражение иммунной системы цивилизаций.
Поэтому (для тех, кто еще не понял) именно толерантность как способ осмысливания и восприятия действительности и есть настоящее зло.
Это зло появляется неслышно, «тихими шажками», распространяется незаметно, как раковая опухоль, и - поражает «ласково», скрыто. Нас давно захватили и полностью контролируют. А мы все готовимся к сражению, ожидая «блистающего крылами» Мефистофеля и воюя с сатанинской бутафорией кладбищ и задушенных кошек.
Но каким образом принцип отрицания может победить? Как можно распад и разложение сделать основой пусть иной, но системности; как хаос сделать основой порядка, безсмысленность - основой смысла, дробление - основой связанности? Вот Гумилев, например, утверждает, что это невозможно.
Очень даже возможно! Надо просто общий дух отрицания, отщепенчества, распада отделить от частностей его носителей и проявлений и возвести в общезначимую норму, в структурирующий принцип. Тогда это будет не просто разрушение и распад, а рационализация этого распада, возведение его в необходимость и непрерывность, в норму, воспроизводящую его снова и снова. Понятно, что такая норма будет формально отрицательной, неразличающей. Вот эта норма и называется «светской культурой».
Таким образом, светская культура - это вовсе не расхлябанность и свобода вместо церковной строгости. Вся свобода здесь касается исключительно содержания, качества (потому так явно бьет в глаза), но никак не структуры, каркаса. Светскость - это стремление к отрицанию и разрушению, возведенное в структурный принцип. Это неразличение, ставшее каркасом.
Светскость как метафизика - это неразличение (качественное), положенное в основу существования социума. Поэтому когда говорят, что светское общество - это общество свободное, то под свободой здесь понимают свободу именно от различения - различения профанного от священного, доброго от злого, своего от чужого, истинного от ложного и т. д. Причем различие между ними стирается именно в правовом, структурирующем социум принципе. Новый светский социум конституируется в контексте формально отрицательной (юридической) нормы. Создается общество, свободное от различающих границ, аморфно-желеобразное - толерантное, одним словом.
Таким образом, светскость - это толерантность в качестве метафизики. А толерантность - это смерть. Т. е. светская культура - это метафизика смерти, это заложенная в социум программа на самоуничтожение.
Ибо если неразличение, т. е. нравственное помешательство (начало всех психических заболеваний), кладется в основу культурного организма, то означает это не что иное, как рационализацию вырождения и дегенерации (не это ли является глубинной причиной вымирания т. н. «цивилизованного мира»? Ведь настоящие причины тех или иных физических явлений всегда находятся на метафизическом уровне).
Вот и ответ о причине вымирания Европы!
А значит, под лозунгом Просвещения, секуляризации и гуманизма нам вводили маргинальную, дегенеративную смысловую основу для перестройки на ней всех культурно-исторических институтов - т. е. для уничтожения цивилизации.
И то, что мы принимали за гуманизм, просвещение и толерантность, на самом деле было оккультной ненавистью к Христианству в частности и к теистическим религиям вообще, еврейским космополитизмом и дегенеративным, больным (моральное помешательство) мышлением и восприятием действительности!
Инна Викторовна Федяй, доктор философских наук
Источник: Газета «Православный Крест»* №8 (200) от 15 апреля 2018 г.
http://www.pkrest.ru/200/200-1.html
___________________
* Одно из немногих замечательных изданий в море секулярной прессы, которое рассказывает о событиях прошлых и нынешних дней с православной точки зрения. Это некоммерческое издание, существующее на средства пожертвователей (трудятся в ее редакции также во славу Божию). Для множества православных из глубинки и не имеющих интернета печатная версия газеты, выходящая 2 раза в месяц, является практически единственным источником актуальной и взвешенной информации. А у многих подписчиков не хватает средств к полноценной оплате (700 р. за полгода). Поэтому мы призываем оказать посильную финансовую поддержку газете «Православный Крест» и ее читателям.
Телефон редакции: 89153536998
См. также:
«Футбол без дискриминации»: Накануне чемпионата мира евреи займутся популяризацией «гуманистических ценностей спорта» среди россиян
Особенности нашего цивилизационного кода: Россия в борьбе со всемирным хаосом
Ничего общего с гуманизмом, пацифизмом, толерантностью и прочими масонскими «добродетелями»: Огероическом характере Православия
Третий Рим обязан победить Карфаген: Злоба и истеричность Запада к России с точки зрения духовной «войны миров»
В защиту веры и особенно Православной: О воспитании народа в духе христианской нравственности
inform-relig.ru/news/detail.php?ID=15985