Из истории рождения христианских институций
Многие гностические тексты - столь же древние, как и книги Нового Завета, и отчасти имеют обоснованные претензии на подлинность. Несколько отрывков из Деяний св. Иоанна позволяют мельком увидеть замечательную картину обрядов из внутреннего круга Иисуса Христа. В одном отрывке описывается круговой танец. Ученики берут друг друга за руки, после чего начинают водить хоровод вокруг Иисуса. В литургии, сопровождающей этот танец, в роли ведущего выступает Иисус Христос, а в роли его собеседника - кандидат в посвященные.
Кандидат: Я буду спасен.
Иисус: А я спасу.
Кандидат: Я буду освобожден.
Иисус: А я освобожу.
Кандидат: Я буду уязвлен.
Иисус: А я уязвлю.
Кандидат: Я буду есть.
Иисус: А я стану пищей.
Далее слова и выражения используются в такой же парадоксальной, даже абсурдной манере. Их смысл становится более понятным, когда мы переходим к следующему отрывку.
Кандидат: Я не имею домов, но имею дома.
Я не имею места, но имею места.
Я не имею храма, но имею храмы.
От следующей части сохранились лишь разрозненные фрагменты, но, судя по всему, они имеют отношение к какой-то мистерии Осириса/Христа, связанной со смертью и воскресением. Далее Христос говорит: «Тот, кем я сейчас выгляжу, это не тот, кем я являюсь, но того, кем я являюсь, ты узришь, когда будешь призван. Если ты знаешь, как страдать, ты имеешь силу, чтобы не страдать. Поэтому познай страдания, и ты обретешь силу, чтобы не страдать».
Индуистский танец в честь Кришны тоже описывается как «круговой танец в направлении движения солнца». Танцоры изгибаются, поворачиваются и водят хоровод вокруг Солнечного бога, имитируя планеты. Это должно навести на мысль о том, что Деяния св. Иоанна навеяны космическим видением Иисуса Христа в образе вернувшегося Солнечного бога.
Впоследствии церковь захочет подчеркнуть уникальность христианских откровений, а также дистанцировать Иисуса Христа и его учеников от всего, что было раньше. Однако для ранних христиан было вполне естественно считать, что христианство выросло из предыдущих верований, и рассматривать пришествие Христа как исполнение древних пророчеств. Многие ранние христиане воспринимали свою религию в контексте мистерий Древнего Египта, Греции и Рима.
Один из первых отцов церкви Климент Александрийский мог знать людей, лично знакомых с апостолами. Климент и его ученик Ориген верили в реинкарнацию. Они обучали своих наиболее одаренных учеников тому, что называли disciplina arcani, - религиозной практике, которую мы сегодня назвали бы магией. Ранние христиане, такие, как Ориген и Климент, были эрудированными людьми, принимавшими активное участие в интеллектуальных трудах своей эпохи. Их наиболее интересные идеи нашли проявление в неоплатонизме.
Платон блестяще перевел идеалистический опыт познания мира в философские концепции. Во II веке н. э. неоплатоники начали превращать идеи Платона в живую философию или даже религию со своими духовными ритуалами. Важно помнить, что если сейчас мы воспринимаем Платона в сухой, академической манере, то для последователей великого философа в первые века после его смерти тексты Платона имели статус священного писания. Неоплатоники считали себя не творцами новых идей, а лишь авторами комментариев, разъясняющих, что в действительности имел в виду Платон. Фрагменты, которые сегодня выглядят как труднопостижимые упражнения в области абстрактной логики, неоплатоники использовали в своих обрядах. Они были заинтересованы в описании своего реального духовного опыта.
Плутарх, испытывавший сильное влияние неоплатоников, в своем труде «Об отсрочке божественного правосудия» описывает, как выглядят различные души, начинающие свое загробное путешествие. По его словам, усопших окружает похожая на пламя оболочка, но некоторые души излучают чистейший свет полной луны, такой же ровный и непрерывный. Другие выглядят пестро и представляют собой необычайное зрелище - они, словно змеи, покрыты яркими разноцветными пятнами или тонкими полосками.
Плотин, величайший неоплатоник александрийской школы, был практикующим мистиком. Его ученик Порфирий писал о том, что несколько раз заставал своего учителя в состоянии экстатического транса, когда тот сливался с «Единым». Плотин пренебрежительно говорил о Порфирии, что ученику ни разу не удалось добиться этого. Младшие неоплатоники, такие как Ямвлих, особенно подчеркивали важность магической практики. Ямвлих оставил подробное описание своих видений.
Плотин разработал очень сложную метафизику эманаций, а неоплатонизм, особенно в том, что касается его систематического подхода, оказал влияние на другие традиции, в первую очередь на каббалу и герметизм. Некоторые ученые рассматривают герметизм и каббалу соответственно, как египетскую и иудейскую версии неоплатонизма. Но в тайной истории герметические и каббалистические тексты, которые начали появляться в то время, рассматриваются как первые систематизированные письменные изложения очень древних и большей частью устных преданий.
«Я проник в глубочайшую часть своей души и там, за своим светом и душой, узрел другой свет». Выдающимся достижением святого Августина стало всеобъемлющее описание христианской доктрины в терминах платоновской философии. В общепринятой христианской истории принято замалчивать тот факт, что это описание было основано на прямом и непосредственном опыте. Сам Августин видел «таинственным взором души» свет более яркий, чем сияние интеллекта. Но его беспокоили не только вечные абстрактные категории. О том, что святого Августина мучило ощущение уходящего времени, свидетельствует часто цитируемая в его «Исповеди» фраза: «О Господи, дай мне целомудрие и воздержание - но только не сейчас», а также наполненное сожалением восклицание, произнесенное им в один из моментов мистического откровения: «О Красота, такая древняя и такая юная, поздно полюбил я тебя!» Испытываемое святым Августином ощущение проходящего времени перешло в эзотерическое восприятие истории.
Это также была эпоха великих христианских миссионеров. Будучи плененным и проданным в рабство, святой Патрик позднее взял на себя миссию распространения чувства святости человеческой жизни, которое Иисус Христос ввел в русло мировой истории. Он боролся за отмену рабства и человеческих жертвоприношений. Но при этом он был волшебником в лучших традициях Заратустры и Мерлина, пугающей фигурой, взмахом своего жезла изгнавшей из Ирландии змей, побеждавшей демонов и воскрешавшей мертвых.
Христианство было с готовностью принято кельтами. Святой Патрик дополнил историческим знанием жизни и деяний Иисуса Христа кельтское космическое пророчество о возвращении Солнечного бога. Кельтское христианство свободно объединяло в себе традиционное христианство с языческими элементами. Часто встречающиеся в кельтском искусстве переплетающиеся узоры соответствуют чередующимся волнам света, которые во всех традициях характеризуют первую стадию мистического опыта.
Славившиеся своим неукротимым духом кельты продолжали настаивать на первостепенной важности прямого, непосредственного общения с духовными мирами и независимо от Рима разработали собственные эзотерические традиции. В результате многие верования и традиции кельтов, как и других ранних христиан, Римская церковь объявила ересью. Когда какая-то группа людей испытывает сильное пристрастие к одним и тем же вещам, они разделяют то, что теолог-экзистенциалист Пауль Тиллих назвал «абсолютной заинтересованностью»: у них развивается невероятная чувствительность к мельчайшим оттенкам мнений. Расхождение во мнениях может привести к смертельной ненависти, и в результате злейшим врагом человека становится не чужеземной завоеватель, а брат или сестра по вере, с которыми он постоянно встречается на религиозных службах.
Кроме того, члены одной конгрегации иногда пытаются запретить то или иное верование, как это делал император Август, - но не потому, что считают его ложным, а наоборот, потому что верят в его истинность.
История основания Римской церкви и распространения христианства через развитую инфраструктуру умирающей Римской империи была записана как самой церковью, так и ее врагами. По словам императора Константина, среди ночи, накануне решающей битвы с бунтовщиками, он увидел во сне Иисуса Христа, который велел ему поместить на свое боевое знамя знак креста со следующей надписью: «Сим победиши». Константин повиновался, и бунтовщики были разбиты.
Он объявил христианство официальной религией империи и передал Латеранский дворец римским епископам. В этом, несомненно, была определенная политическая выгода. Новая форма сознания, зародившаяся в Иерусалиме, с большой энергией распространялась по всей империи, и Константин использовал это в своих интересах, предлагая свободу любому рабу, который перейдет в христианство, и двадцать золотых каждому, кто уже был свободен.
Как известно, римляне создали культ жестокости. Насилие, доведенное до крайности, всецело приветствовалось ими. Римляне были безжалостны, и безжалостность считалась у них мужской добродетелью. Поэтому христианские догматы кротости и смирения все перевернули с ног на голову. Христиане, очевидно, знали новые радости и удовольствия, новые способы существования в этом мире.
Представьте себе, какой странной и необычной могла показаться римлянину встреча с посвященным христианином. Перед ним была новая форма сознания. Перед ним был человек, способный вести жизнь в пределах собственной головы, пылающий внутренним энтузиазмом и уверенный в своем духовном опыте. Для него эта встреча была такой же интригующей и загадочной, как для пигмея из Папуа - Новой Гвинеи, который через сотни лет впервые повстречал европейского исследователя. За глазами христианина скрывался целый новый мир.
Константин мог надеяться на то, что новая энергичная религия поможет ему замедлить упадок Римской империи, но он продолжал испытывать тревогу по поводу прорицания Сивиллы, которое гласило, что Рим снова станет прибежищем волков и лисиц.
Он попытался отвратить это пророчество, перенеся дух Рима в другое место и основав новую столицу. Для этого он вырыл из-под порфировой колонны Палладию - древнюю, изваянную богами статую, которая, как известно, была привезена из Трои до основания Рима. Затем закопал ее на месте расположения нового города, впоследствии названного Константинополем. Священная реликвия была зарыта под той же самой колонной, теперь дополненной статуей Солнечного бога. Эта статуя была увенчана гвоздями из Креста Господня, образующими подобие нимба.
Эта символика, содержавшая элементы тайного учения о Солнечном боге, была понятна посвященным всех религий, но грустная ирония заключается в том, что под эгидой Константина Церковь начала подавлять тайные учения и превращать собственное экзотерическое учение в догму. В 325 году состоялся Никейский собор, на котором было принято решение, какие из многочисленных евангелий, находившихся в обращении в то время, являются подлинными. Кроме того, были изданы императорские эдикты, запрещающие отправлять языческие обряды. По приказу сыновей Константина женщин и детей причащали насильно - их рты удерживали открытыми при помощи специального деревянного приспособления, в то время как в горло проталкивали куски освященного хлеба.
В 361 году, когда к власти пришел племянник Константина Юлиан, он повернул вспять волну религиозной нетерпимости. Получивший воспитание у ученика философа-неоплатоника Ямвлиха, он хорошо понимал, в чем заключается миссия существа, которого он называл «Семилучевой бог». Он даровал равные права всем своим подданным, независимо от их религиозных убеждений, и разрешил заново открыть языческие храмы.
Юлиан вел активную письменную полемику с догматическим христианством, которое сформировалось за время правления Константина, поэтому впоследствии христианские авторы стали называть его Отступником, подразумевая, что он отступил от истинной веры. Юлиан считал, что христианство пытается отрицать реальность существования богов, с которыми он вступил в контакт в процессе своей инициации.
Юлиан вел военную кампанию в Персии. Точно так же, как греки осаждали Трою, чтобы получить доступ к скрытым в ее стенах тайным знаниям, Юлиан стремился получить доступ к тайным знаниям манихейской школы мистерий, находившейся в Персии. Он знал достаточно, чтобы понимать, какая серьезная опасность угрожает миссии Солнечного бога, а также понимал, что внутренние таинства манихейства касаются секретов войны между Солнечным богом и Ариманом, или Сатаной - духом материализма.
Но прежде чем Юлиан успел завершить свою миссию, он был убит последователями Константина, и началась новая мрачная эпоха, когда знания истинной, сокровенной духовности оказались загнанными в подполье. Император Феодосий проводил безжалостную политику подавления всех несогласных с имперским курсом, опиравшимся на христианскую доктрину. Он конфисковал имущество еретиков и отобрал их храмы. Статуи Исиды были посвящены Марии. Римский Пантеон обладал изысканной, космической красотой, которой не было ни у одной христианской церкви того времени. Этот храм, посвященный всем богам, был превращен Феодосием в цитадель монотеизма.
Феодосий закрыл школы мистерий, а в 391 году осадил Серапеум в Александрии. Это священное сооружение с обширным храмом Сераписа было одним из чудес Древнего мира. Внутри его находилась статуя бога, подвешенная к потолку' при помощи магнита. Там также размещались библиотеки с самым большим в мире собранием книг. К счастью, многие книги были тайком вынесены из Серапс-ума до того, как это величественное сооружение сожгли дотла, а священные статуи протащили по улицам.
После этого Феодосий обратил внимание на Александрийскую школу неоплатоников, главное хранилище интеллектуального наследия школ мистерий. Величайшей представительницей неоплатонизма в то время была молодая женщина по имени Гипатия. Дочь прославленного философа и математика, она обладала глубокими познаниями в философии, математике, геометрии и астрономии. Отец Гипатии также разработал комплексы физических упражнений, чтобы ее тело было достойным сосудом для блестящего ума. Она любила плавать, ездить верхом и лазать по горам. Будучи такой же красивой, как и умной, она вскоре прославилась как изобретательница целого ряда научных инструментов, в том числе для измерения удельного веса жидкости. От ее сочинений сохранилось лишь несколько фрагментов, но она была широко известна как одна из самых блистательных женщин своего времени.
Ее лекции привлекали большое количество слушателей. Хорошо знакомая с мудростью Плотина и Ямвлиха, Гипатия объясняла, как христианство эволюционировало из учения школ мистерий. Кроме того, как и ее отец, она утверждала, что ни одно учение и ни одна доктрина не может обладать исключительными правами на истину.
Однажды в 414 году, когда Гипатия выходила из лекционного зала, на нее напала группа монахов в черных рясах. Они стащили женщину с колесницы, сорвали с нее одежду и протащили по улице до расположенной поблизости церкви. Там они проволокли ее к алтарю. В атмосфере, насыщенной запахом благовоний, они разорвали женщину на части. Затем соскребли с костей плоть устричными раковинами и сожгли останки.
Церковь пыталась вычеркнуть Гипатию из истории точно так же, как жрецы Амона пытались стереть из людской памяти имя Эхнатона.
Рим стремился искоренить любые расхождения в христианской доктрине. Убежденность и моральная целеустремленность христиан были полезны для Константина и Феодосия, поскольку эти качества позволяли укрепить империю изнутри в то время, когда орды варваров угрожали ей с Востока.
"Верую, ибо абсурдно". Эта знаменитая фраза первого латиноязычного отца церкви Тертуллиана оказала влияние на многих мыслителей конца XIX и первой половины XX века. Мы можем представить, какой абсурдной могла казаться жизнь гражданину Римской империи в дни ее заката. Он жил в разочаровавшемся мире, где великие духовные истины, служившие основой для цивилизаций Древнего мира, оказались поставленными под сомнение. Они больше не соответствовали его личному опыту. Пан давно был мертв, а оракулы погрузились в молчание. Боги казались не более чем пустыми, абстрактными концепциями, в то время как настоящие живые идеи обитали в царстве науки и технологии, в теории атомов Лукреция, в удивительных инженерных проектах - акведуках, дренажных системах и тысячемильных дорогах - которые осуществлялись повсюду. Духовные истины были вытеснены грубыми политическими и экономическими реалиями.
При сильном правителе Юстиниане Византийская империя расширилась и даже отвоевала территории у варваров. Юстиниан закрыл оставшиеся школы греческой философии, и преподававшие в них учителя были вынуждены бежать. Они прихватили с собой любимые книги, такие как сочинения Аристотеля, среди которых был и утерянный ныне трактат об алхимии. Многие перебрались в Персию, где царь Хосров мечтал об основании великой академии, подобной той, которая некогда вдохновляла греческую цивилизацию. В интеллектуальной закваске, сочетавшей элементы неоплатонизма, гностицизма и герметизма, методология Аристотеля применялась в равной мере как к материальному миру, так и к духовным мирам. Так начался золотой век арабской магии.