Шествие и митинг антифашистов в память о Маркелове и Бабуровой
19 января.
Часть первая. Шествие.
Атмосферу антифашистского митинга я почувствовал в тот же момент, как только вышел из вагона на Арбатской: ментов вокруг было необычно много.
Дальше - больше. Сразу за турникетами милиционеры проверяли документы у всех молодых парней, одетых как антифа: в куртках с капюшонами, масками, шарфами и платками на лицах. Эти менты заставили меня почувствовать себя полным стариком, когда я прошёл мимо них: бородатый, с портфелем, с работы, и никого не заинтересовал.
Хотя, разумеется, очень хорошо, что не задержали, не заподозрили.
Перед метро уже толпился ОМОН. Когда я вышел на Никитский бульвар, и двинулся к площади, обогнал трёх омоновцев, услышав их разговор: они тоже торопились на шествие.
Заторопился и я, чтобы обогнать ретивых служивых, и доторопился до того, что пришёл за пару минут до семи. У перекрёстка уже собралась толпа, и люди всё прибывали. Перед рамками скопилось много людей, милиция ведь пропускала по одному, проверяя сумки и портфели. И заставляла антифа снимать маски. Прямо передо мной толстый мент приказал снять медицинскую маску пареньку. Тот подчинился, но едва милиционер отвернулся, тут же надел маску снова.
Вообще, у большинства антифашистов ,по их традиции, лица были закрыты, и только глаза сверкали из-под капюшонов гневом и вызовом.
За памятником бродили журналисты и первые участники шествия: сперва их было 300, потом 400, потом 500. В такую цифру я оценил пришедших, когда залезал повыше, на постамент памятника (за спиной), к тележурналистам. Но Владимир Рыжков доложил обо мне милиции, и та попросила нас всех сойти вниз. Я ещё успел увидеть, как Рыжков объясняет милиционеру, что у меня очень выгодная позиция. Для чего - так и осталось загадкой.
Шествия ждали долго. За это время я успел увидеть камеру РЕН ТВ, знакомого корреспондента австралийского телевидения, поздороваться с фотографом Виталием Рагулиным, заметить двух политиков Сергеев - Удальцова и Митрохина, - наконец, познакомиться с Тимуром Алевским и его другом Ильёй Азаром.
Антифа растянули огромные растяжки с лозунгами, мне запомнился один :"Помнить - значит бороться", с подписью SHARP (скинхеды, которые против расизма). Держатели растяжек построились в каре. Постояли ещё, и шествие началось.
Шли весело. Бодро. Мне понравилось. Всё время кричали лозунги. Лозунгов было много. Для удобства восприятия я рассортировал их на группы.
1. против фашизма - "Фашизм не пройдёт!", "Нет фашизму и капитализму!", "Нет фашизму всех мастей - от подворотен до властей!" (самый длинный и сложный лозунг, не удобно кричать), "Прочь с улиц, белая гордость".
2. против властей - "Фашисты убивают - власти покрывают!",
3. корпоративные лозунги антифа: "Алерта, алерта! Антифашиста!", "Антифа!", "Пока мы едины, мы непобедимы!", "Выйди на улицу - верни себе город".
4. тематические, мемориальные: "Вечная память Стасу и Насте", "Не забудем, не простим!", "Никто не забыт ,ничто не забыто!".
Кричала молодёжь, да и шествовала-то в основном молодёжь, парни и девушки лет 20. Хотя со мной рядом шагали и пенсионеры, не понимавшие многие лозунги, например, испанские ("Алерта! ...").
Так дружно, но медленно, успев подмёрзнуть, мы дошли до Пушкинской. Людей было уже много, как минимум тысяча, а то и полторы, если не больше: мы шли в середине, и я не мог разглядеть всю колонну.
Часть вторая. Митинг.
На Пушкинской площади уже была установлена сцена, и вся толпа огибала её, заходя на площадку для митинга. Тут меня настиг активист оппозиции Геннадий Строганов. Пожурив, что назвал его Зон-Замом в предыдущем рассказе (об освобождении Немцова 15 января), Гена вручил мне портрет Насти Бабуровой, обещал сообщить, куда его поставить, и ушёл дальше в толпу.
Перед началом митинга я случайно оказался между Митрохиным и Борщёвым, бывшем всё в том же чёрном пальто и красном шарфе. Весьма антифашистские цвета, надо отметить.
Встав неподалку от сцены, я поднял плакат с фотографией Бабуровой. Вскоре митинг начался. Вели митинг юные антифа, члены "Комитета 19 января", две очаровательно неопытные девушки и парень. Они прочитали по бумажке свои речи, причём девушки вечно запинались и сбивались. Немудрено, при тусклом свете полной луны московских фонарей читать, будучи в громадных тёмных очках на пол-лица! Парень читал гораздо лучше.
Вспомнив многих убитых, и вообще ситуацию в 2010 году, когда неонацистами было убито 38 человек, ведущие запустили видеоролик с речью Маркелова. Началась акция в память погибших: активисты антифа в центре площади поджигали запал в больших белых бумажных фонарях, и отпускали их прямо в небо.
Мимо яркой, белой луны, через её холодный серебряный летели наискось цилиндры бумажных фонарей, обливая нас своим тёплым оранжевым светом. Летели низко, как самолёты на взлёте. Очень красиво. Звучала красивая музыка, медленная и грустная..
Невероятно сильное впечатление от этого зрелища продрало меня до костей своей красотой и холодом. Луна и вечер только добавили остроты переживанию. Достойное поминание павших героев. Такого романтичного и красивого митинга я ещё не видел, наверное, за все шесть лет, что хожу.
Поднявшись выше в небо, над домами по Тверской, фонари образовали ненадолго созвездие, похожее формами на Большую Медведицу, пока антифа запускали всё новые и новые фонари, летевшие всё ниже и ниже, прямо над головами. Ведущие митинга были вынуждены объявить просьбу (или волю) милиции запускать их повыше, чтобы не попадать в деревья и дома.
Люди стали зажигать маленькие свечи, чтобы поставить их перед портретами Маркелова и Бабуровой, за упокой души.
Прямо рядом со мной антифа принялись зажигать два последних фонаря. Но сквозь толпу уже протискивались к ним три решительно настроенных милиционера. Подойдя к нашей группке, менты вырвали из рук активистов фонари, и швырнули их на асфальт, запретив запуск.
Я проводил этих ментов долгим ненавидящим взглядом.
Тут и митинг закончился. Организаторы попросили не расходиться поодиночке, только группами, "во избежание". А я не торопился уходить.
Не хотел. Стоял, держал плакат с лицом Насти, слушал хорошую музыку. Народ постепенно расходился. Вскоре, когда спины вокруг меня расступились, я увидел, куда нужно поставить плакат. В сугроб. Справа от сцены весь высокий сугроб стал импровизированной стеной, на которой стояли портреты Стаса и Насти. Много портретов. Перед ними горели свечи. Импровизированный алтарь. Потрясающее зрелище. Многие фотографировали.
В итоге милиция стала занимать площадь, вытесняя не желающих расходиться. А на Тверской в мегафон милиционер уже загонял упрямых антифа в метро. Но в переходе те же антифашисты всё равно толпились у ларьков и киосков, а милиционеры с тревогой наблюдали за ними.
Но антифа вели себя спокойно.
Часть первая. Шествие.
Атмосферу антифашистского митинга я почувствовал в тот же момент, как только вышел из вагона на Арбатской: ментов вокруг было необычно много.
Дальше - больше. Сразу за турникетами милиционеры проверяли документы у всех молодых парней, одетых как антифа: в куртках с капюшонами, масками, шарфами и платками на лицах. Эти менты заставили меня почувствовать себя полным стариком, когда я прошёл мимо них: бородатый, с портфелем, с работы, и никого не заинтересовал.
Хотя, разумеется, очень хорошо, что не задержали, не заподозрили.
Перед метро уже толпился ОМОН. Когда я вышел на Никитский бульвар, и двинулся к площади, обогнал трёх омоновцев, услышав их разговор: они тоже торопились на шествие.
Заторопился и я, чтобы обогнать ретивых служивых, и доторопился до того, что пришёл за пару минут до семи. У перекрёстка уже собралась толпа, и люди всё прибывали. Перед рамками скопилось много людей, милиция ведь пропускала по одному, проверяя сумки и портфели. И заставляла антифа снимать маски. Прямо передо мной толстый мент приказал снять медицинскую маску пареньку. Тот подчинился, но едва милиционер отвернулся, тут же надел маску снова.
Вообще, у большинства антифашистов ,по их традиции, лица были закрыты, и только глаза сверкали из-под капюшонов гневом и вызовом.
За памятником бродили журналисты и первые участники шествия: сперва их было 300, потом 400, потом 500. В такую цифру я оценил пришедших, когда залезал повыше, на постамент памятника (за спиной), к тележурналистам. Но Владимир Рыжков доложил обо мне милиции, и та попросила нас всех сойти вниз. Я ещё успел увидеть, как Рыжков объясняет милиционеру, что у меня очень выгодная позиция. Для чего - так и осталось загадкой.
Шествия ждали долго. За это время я успел увидеть камеру РЕН ТВ, знакомого корреспондента австралийского телевидения, поздороваться с фотографом Виталием Рагулиным, заметить двух политиков Сергеев - Удальцова и Митрохина, - наконец, познакомиться с Тимуром Алевским и его другом Ильёй Азаром.
Антифа растянули огромные растяжки с лозунгами, мне запомнился один :"Помнить - значит бороться", с подписью SHARP (скинхеды, которые против расизма). Держатели растяжек построились в каре. Постояли ещё, и шествие началось.
Шли весело. Бодро. Мне понравилось. Всё время кричали лозунги. Лозунгов было много. Для удобства восприятия я рассортировал их на группы.
1. против фашизма - "Фашизм не пройдёт!", "Нет фашизму и капитализму!", "Нет фашизму всех мастей - от подворотен до властей!" (самый длинный и сложный лозунг, не удобно кричать), "Прочь с улиц, белая гордость".
2. против властей - "Фашисты убивают - власти покрывают!",
3. корпоративные лозунги антифа: "Алерта, алерта! Антифашиста!", "Антифа!", "Пока мы едины, мы непобедимы!", "Выйди на улицу - верни себе город".
4. тематические, мемориальные: "Вечная память Стасу и Насте", "Не забудем, не простим!", "Никто не забыт ,ничто не забыто!".
Кричала молодёжь, да и шествовала-то в основном молодёжь, парни и девушки лет 20. Хотя со мной рядом шагали и пенсионеры, не понимавшие многие лозунги, например, испанские ("Алерта! ...").
Так дружно, но медленно, успев подмёрзнуть, мы дошли до Пушкинской. Людей было уже много, как минимум тысяча, а то и полторы, если не больше: мы шли в середине, и я не мог разглядеть всю колонну.
Часть вторая. Митинг.
На Пушкинской площади уже была установлена сцена, и вся толпа огибала её, заходя на площадку для митинга. Тут меня настиг активист оппозиции Геннадий Строганов. Пожурив, что назвал его Зон-Замом в предыдущем рассказе (об освобождении Немцова 15 января), Гена вручил мне портрет Насти Бабуровой, обещал сообщить, куда его поставить, и ушёл дальше в толпу.
Перед началом митинга я случайно оказался между Митрохиным и Борщёвым, бывшем всё в том же чёрном пальто и красном шарфе. Весьма антифашистские цвета, надо отметить.
Встав неподалку от сцены, я поднял плакат с фотографией Бабуровой. Вскоре митинг начался. Вели митинг юные антифа, члены "Комитета 19 января", две очаровательно неопытные девушки и парень. Они прочитали по бумажке свои речи, причём девушки вечно запинались и сбивались. Немудрено, при тусклом свете полной луны московских фонарей читать, будучи в громадных тёмных очках на пол-лица! Парень читал гораздо лучше.
Вспомнив многих убитых, и вообще ситуацию в 2010 году, когда неонацистами было убито 38 человек, ведущие запустили видеоролик с речью Маркелова. Началась акция в память погибших: активисты антифа в центре площади поджигали запал в больших белых бумажных фонарях, и отпускали их прямо в небо.
Мимо яркой, белой луны, через её холодный серебряный летели наискось цилиндры бумажных фонарей, обливая нас своим тёплым оранжевым светом. Летели низко, как самолёты на взлёте. Очень красиво. Звучала красивая музыка, медленная и грустная..
Невероятно сильное впечатление от этого зрелища продрало меня до костей своей красотой и холодом. Луна и вечер только добавили остроты переживанию. Достойное поминание павших героев. Такого романтичного и красивого митинга я ещё не видел, наверное, за все шесть лет, что хожу.
Поднявшись выше в небо, над домами по Тверской, фонари образовали ненадолго созвездие, похожее формами на Большую Медведицу, пока антифа запускали всё новые и новые фонари, летевшие всё ниже и ниже, прямо над головами. Ведущие митинга были вынуждены объявить просьбу (или волю) милиции запускать их повыше, чтобы не попадать в деревья и дома.
Люди стали зажигать маленькие свечи, чтобы поставить их перед портретами Маркелова и Бабуровой, за упокой души.
Прямо рядом со мной антифа принялись зажигать два последних фонаря. Но сквозь толпу уже протискивались к ним три решительно настроенных милиционера. Подойдя к нашей группке, менты вырвали из рук активистов фонари, и швырнули их на асфальт, запретив запуск.
Я проводил этих ментов долгим ненавидящим взглядом.
Тут и митинг закончился. Организаторы попросили не расходиться поодиночке, только группами, "во избежание". А я не торопился уходить.
Не хотел. Стоял, держал плакат с лицом Насти, слушал хорошую музыку. Народ постепенно расходился. Вскоре, когда спины вокруг меня расступились, я увидел, куда нужно поставить плакат. В сугроб. Справа от сцены весь высокий сугроб стал импровизированной стеной, на которой стояли портреты Стаса и Насти. Много портретов. Перед ними горели свечи. Импровизированный алтарь. Потрясающее зрелище. Многие фотографировали.
В итоге милиция стала занимать площадь, вытесняя не желающих расходиться. А на Тверской в мегафон милиционер уже загонял упрямых антифа в метро. Но в переходе те же антифашисты всё равно толпились у ларьков и киосков, а милиционеры с тревогой наблюдали за ними.
Но антифа вели себя спокойно.