"Белорусы выстрадали своё право быть счастливыми"
Продолжая тему: нашлась очень хорошая публикация времён прошлогодних белорусских гастролей Ефима Шифрина. Эта тема мне особенно интересна, потому что Беларусь - родина моего папы и всех предков по его линии. Он родился в Браславе в крестьянской белорусско-польской семье, которая переехала в Латвию, когда папе было 9 лет. Бабушке и дедушке сейчас по 86, и я уверена, что оставаться бодрыми им помогает именно крестьянская закалка - дай Бог им здоровья, чтобы они смогли понянчить своих праправнуков :) Бабуля и дед - душа и сердце латвийского отделения нашего клана. К белорусскому и литовскому филиалам добавился ещё один - сегодня вечером папа сообщил, что нашлись его кузен и кузина в Канаде. Устанавливаем связь, вносим дополнения в наше генеалогическое древо и гордимся своими корнями :)
Белорусская газета "Телеком - экспресс"
11 ноября 2009 года
Ефим Шифрин:
"Белорусы выстрадали своё право быть счастливыми"
Организаторы концертов знают, что собрать полный зал зрителей в наше время - задача не из лёгких. Но зал Ефима Шифрина всегда набит битком. При полном аншлаге прошли его концерты и в Доме культуры железнодорожников.
Визит Ефима Залмановича в Оршу состоялся в рамках гастрольного тура по Беларуси. Однако наш город для артиста - не просто очередная остановка на очередном маршруте. По признанию самого Шифрина, Орша очень многое значит в его судьбе. Об этом и многом другом артист рассказал в своём интервью главному редактору телерадиокомпании "Скиф" Сергею Бойко, с которым его связывает давняя дружба.
Фото: газета "Телеком - экспресс"
- Ефим, я знаю, что Орша для тебя - не просто точка на географической карте. Что именно связывает тебя с нашим городом?
- С Оршей связано очень многое в судьбе моего рода. Отсюда в далёкое путешествие по миру отправились многие мои родственники. Отсюда перед войной отправился на Колыму мой отец. Здесь учился мой брат - в школе, которая сейчас называется гимназией № 2. Я очень хорошо помню эту школу. К счастью или к сожалению, но сейчас я приехал в совсем другой город. К счастью - потому что Орша изменилась в лучшую сторону, стала вполне европейским городом. А к сожалению - потому что я не застал ту Оршу, что очень отчётливо сохранилась в моей памяти: от центральной улицы до бабушкиного дома, который я и сейчас могу нарисовать по памяти - так хорошо я его помню.
Это был странный город в 60-е: центральная улица была городской, а всё, что вокруг, выдавало в нём обычную белорусскую деревню с большими садами, огромными участками для огородов, с животными, которых я увидел здесь впервые, поскольку приехал сюда колымским ребёнком и, естественно, ни коров, ни петухов ещё не видел. Всё это составило первые яркие детские воспоминания о городе. В Оршу мы всегда наезжали во время папиных длинных колымских отпусков. Чтобы отпуск получился длинным, колымчане старались сдваивать свои трудовые годы. Поэтому я проводил в Орше практически все летние месяцы, начиная от июня и заканчивая сентябрём. Брат шёл в школу, сёстры одевали коричневые платья с белыми передниками, - вот это всё я очень хорошо помню. Приезжая на "Славянский базар", я всегда миновал Оршу, и сердце здесь, конечно, всегда сжималось. А в последние годы я понял, что вступил в реку, течение которой так изменилось, что я здесь уже ничего не узнаю, кроме разве что пейзажей, которые обступают город.
Я думаю, что даже самому злому и сердитому критику придраться в нынешнем оршанском ландшафте будет не к чему. Он хорошо организован, хорошо спланирован. Очень достойный и красивый центр, да и весь город.
- У тебя была возможность погулять по городу, побывал ты и в бывшем коллегиуме иезуитов, в бытность которого тюрьмой здесь был заключён твой отец. Какие чувства были, когда переступил порог этого здания?
- Среди всех важных дат, которые хранит моя память - любимый праздник Нового года, какие-то личные даты - одна дата впечаталась в моё сознание вместе с услышанными воспоминаниями отца. Это 19 августа 1938 года - день его ареста, когда он попал в эту печально знаменитую оршанскую тюрьму. Формально ему приписали шпионаж в пользу Польши, и в этот день он стал политическим заключённым, хотя никогда не интересовался политикой.
С этого дня начался отсчёт другого времени, которое по какому-то горькому ( а для меня - счастливому ) совпадению дало мне жизнь. Папа, кстати, не хотел возвращаться после реабилитации в Оршу именно потому, что тюрьма находилась на центральной улице: куда ни пойди, всё равно уткнёшься в место, с которого по его жизни пошли круги ада. С одной стороны, конечно, очень хорошо, что там теперь нет и следа прежнего каземата, в котором рушились жизни, погибали люди во время допросов. Но мне в этом замечательно устроенном здании не хватило одной маленькой мемориальной комнаты, какого-то закутка, который всем грядущим поколениям как-то свидетельствовал бы о том, что история бывает разной - и горькой в том числе. Из этой оршанской тюрьмы отправилось на тот свет немало белорусов, и память о них, конечно, нужно хранить. Мы очень внимательно относимся к жертвам минувшей войны. Ни одна страна в мире так не пострадала от этой совершенно дикой, не помещающейся в сознании Второй Мировой войны. Но по какому-то чуть ли не детскому неведению мы забываем о том, что рядом с этой войной шагало другое несчастье - вот этот террор, который косил всех подряд и отправил в другое измерение огромное количество талантливых, умных и нужных Беларуси людей. Мы должны хранить память о них в этом измерении. Я думаю, что дело это, в общем, несложное. Пусть это будет не комната, но какой-то угол или какую-то стенку отвести под этот страшный период нужно.
Фото: газета "Телеком - экспресс"
- Ты подарил размещённой сейчас в этом здании детской библиотеке книгу своего отца. О чём эта книга?
- Это книга "Печальная рапсодия". Едва ли не большая её часть посвящена жизни в Беларуси, как раз этому первому страшному и печальному опыту столкновения с системой, произошедшему в оршанской тюрьме.
Для детей прошлый век - это уже далёкая история. Сталин для них - это где-то там, где Наполеон, Тамерлан, Батый… Но память - штука стойкая при всей своей эфемерности. Вот, например, я съездил в Дрибин и в Ляды, откуда пошли роды моих родителей. Понятно, что я не застал там ничего, что окружало их быт. Но там я заштопал какую-то прореху в своей судьбе, и всё сейчас встало на свои места. Так бы это название и осталось строчкой в биографии рядового жителя Беларуси: "Родился в Дрибине тогда-то…" А сейчас оно приобрело для меня трёхмерное измерение. Я теперь понимаю, почему мои родители были хорошими людьми. Не потому что они были моими родителями. Может быть, я скажу банальность, но мне кажется, что на свойства характера влияет окружающая людей природа. Когда я посмотрел на просторы вокруг Лядов, на эту красоту, степенность, я понял, что именно они сформировали души моих отца и матери. Вещи непонятные, мистические, о них трудно говорить конкретными словами. Но теперь я это понимаю - понимаю не словами, а какими-то образами.
Фото: газета "Телеком - экспресс"
- Нет ли у тебя желания взяться за перо самому - ты ведь столько поездил, столько встреч было интересных в твоей жизни?
- Буквально накануне гастрольного тура в Беларусь мы подписали с одним из самых крупных российских издательств договор об издании книги "Течёт река Лета". Фрагменты её можно прочесть уже сейчас и на моём сайте www.shifrin.ru, и на блоге, который я веду в Интернете. Эти книги - и свою, и книгу своего отца - я планирую привезти во время своих следующих гастролей в Беларуси ( а они назрели уже сейчас, так как у нас не было ни одного города, где у нас не было аншлагов, за исключением одного-двух ).
- Давай вернёмся от воспоминаний к творчеству. Зрители, которые пришли на твои концерты в Дом культуры железнодорожников, увидели совершенно новую программу. Чем навеяна эта программа?
- Весёлый концерт складывается всегда из произведений, которые находят болевые точки сегодняшнего дня. Меня очень часто просят во время концертов исполнить номера, про которые я сам уже забыл. Иногда я, уступая этим просьбам, что-то делаю. У меня был монолог экскурсовода в картинной галерее, и в своё время меня очень часто просили его исполнить. Я как-то рискнул повторить его не так давно - всё, не идет, не смеётся зритель. Мой жанр так болезненно связан со злобой дня и с тем, что за окном сегодня ( не вчера! ), что я, в отличие от вокалистов, не могу долго "катать" багажи со старым скарбом: не получается, не имеет успеха. Поэтому у нас есть традиция, что добрые две трети программы должны быть новыми.
Фото: газета "Телеком - экспресс"
- В этих концертах ты рассказывал много анекдотов, большей частью про блондинок - раньше ты этого не делал. Из всех рассказанных анекдотов какой самый любимый?
- Про блондинок - это такой стихийный ручеёк, он сложился случайно. Меня занимал феномен этих анекдотов, резко обретших популярность в конце 90-х. Мне важно было добраться до истоков - почему вдруг, ведь блондинки существовали всегда? Я стал докапываться до истины, и выяснил, что истоки эти уходят в американский кинематограф, в первые комедии с М. Монро. Это вполне симпатичный идиотический персонаж, который своей невинностью, граничащей с глупостью, даёт возможность проявиться другим героям, и они выглядят на её фоне умными, значительными…
А в России этот персонаж приобрёл другой ментальный оттенок, потому что внезапное обогащение целого маленького, но очень представительного класса людей породило новый тип женщин, день которых совершенно свободен. Муж-олигарх выстраивает коттедж, похожий на средневековый замок, а ей в нём совершенно нечего делать. Она выброшена из жизни, не готова воспринять реальность такой, какой её воспринимает большинство населения, что и порождает бесконечные анекдотические ситуации. Блондинка всегда глупа в этих анекдотах, всегда беспомощна, она не знает, как управляться с техникой. Я думаю, что аудитория понимает, что блондинка из анекдота и реальная блондинка - это две большие разницы. Цвет волос, конечно, никоим образом не свидетельствует о свойствах характера. Не все купцы в комедиях Островского плохие люди, и новый русский - это не обязательно бандюга с цепью и в малиновом пиджаке. Очень нравится мне вот этот кризисный анекдот: блондинка в разгар кризиса устраивается на работу, её спрашивают: "А что вы умеете делать?", и она отвечает: "Я печатаю со скоростью 2000 знаков в минуту". Все ахают, а она комментирует: "Ага, такая ерунда получается..." Дурость совершенная, но так как все понимают, о чём речь, всем смешно.
- Ефим, твои пожелания оршанцам?
- Времена предстоят трудные для всех, потому что мир оказался перед не самым симпатичным личиком кризиса, но, положа руку на сердце, могу сказать, что Беларусь - это страна, в которой приметы этого мирового беспорядка видны меньше всего. Мне даже казалось, что когда я шучу или рассказываю анекдоты о кризисе, меня здесь не очень понимают. Здесь нет таких острых и чёрных примет кризиса, которые мы ощущаем, путешествуя по России. Мне очень хотелось бы весной, когда я в очередной раз приеду в Беларусь, узнать, что вы хорошо провели зиму, что она была тёплой для вас и со стороны погоды, и со стороны мировых катаклизмов.
Я очень хочу, чтобы в Беларуси все было хорошо, и людям было спокойно, комфортно. Мне кажется, что белорусы выстрадали своё право быть счастливыми. Фраза звучит, может быть, слишком пафосно, но как вспомнишь всё, что досталось Беларуси во время войны… Мне кажется, что уже пришло время быть счастливыми. Поэтому без попыток сформулировать что-то лаконичное и значительное я просто желаю Вам счастья, а оно, по странному стечению обстоятельств, у всех выражается в улыбке. Артисты моего жанра знают, что когда человек счастлив, у него нет другого способа показать это, кроме как улыбнуться. Я хочу, чтобы когда я в очередной раз приеду сюда, зал любого белорусского города для меня привычно расцвечивался улыбками, и ваша жизнь была такой же яркой, цветной, такой же красочной, как эта осень, которую я, к сожалению, оставляю, уезжая ненадолго из Орши. Будьте счастливы!
Фото: газета "Телеком - экспресс"
Записала Елена ШКРАБО,
газета "Телеком-экспресс"